15:00–15:08 Перерыв. Личное время.

Парень нервно перебирает пальцами кольца на руках, засунув их в карманы огромной серой толстовки и опустив взгляд вниз, прячась за челкой, спадающей на глаза. Он чувствует себя максимально неуютно, ежится и может даже слегка подрагивает от волнения. Мимо него бегают люди в черных одеждах, бурно что-то обсуждая под электронное шипение раций. Виш не то чтобы прячется, но его совершенно не замечают, и это не может не радовать. Он словно часть суматохи на съемочной площадке, может декорация или массовка, никто не задается вопросом кто он такой и почему находится здесь. Через толстый слой ткани, парень чувствует неприятный холод металлического покрытия, к которому прислонился. Сейчас поздняя осень и стоять вот так на улице довольно прохладно, но Давит старается не обращать внимание на то, что постепенно замерзает. Все внутри трясется непонятно отчего и падает со своих законных мест, но лицо остается спокойным и безучастным. Виш чувствует себя школьником, который подкинул скомканную записку с приглашением на свидание старшекласснице и ждет ее после уроков, надеясь что она согласится. Они не списывались почти две недели: у обоих загруженное расписание, поездки и никаких физических сил напечатать пару слов. Сложно представить, как сильно жгло внутри желание наплевать на все условные временные промежутки, черным текстом выбитые на бумажке с расписанием, и приехать, нырнуть с головой в родные объятия и целовать, целовать, целовать. Давит поражается своей выдержке и стойкости, однако ноющая боль где-то внутри оседает ржавым осадком. Он раз за разом сглатывает это ощущение и старается быть понимающим для них двоих - других проблем что ли не хватает? Он знал, что так будет. Он почти с этим смирился. Но сегодня отличный повод об этом забыть, потому что сейчас он где-то совсем рядом. Сегодня утром Чан молча скинул ему свое расписание, и Виш, пробегая глазами по строчкам ни секунды не думал – записывал адрес и заказывал машину. Они сейчас оба в Сеуле, у Давита из планов только вечерняя тренировка, а у Чана весь день съемки на окраине города. Это означало возможность увидеться, затеряться в суматохе работы, поймать чужой взгляд, бросить пару фраз – не более. И вот сейчас, стоя на прохладном осеннем воздухе, думая чуть дольше и осознаннее, он понимает, что повел себя как влюбленный дурак - приехал через весь город, чтобы сказать “привет”, развернуться и поехать на тренировку. Виш не знает сколько проходит времени с того момента, как он ждет его. Руки то и дело каждую минуту тянутся к телефону, проверяя, нет ли там новых уведомлений. Он изучает каждый поворот, декорацию и дверь, на которые только может наткнуться взглядом. Стоит, почти не двигаясь, потому что напряжен так сильно, что каждое движение отдается неприятной тяжестью. Однако Чан появляется как будто из ниоткуда: внезапно и неуклюже вываливается из-за стены, на которую спиной опирался Виш. Потрепанный, запыхавшийся и немного взволнованный. Реальный. Прямо перед ним. — Ты все это время стоял прямо здесь? – Чан нервно оглядывается на стафф за своей спиной и бегает взглядом вокруг. Схватив Виша за предплечье, он перебегает к какому-то проходу и тащит того за собой, недовольно поведя плечами и дергая головой. Через несколько поворотов, они оказываются в длинном пустом проходе между двумя съемочными павильонами. Здесь темно и немного пахнет сыростью, но на это им двоим так сильно наплевать. Недовольство Чана бесследно пропадает, когда тот перестает ощущать присутствие посторонних и понимает, что они остались наедине. Прислонившись к стене, он закидывает голову, пытаясь отдышаться. Гримеры будут недовольны увидев его после перерыва: идеально уложенные пряди растрепались, спадая на лицо, а макияж в уголках глаз немного растекся. — Несколько дублей подряд? – Виш пристально смотрит, как плавно двигаются мышцы на его невыносимой шее от тяжелого дыхания - точно не их маленькая пробежка его так вымотала. — Да. Чанбин пару раз перепутал партии. Чан улыбается, смотря парню прямо в глаза. Улыбается так тепло и солнечно, что у Виша перехватывает дыхание, и ямочки на его щеках впечатываются в память ярким пятном. Он почти не может поверить, что перед ним сейчас тот самый реальный Чан, он здесь, а не за несколько сотен километров и включенным режимом «не беспокоить». Теплый, мягкий и такой нестерпимо красивый в своем кроп-костюме для нового клипа. Хочется подойти, прижаться и запустить холодные пальцы под лоснящийся пиджак, запуская волну мурашек по чужому телу. Он столько хочет рассказать ему: поделиться впечатлениями от их нового концепта, выговорить всю ту усталость, что копится с каждой новой тренировкой, раскрыть каждую нежную мысль о нем самом, которая навязчиво не дает заснуть, когда сил нет и сознание почти вырубает. Послушать, что скребется на душе у Чана, познакомится с каждым новым событием за неделю, наполниться тихим смехом от новых шуток Минхо, пересказанных Чаном, но Виш только и может, что стоять рядом и напряженно молчать, пытаясь справится со всеми эмоциями, которые решили обрушиться на него именно сейчас. Это так несправедливо, что от отчаяния, он готов упасть на землю и опустить руки - это все сильнее его самого. Чан любуется. Уверенно и бесстыдно. Тонкая полоска сжатых губ, усталый взгляд графитных глаз из под ресниц, напряженные скулы. Гуляющий по проходу ветер, разбрасывает серо-черные пряди во все стороны, что те начинают неприятно лезть в глаза напротив. Виш будто проснулся недавно, его движения медленные и плавные, еще хранящие тепло большого клетчатого одеяла. Он весь целиком - воплощение уюта и спокойствия для Чана, хочется спрятаться в его объятиях от целого мира и звонящих над ухом дедлайнов, уведомлений и спешки. “Как ты? Справляешься? Хорошо спишь? Хочешь посмотреть кино по facetime, я нашел пару комедий? Надеюсь, ты не забываешь отдыхать? Есть свободная минутка? Я очень соскучился.” Виш не знает, что хочет спросить первым. Вопросы роятся в голове, но он только неловко открывает рот, будто вот-вот что-то скажет. Парень так отчетливо слышит, как тикают где-то рядом часы, отсчитывая каждое мгновенье, что он медлит и теряется. А ведь у них так мало времени. Ну же, скажи ему уже хоть что-нибудь… — Я тоже соскучился, — бросает Чан, отвечая на все сразу одновременно. — Прости, что тебе пришлось так далеко ехать ради пяти минут тут, со мной, — он нервно смеется, неловко проводя по волосам и отводя взгляд куда-то в сторону. И Виша словно холодной водой обливают откуда-то сверху. Единственное, что сейчас резко становится важным – невозможное желание прижать Чана к себе и поцеловать. Важнее вибрирующего от уведомлений телефона в кармане, шумных голосов где-то неподалеку, липкого страха сделать что-то не так и даже всемирных проблем экологии. Весь воздух резко покидает легкие, Виш делает широкий шаг и прижимает старшего к стене напротив. Длинные холодные пальцы хватают Чана за подбородок и притягивают к себе. Он целует жадно, немного больно, но с тягучим наслаждением и сладким привкусом меда. Тесно, в груди очень тесно, особенно от ощущения, что чужие руки с отчаянием хватаются за него, ища опору. Сердце загоняется где-то в висках, обгоняя секундную стрелку раза в два, если не больше – старается украсть как можно больше времени только для них двоих. Чан плавится, отдается поцелую целиком – тянет, кусает, сминает настойчивые губы младшего. Голова тяжелеет, а ноги подкашиваются и он отрывается от парня, чтобы сделать вдох и посмотреть в поплывшие глаза напротив. Они не ощущают, сколько прошло времени, сколько они вот так целовались. Виша потрясывает, Чан чувствует это ладонями, которые забрались под чужую толстовку, и ему это чертовски нравится. Нравится, что причина таких эмоций – он. Такой скромный и спокойный Виш кажется ему сейчас таким чувственным и горячим, что еще одно прикосновение, одно касание губами, и у того сорвутся все стоп краны. Он так чертовски по этому скучал. — Кто – нибудь видел Бан Чана? — Он не отвечает на звонки? — Кто его видел последний раз, где он мог потеряться? Виш резко отшагивает от Чана, слыша голоса где-то совсем рядом. Они переглядываются, замечая как несколько теней проносятся с другого конца прохода. Это неизбежно означало только одно, что парню пора отпустить Чана, снова пробраться к дороге по запутанным коридорам и вернуться обратно в свое общежитие. Их снова нашли дела и заботы, резко и больно выдергивая из объятий друг друга. В груди снова так пусто, будто что-то неосторожно рассыпалось, а собрать почти невозможно. Их время закончилось, и они не успели насладиться обществом друг друга в полной мере. По крайней мере, Виш точно. — Я напишу вечером, хорошо? – Чан обнимает его лицо руками, стараясь улыбкой поймать опущенный взгляд. Виш кивает и как можно увереннее улыбается в ответ, зная, что если он покажет хоть тень грусти на своем лице, то Чану будет невыносимо больно уходить вот так. Он не хочет доставлять ему проблем. Он знал, что так будет. Он почти с этим смирился. Младший провожает взглядом удаляющуюся фигуру старшего, прокручивая в голове их поцелуй. Он оптимистично думает о том, что сегодняшняя встреча будет точно поднимать ему настроение еще несколько следующих недель. Чан пересекается с мужчиной, который отчаянно его искал, коротко извиняется, что доставил лишних проблем, и убегает на съемку в ворота павильона. Виш спешит резко зайти за поворот, потому что ему показалось, что стафф неосторожно зацепился взглядом за его фигуру. Уже в машине, на пути обратно домой, он спрячет лицо в ладонях, пытаясь смахнуть теплые прикосновения с лица. Легкие покалывания в груди, никак не оставят парня на протяжении всей поездки. Чем быстрее он успокоится, тем меньше вопросов со стороны он получит. Но как можно, если щеки продолжают гореть еще так долго? Вечером он будет ждать сообщение от Чана, которое так и не будет написано.