Если бы словами загадать желания

Положительная сторона постоянного нахождения на грани слез заключалась в том, что это действительно помогало продать идею о том, что он был глубоко травмирован нападением, в результате которого погибли его соученики. А может быть, он и был травмирован! Немного! Даже если он ненавидел конкретно этих старших боевых братьев, даже если он про себя и злобно призывал на них все кары небесные за то, что они делали с ним в прошлом, это не обязательно означало, что он действительно хотел увидеть, как они умирают. Честно говоря, он сожалел об этой части случившегося. Тем более, что эти ледяные, невероятно жестокие смерти показали ему совершенно ясно, как может выглядеть его собственное неизбежное убийство. Когда-нибудь на их месте окажется и он сам. Если бы кто-нибудь из учеников Ваньцзяня снова пытался потеребить его, в том числе спросить, почему он просто не убежал обратно в Цанцюн, Хохуа не смог бы сдержать искренние слезы, которые сопровождали его гораздо более намеренные причитания: «Я просто не мог вернуться туда сам по себе!», говорил он, «Я просто не мог отправиться в полном одиночестве!». Они все жалели его, и это было нормально. Эти удалые молодые люди, которые, несомненно, считали себя очень опытными и впечатляющими, определенно сочли его жалким и трусливым бедолагой – но после обнаруженной бойни они вряд ли могли бы сказать, что еще один внешний ученик Аньдина действительно мог бы помочь кому-либо в этой ситуации. Они не могли вынести даже мысли о том, чтобы настолько его похвалить. Так что они что-то бормотали и неловко переминались, неохотно согласившись с Хохуа, заметившим, что он должен был попытаться сберечь насколько возможно хотя бы товары, и что они знали бы еще меньше, если бы никто не выжил, и им некому было бы задавать вопросы. (Они до сих пор даже не знали, что на миссию напал именно ледяной демон. Хохуа намеренно не упомянул об этом. Все ледяные стрелы уже давно успели растаять к тому времени, когда ученики Ваньцзяня прибыли на место преступления.) Ему повезло, что он действительно вынес большую часть закупленных для пика Цинцзин книг обратно из комнаты, которую он делил с Мобэй-цзюнем, завернув их обратно в защитный чехол вместе с остальными и вернув их в телегу. Честно говоря, он не особо беспокоился о том, чтобы их не украли, но при этом случайно помог себе лучше сохранить лицо, очевидно, спасая все, что мог, из миссии. Телега теперь трюхала по дороге вместе с ними. Отчаянно избегать возможности снова читать до странности душераздирающие стихи, устранив само искушение, оказалось хорошим шагом! Возможно, он оставил в комнате несколько книг Цинцзина вместе с историями, которые он купил в городе, но их можно было бы списать как приемлемые потери. Вэй Цинвэй похлопал его по плечу, ещё раз предупреждающе взглянув на любопытных младших. — Я уверен, что ты сделал все, что мог, шиди, — тепло сказал он. — Без своих соучеников ты, скорее всего, потерялся бы... в конце концов, на миссии обычно карту с собой имеет только один человек, — несколько других учеников Ваньцзяня застонали, но Вэй Цинвэй проигнорировал их. — Для всех нас легче, что ты не заблудился в лесу, пока был пропавшим без вести. Оставаться на месте было хорошим выбором. — Хах, это был единственный разумный вариант, какой я мог найти в то время, — согласился Хохуа, и каждое утешительное похлопывание только заставляло его чувствовать себя хуже. — Я просто... не мог быть уверен, что этот монстр не станет меня искать, если я покину тот город... Их путешествие обратно в орден Цанцюншан, никуда не сворачивая, было ужасно скучным. Ни один закутанный в тени ледяной демон не вышел из леса для очередной резни, хотя Хохуа преследовало ощущение, что это может произойти в любой момент. Путешествие также было относительно коротким. Но к тому времени, как горы показались в поле зрения, Мобэй-цзюнь уже не мог не знать, что что-то пошло не так, и было маловероятно, что Мобэй-цзюнь еще не решил, что его предположительно верный слуга непростительно бросил его. К тому времени, когда они достигли самого ордена, тела других учеников Аньдина уже были доставлены на пик Цяньцао, о чем Хохуа узнал, когда Вэй Цинвэй лично сопроводил его туда, чтобы показать главному ученику. Тела были найдены раньше заблудшего потеряшки. К счастью, Хохуа не просили никого опознавать, потому что, честно говоря, он не был слишком уверен в именах самых младших из подпевал Х-шисюна. Му Цинфан был, вероятно, как минимум лет на десять старше Хохуа, энергичным и практичным, опытным и вызывающим восхищение, но даже он бросил жалостливый взгляд на этого юного ученика Аньдина. Он даже проверил, здоров ли Хохуа, прежде чем заявить, что с ним все в порядке. Он даже прописал отдых, чтобы он мог оправиться от такого тяжелого испытания, а затем попросил одного из своих младших принести успокаивающего чая и закусок, пока главные ученики разговаривали друг с другом. Это все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Хохуа грыз закуски так, как будто это была его последняя еда в этой жизни, одновременно подслушивая разговор Вэй Цинвэя и Му Цинфана, которые находились на другом конце комнаты, но недостаточно далеко для острого слуха – особенно если учесть, что они говорили не настолько тихо, как могли бы шептаться. Возможно, они предположили, что его пустой, устремленный в окно взгляд означал, что он не прислушивается к ним. Он вообще не бросил на них ни одного взгляда. Он просто отхлебывал свой чай и улавливал там и сям важные кусочки из того, о чем они говорили. Осмотрев повреждения, Му Цинфан, очевидно, согласился с Вэй Цинвэем в том, что погибшие ученики Аньдина были убиты не мечом, а скорее оружием вроде копья, или игл, или заклинанием подобного действия. Вэй Цинвэй поспешно пробормотал что-то вроде: — Я проверил его меч. Это был не он. Если подозрения Хохуа о значении этой фразы были верны, это было... одновременно обидно и приносило облегчение? Он был подозреваемым в убийстве! Вэй Цинвэй, должно быть, в какой-то момент украдкой осмотрел тренировочный меч Хохуа, вероятно, в том хаосе, когда они покидали город, что было удивительно хитро с его стороны, и перепроверил, чтобы единственный выживший не оказался втайне убийцей. Облегчением было то, что, если он и был подозреваемым в убийстве, то он, вероятно, больше не был главным претендентом на этот титул. — Послали именно нас, потому что у нас было нужное количество свободных старших учеников, но пикам Цинцзин или Аньдин действительно стоило бы взять на себя расследование, — немного пожаловался Вэй Цинвэй. — Разве Лорд Пика Цинцзин не собирался послать к вам одного из своих наиболее многообещающих учеников, чтобы вести это дело? — Этот ученик... не в порядке, — медленно и несчастно сказал Му Цинфан. — Возможно, он столкнулся с проблемой в своем совершенствовании? Я не уверен. Он утверждал, что плохо себя чувствует, но не хотел, чтобы его беспокоили. — Кажется разумным, когда работаешь над нарушением в своем совершенствовании. — Хм. — Может, есть какой-нибудь другой заклинатель Цинцзин, которого я могу побеспокоить? Я не хочу вести это дело дальше, если придется наступать на ноги Аньдину и Цинцзину... или рисковать тем, что расследование внезапно вырвут у меня из рук, — надавил Вэй Цинвэй. — Это же тот самый колючий из старших учеников пика Цинцзин, не так ли? Тот, которого рекомендовал главный ученик Цюндина? Я уверен, что с ним все в порядке. — Я бы предпочел убедиться в этом сам. И если уж ты заговорил об этом, именно тот ученик Цюндина, кажется, вызвался помочь с этим делом. — О? Что ж, полагаю, хорошо иметь друзей на высоких постах, когда ты чувствуешь себя плохо. Если нам придется втянуть в это еще больше пиков, лучше уж Юэ-шисюн, чем та новая девица из Сяньшу... Встрять между Цинцзином и Аньдином – это головная боль, в которую я уже вляпался, но между Цинцзином и Сяньшу? Хуже была бы только комбинация Цинцзин против Байчжаня... — Поверь мне, я знаю, — с толикой юмора сказал Му Цинфан. Иногда, размышлял про себя Хохуа, приятно, когда тебя так тщательно игнорируют. Затем Вэй Цинвэй лично сопроводил Хохуа обратно на пик Аньдин... большую часть пути. На Радужном мосту они столкнулись с тем самым учеником Цюндина. Юэ Цинъюань был красивым молодым человеком, по возрасту между Хохуа и Вэй Цинвэем, хотя он, вероятно, мог бы показаться старше из-за спокойной улыбки и постоянно усталого вида даже без учета того, что благодаря совершенствованию понятие возраста в этом мире было блядским кошмаром. — Шан-шиди, не так ли? — спросил Юэ Цинъюань. — Мы уже встречались. Было приятно, что его хоть кто-то узнал в лицо! Конечно, могло оказаться, что сегодня кто-то вручил главному ученику шпаргалку относительно этого расследования, потому что заставить людей чувствовать себя особенными было ловким ходом (между прочим, Хохуа использовал его раньше в обеих жизнях). Но, возможно, Юэ Цинъюань искренне помнил их предыдущие встречи, потому что поведение Хохуа, по общему мнению, было охрененно странным. Он не так часто встречал именных персонажей своей новеллы! И он также искал других трансмиграторов. — Юэ-шисюн! Да, ах, я помню. Я помню. Как я мог забыть? Главный ученик Цюндина был с ним очень вежлив. Он спросил о здоровье Хохуа. Он даже поблагодарил Хохуа за его храбрость. Он еще раз спросил, помнит ли Хохуа что-нибудь еще о нападении, и вежливо принял отрицательный ответ. Когда Вэй Цинвэй рассказал, куда они направляются, Юэ Цинъюань даже проводил их оставшийся короткий отрезок пути до пика Аньдин. — Это не проблема, — настоял он. — Сегодня прекрасный вечер, и я провел в офисе большую часть дня. Я также надеялся поговорить с Вэй-шиди о расследовании этой шокирующей трагедии, если возможно. — Я слышал от Му-шиди, что вы взялись помочь разобраться в этой ситуации, — дружелюбно сказал Вэй Цинвэй, пока они все шли вместе, — из-за необходимости Шэнь-шисюна уединиться. — Конечно, Цюндин всегда готов предложить помощь, — ответил Юэ Цинъюань. Это было самое гладкое политическое заявление, какое Хохуа когда-либо слышал. Они прошли еще несколько шагов, прежде чем Юэ Цинъюань добавил, менее изысканно. — Вы говорили с Му-шиди на эту тему? Вы случайно не знаете, как продвигаются медитативные усилия Шэнь-шиди в отношении этого... вопроса? — Боюсь, что я не знаю ничего большего, — сказал Вэй Цинвэй, возможно, немного поспешно. — Мы лишь кратко поговорили о том, кто занимается этим расследованием. — Понятно. Тогда мне придется самому спросить Му-шиди. — Я уверен, что Шэнь-шисюн будет тронут вашей заботой и помощью, шисюн, — сказал Вэй Цинвэй с фальшивой жизнерадостностью человека, который не верил в то, что говорил. — Ах, смотрите! Вот мы и пришли, Шан-шиди! Знаете, почему-то посещение пика Аньдин всегда вызывает у меня голод... Они доставили Хохуа Лорду Пика Аньдин, а затем снова ушли вместе, и Хохуа уловил слова «Пик Цинцзин», произнесенные, когда они уходили. Однако продолжать подслушивать было невозможно, поскольку Хохуа пришлось засвидетельствовать свое почтение Лорду Пика и упреждающе, отчаянно извиниться за то, что не добился большего. Ему нужно было довести свою панику до остроты бритвы, пнул он себя мысленно, чтобы теперь пережить напряженный допрос, которому старый и хитрый Лорд Пика Аньдин собирался подвергнуть единственного выжившего в такой подозрительной ситуации. Ему нужно было быть осторожным, чтобы не выдать того, что он провел последние несколько дней в домашней идиллии с демоном своей мечты! Ему... э-э... В конце концов, ему не понадобилось быть настолько осторожным? Лорд Пика Аньдин допросил его, но поверхностно, отметив, что они уже получили отчеты с пика Цяньцао и сообщения, которые заранее отправил Вэй Цинвэй. Лорд Пика, очевидно, поверил на слово напуганному внешнему ученику, что тот не помнит ничего полезного. В итоге Хохуа похвалили за выживание и временно повысили до позиции внутреннего ученика, чтобы проверить, есть ли у него дальнейший потенциал. Вероятно, помогло то, что все его потенциальные соперники для этого конкретного повышения были мертвы. Лорд Пика Аньдин был, по крайней мере, практичным человеком. Будучи скромным учеником, Хохуа не имел другого выбора, кроме как со слезами на глазах поблагодарить своего учителя за щедрую возможность и пообещать преуспеть, подавляя при этом жгучее осознание того, что он иррационально вроде как хотел, чтобы его выбросили из ордена. Это дало бы ему повод вернуться. — Свободен, — отпустил его Лорд Пика Аньдин, даже не глядя. Половину встречи он провел, глядя на свои документы, а не на потенциально травмированного ученика, с которым никогда раньше не разговаривал напрямую. — Потрать следующий день на свое выздоровление, а на послезавтра приступай к своим новым обязанностям в качестве внутреннего ученика Пика Аньдин. Но будь доступен для расследования, если оно потребует твоего участия. —Да, Шицзунь. Спасибо, Шицзунь. То, что он мог сказать: «Здесь нет ничего интересного!», и люди, очевидно, смотрели на него и думали: «Я полностью в это верю», было комплиментом способностям Хохуа ко лжи. Также было на удивление обидно осознавать, что в ордене Цанцюн не нашлось никого достаточно неравнодушного, чтобы покопаться глубже в его истории. Люди смотрели на него и видели жалкого, трусливого ученика, да и только; они не чувствовали необходимости смотреть глубже, чем просто спросить у него, в какую сторону удалился настоящий, наверняка более интересный и, несомненно, более впечатляющий убийца. Он ожидал, что его заточат в темницу, чуть только он дернется не в ту сторону! Он ожидал, что его будут допрашивать, запугивать и даже немного угрожать! Он, что, был недостаточно хорош, чтобы выбивать из него информацию, или что-то в этом роде? Конечно, было облегчением, что это сошло ему с рук. Но это все равно было ударом по уверенности в себе трансмигрировавшего автора: на него всем было наплевать. Его напоили успокаивающим чаем и сопроводили обратно на его пик, вежливо, ответственно и исполнительно, и что теперь? Сейчас и здесь с ним никого не было. Хохуа в одиночестве пошел собрать все необходимое и вернуться в свою комнату, где он, наконец, сможет рухнуть в собственную кровать, задаваясь вопросом, что может быть, кто-нибудь действительно рано или поздно заметит, если он через два дня просто решит не вставать с постели. Возможно, они даже вскоре придут проверить его. Но, может, и нет. На обратном пути к Дому отдыха было не так уж много людей. Большинство учеников, мимо которых он проходил, игнорировали его. Некоторые из них уставились на него, прежде чем обменяться лихорадочным шепотом, их глаза жгли его спину, когда он проходил мимо них. С ним никто не разговаривал. Никто даже не помахал рукой в знак приветствия. Это оставило Хохуа совершенно, ужасающе наедине с мыслями, которых он избегал, и его паника росла с каждым шагом. Он оставил Мобэй-цзюня. Его утащили, не дав возможности даже объяснить причины. Неужели ему уже слишком поздно полететь обратно в тот город и броситься к ногам демона? Хохуа придется не спать, и он наверняка вымотается, делая это, но, похоже, что у него завтра выходной, и если никто не придет его искать, он смог бы это сделать! Он мог бы пойти и попросить прощения! Он мог со слезами на глазах объяснить Мобэй-цзюню, что им придется расстаться прямо сейчас, если будущему Лорду Демонов нужен шпион в Цанцюн. А если бы кто-нибудь в ордене заметил, что он ускользнул ночью, он мог бы... блять... заявить, что с опозданием понял, что потерял семейную реликвию по дороге, и отправился на ее поиски? Дерьмо, вряд ли это сработает... Но это было бы лучше, чем умереть! Как долго он продержится, прежде чем Мобэй-цзюнь придет его искать? Если он останется в Цанцюн, если он останется в роли Шан Цинхуа, то в конечном итоге их пути наверняка снова пересекутся. Если бы он бросил орден, если бы он сказал всем, что он просто не создан для мира совершенствования, и сбежал, чтобы стать отшельником, тогда, возможно, он бы выжил и наслаждался жизнью, всегда оглядываясь через плечо... но что, если сломанная Система Трансмиграции сможет починить свой глюк? Что, если оно накажет его за попытку избежать сюжета? Мысли Хохуа метались все более и более безумными кругами, и таинственный сбой Системы «Возвращение домой» поднялся опасно близко к поверхности его сознания. Если бы эта его жизнь окончательно скатилась бы в дерьмо, но если бы он успел нажать нужные кнопки перед казнью, то, может быть, он попытал бы счастья? Отпирая дверь, он сильно склонялся к тому, чтобы просто послать все нахуй и сбежать обратно к Мобэй-цзюню. И что, если он уже слишком устал? Если он упадет со своего меча по дороге туда, то это в любом случае решит все его проблемы! Возможно, он даже сможет вернуться завтра утром. Вэй Цинвэй и Юэ Цинъюань, вероятно, в любом случае не будут нуждаться еще в одном разговоре с ним, теперь, когда он полностью зарекомендовал себя как бесполезный... и в любом случае, ни один из них не выглядел так, будто ожидал, что сможет решить эту проблему... — Ааах... слава богу, сейчас все так отвлечены той хренью, которая случилась с Шэнь-шисюном. Это действительно выводит меня из-под удара... Он задавался вопросом, была ли Система Трансмиграции права, когда сказала, что Шэнь Цинцю был еще одним трансмигратором, но заглючившая Система все еще была настолько сломана на всех остальных уровнях, что трудно было воспринимать это заявление всерьез. Может быть, стоило присмотреться? Да ну, вряд ли! Система, этот кусок дерьма, даже решила, что сюжет полностью завершен!