Шатер Наслаждений

Начало нежного летнего дня ознаменовал смотр войск, который устроил Наполеон Бонапарт для русского благословенного самодержца Александра. Блондин с интересом рассматривал солдат и офицеров, своего новообретенного доброго товарища, которому уже начал проникаться нежными сердечными чувствами, разрывавшими его изнуренную противоречиями душу. Все знали, что Наполеон один из самых видных альф Европы и раскрыть ему свой маленький постыдный секрет было бы равно смерти… Но пока, все шло замечательно, теплый ветер трепал светлые, как у ангела, кудри Александра, его тонкие белые нежные пальчики нежно сжимали уздечку, а мускулистые обтянутые лосинами ноги, отдыхали в золотых стременах, блестя богато украшенными шпорами. Наполеон был велик в своей грациозной невозмутительности, он ехал на своем белом коне, почти рука об руку с Александром и изредка, будто невзначай позволяя себе задеть коленом его колено. Солдаты, все как на подбор, усатые красавцы, гордо выпрямившись по струнке смотрели на двух монархов, грациозно восседающих на своих боевых скакунах, некоторые из солдат трепетно вздыхая, бросали на них почти что раздевающие взгляды. Под таким альфой как Наполеон и Александр хотела бы оказаться любая омега обеих армий. — Мон шер ами — сказал Наполеон мягким голосом — как вы находите мою армию? В ожидании ответа Наполеон нежно дотронулся рукой до плеча Саши, который вздрогнул от неожиданности и поднял свои лазурные, блестящие глаза на гордый профиль Бонапарта. Вдруг чуткое обоняние Наполеона почуяло нежный, едва уловимый сладкий аромат, который невозможно сравнить ни с чем, ни с одними, даже лучшими духами в Европе. И этот аромат, заставил ощутить внизу живота нарастающее горячее желание. Бонапарт удивленно посмотрел на Александра и заметил, как бледные щеки Романова покрылись стыдливым румянцем, делающим его похожим на херувима с картин времен возрождения. Александр с испугом почувствовал, как намокают его лосины, по реакции солдат, которые начали переглядываться и облизываться, он понял, что все почуяли его запах. «О боже мой, как мог я забыть выпить лекарство, теперь все узнают мою тайну!» — подумал он — Простите, мне надо срочно отлучиться — сказал голубоглазый и развернул свою лошадь в противоположную сторону, уезжая прочь от армии и от Наполеона. ********************************* Император Франции следовал за шлейфом дурманящего запаха, погоняя свою лошадь, будто вовсе не жалея ее. Наконец он увидел белеющий неземным сиянием шатер Александра откуда и доносилось желанное благоухание, столь манящее. Наконец, распахнув полог шатра, Наполеон вошел внутрь и увидел, как Александр, трепетно склонив ангельскую голову сидит за столом полный печали, брюнет не стал тревожить его сразу, он решил понаблюдать. — Как я мог… — сказал Саша в пол голоса карамельными устами, которые содрогались при каждом сказанном слове. — Забыть принять лекарство… Такой позор! Теперь все узнают, что я омега и русский двор будет опущен… — Не будет — Сказал Наполеон внезапно и уверенно. Услышав голос истинного альфы блондин вздрогнул как трепетная лань завидевшая кровожадного волка. Он испуганно обнял себя за узкие плечики чуть дрожащими от волнения нежными белыми руками и посмотрел на императора франции мокрыми от подступающих слез сапфировыми глазами. — Прошу вас, оставьте меня одного наедине с моим позором, вы можете осмеять меня позже и я приму это без ропота — Сказал Романов и увел свой взгляд прочь от орлиного лика корсиканца. Наполеон же, запахнул полог шатра и подошел ближе к Александру, который еще больше задрожал от его присутствия, Саша стыдливо свел колени. — Mon ange — Сказал Наполеон бархатным голосом от которого в животе у блондина зароились бабочки — я никогда не ощущал ни от одной омеги такого аромата как от тебя, он сводит меня с ума! — Ах нет, в тебе говорит грязная похоть, которую будят в тебе мои феромоны! — Ты не прав, если бы это была просто животная похоть Альфы, ведомого запахом омеги, то я бы набросился на тебя еще там и разложил бы при всей армии, чтобы все видели кому ты принадлежишь — Сказал Бонапарт сверкнув своими карими глазами, которые уже раздевали нежного омегу так похожего на чистого непорочного ангела, чью непорочность хотелось присвоить себе. Александр ничего не мог ответить, он лишь продолжал смотреть на него обманывая самого себя, что ему не хотелось бы этого всем своим естеством. — И почему же ты не сделал этого? — Спросил Романов, сверкая лазурью своих бездонных глаз — Потому что — сказал Бонапарт, наклоняясь к нему и обдавая пьянящим дыханием — потому что я не хочу, чтобы твое тело видел кто-то еще кроме меня, оно должно принадлежать мне, и только мне. Не ври мне, ты же тоже этого хочешь, я чувствую это по твоему запаху, ты уже весь мокрый. Александр стыдливо прикусил губу, он не мог больше врать, его тело было абсолютно готово к соитию с этим сильным властным альфой, который подчинит его и присвоит себе навсегда. — Мне так страшно признать это, Леон, но… Возьми меня! Я больше не могу терпеть! Столько лет я скрывал свое естество и обманывал сам себя, но теперь, перед тобой, я готов! Возьми меня так, как не брал ни одну из своих омег, я знаю у тебя их было много… — Но ни одна из них не сравниться с тобой, мой милый ангел! — Сказал Леон и на этих словах приник губами к его карминовым губам, от нетерпения и распирающего желания, закусывая нежную плоть до крови, от чего Александр отстраняется, прикрывая тонкой рукой уста. Но Наполеона уже не было остановить, он успел вкусить СВОЕГО омеги, и теперь хотел его и только его. Бонапарт схватил его за узкие плечи и опрокинул на кровать, слишком обессилевшее от наступившей течки тело, покорно распласталось под властным альфой не в силах противостоять его звериному напору. — Не противься неизбежному, ты сам этого хочешь, и я хочу тебя — Сказал француз и припал к белоснежной шее, вдыхая дурманящий, сводящий с ума и пробуждающий самые низменные желания запах. Александр ощутил, как в его бедро упирается раскаленная плоть, от чего он чуть не заскулил, предвкушая момент, когда этот жезл окажется внутри него. Нетерпеливо Наполеон принялся срывать одежду, оголяя по девичьи гладкое и нетронутое тело, невинно сведенные колени, красные щеки, уведенный в строну взгляд, и грациозные гибкие руки, пытающиеся прикрыть голое тело — все это вызывало в Наполеоне дикую страсть смешанную с желанием сжать его в тисках собственных объятий и не отпускать ни на секунду. Рывком, он развёл его колени, открывая для глаз еще больше потаенного, от чего Александр издал непроизвольный, скулящий стон. Мокрая розовая дырочка приглашающе пульсировала от нетерпения и предвкушения предстоящего акта. Глядя на нее, Наполеон чувствовал, что больше не может сдерживать себя, он хотел поскорее ворваться в это нежное вожделенное тело. — Я ведь у тебя первый? — Спросил Наполеон — Да… — Сказал Саша, застонав и зардел, как теплый майский рассвет — В таком случае помоги себе пальчиками и покажи мне как ты меня хочешь — Сказал Бонапарт своим бархатным голосом Александр, помешкал всего пару секунд, а после этого, облизав свои изящные пальчики, смачивая их в густой горячей слюне, проник ими в тугое кольцо мышц, и сладко застонал, запрокидывая голову. От этого зрелища Наполеон стиснул зубы — нельзя было показать свое нетерпение, нужно показать кто тут главный. — Давай, покажи мне как ты хочешь, чтобы я тебя взял Александр ускорил движение пальцев, и слуха Наполеона коснулось звучное хлюпанье смазки, начавшей стекать по аппетитным ягодицам на белые шелковые простыни. — Агх… Нгхх… — Стонал Саша, выгибая свое стройное тело в изысканную дугу Наблюдая за тем как Александр готовит себя для него, Бонапарт был больше не в силах держать себя в руках, он расстегнул свои штаны, давая волю колом стоящей пунцовой плоти. Увидев его, трепещущий взгляд блондина сделался еще более напуганным — Ох… он такой большой… Нгх… Я не смогу его принять — Не стоит бояться, мой сладкий, ты не представляешь на что способно тело омеги, который жаждет соития со своим альфой — Сказал Наполеон — Давай, потрогай его Влажная ладонь Александра дотронулась до горячего твердого жезла, заставляя француза нетерпеливо выдохнуть — Ну же, возьми его в свой сладенький ротик — сказал кареглазый, заигрывающее вскидывая брови — Да, как вы пожелаете, мой император — Сказал омега и покорно прикрыл глаза — Я не сомневался в тебе, mon ange И в следующий миг, горячие губы, обхватили пульсирующую налитую свинцом головку. От этого Бонапарт схватил его золотые мягкие кудри и сжал кулак, насаживая на себя по самое горло, от чего омега захрипел и на его глазах навернулись серебряные слезинки, но он не отстранился, исполненный желанием сделать приятно своему альфе. До этого измученный долгим ожиданием император излился на его ангельское лицо, которое застыло сладкой гримасе не скрываемого наслаждения, и залил его перламутровым соком. — А теперь приведи себя в порядок — Сказал брюнет с ноткой наигранного отвращения. Александр облизнул стекающую серебряную каплю, своим розовым язычком, вкушая солоноватый сок его альфы. — Приступим к основному акту — Сказал Бонапарт со звериной улыбкой опрокинув Александра на спину и широко развел его изящные тонкие ножки в стороны. Романов от предвкушение прикусил губу, глядя на брюнета предвкушенными глазами, ожидая когда же наконец он перейдет к действию. Долго упрашивать француза не пришлось, тем более что он едва увидев под ним блондина, снова пришел в животное возбуждение. Сладкую муку прервала тянущая боль. Казалось, что его вот-вот разорвет изнутри, однако стоило Бонапарту толкнуться в первый раз, как по телу омеги прокатилась вибрирующая волна сладостного наслаждения, его глаза закатились от густой пелены вожделения, а разум помутнился. Теперь Александру хотелось только одного — жаркого слияния их тел, чтобы Наполеон двигался в нем, чтобы он завоевал его. — Агх… Нгхг… Да, мой император! Прошу тебя, еще… Мгм… ЕЩЁ! — Стонал Романов, сжимая в кулаках белую простынь — Только пожалуйста, мгм… Я еще не хочу детей — Тебе нечего бояться, детка, я успею вытащить — Сказал Бонапарт, продолжая в животной страсти толкаться в это ангельское тело и шатер наполнили влажные хлюпающие звуки шлепков. Александр откровенно наслаждался ощущением чужого члена в своем теле, он стонал закатив глаза и выкати язык, с которого капала густая слюна и положив руку себе на живот, он ощущал сквозь кожу как двигается под ладонью сильный член Наполеона. Не в силах больше терпеть эту райскую пытку блондин обильно спустил себе на живот жемчужную вязкую жидкость из подрагивающего члена. — Вот, mon ange, покажи мне как тебе нравится — Агх… да… мне…н-н-нравится! — Еле слышно, от истощения, сказал Романов. Наполеон продолжал двигаться в нем высекая новые искры удовольствия, от которых Саша тоненько постанывал, закатив глаза. Залюбовавшись такой соблазнительно й картиной, Бонапарт не успел отстраниться вовремя и почувствовал как сильная струя желанного сока хлынула внутрь его омеги, доставляя обоим не испытываемое ранее удовольствие. Чувствуя, как его наполняет горячая жидкость, Александр весь задрожал забывая обо всех своих страхах и опасениях. Но когда сладостная оргазменная дрожь сошла на нет, он понял, что случилось. Наполеон попытался выйти из него, но ничего не вышло. — Ах… нет! Ты же обещал!.. — Не бойся mon ange, если ты понесешь, я признаю его и мы вырастим его вместе, а главное, он будет самым нашим любимым ребенком — сказал Наполеон и оставил нежный долгий поцелуй на его румяной щёчке.