Хрустальный Журнал

«Он сделал больше, чем кто бы то ни было, чтобы довести до крайности это необходимое, жизненное разграничение между хрупкой, но спасительной связью звеньев цепи и головокружительной совокупностью сил, которые составляют заговор, чтобы низвергнуть нас в бездну.» Андре Бретон, «Надя» Громада цвета человеческой кожи взволновалась – часть её была рассечена скальпелем. От этого волнения пространство рядом с давно замороженной стройкой разошлось кругами, как вода, в которую бросили камень, и несколькими тонкими слоями засияло цветом этой самой громады. Громко слышался звук биения сердца и течения крови в венах. Клубок резко сжался и также резко расширился, как шарообразная пружина. Действительность хлюпнула, как хлюпает тело, в которое вонзают нож. Капля обросла плотью. Ангел подняла голову. Она не видела ничего и даже не успела узнать, что такое «видеть» – её глаза с первого же момента были повреждены и замотаны белой повязкой. Крыло её болело. Даже сквозь перья чувствовалось, как по нему течёт что-то. Судя по всему, это была кровь. Идти получалось с большим трудом. Но, несмотря на это, Ангел точно знала, куда ей нужно. Благо, то место располагалось недалеко. Это будет противоречие. Пробираясь наощупь и сбиваясь с ног под беспощадно палящим солнцем, она, наконец, добралась вдоль трассы до нужных ворот. Овеваемая серебристыми ветрами, Ангел не могла быть видима для людей, проходивших или проезжавших мимо. Пропускного пункта в этой психиатрической больнице не было, так что войти удалось донельзя легко. Оказавшись во дворе, Ангел вытянула руки вперёд, и хлопья разноцветного сияния рассыпались по пространству. Двое пациентов, проходивших мимо, обернулись. Родственники, с которыми их отпустили, замерли во времени. Один кто-то, выглядевший, как человек, одетый в чёрное, и другой кто-то, одетый в коричневое, подошли из теней пациентов к Ангелу с печальными лицами и взяли под руки, тогда как сами пациенты смотрели на всё это изумлённо и испуганно. - Ты тоже это видишь? – спросил первый. - Да. – ответила вторая. - Значит, общая галлюцинация? Или я просто сплю? - Скорее ты моя галлюцинация. – нервно усмехнулась она. – Я-то себя осознаю. - Так я тоже. - Думаешь, массовая галлюцинация? Хотя… Нас всего двое. Как-то не массово выходит. - Думаю, надо сказать врачу. - Да, я тоже. Ой… Мама? Мам, ты меня слышишь? Звенящее подобно музыкальным треугольникам множество хлопьев цветного сияния складывалось в хрупкие конструкции произведений искусства, политических идеологий, разговоров, математических вычислений, привычек, правил, букв, философских систем, мечт, игр и надежд. В них виделось отражение хрустальных замков-вселенных, множества Солнц – разных ипостасей одного и того же раздробленного Бога, имя которому он дал себе сам. И назвал он себя Человек. Но только чем он являлся на самом деле? Он никогда не дал бы ответ на этот вопрос. И во всё это тут же въедалось нечто, переливающееся разными цветами, за которыми любому, чей взгляд освещает Голубое Солнце, ощущалось что-то до ужаса жуткое, непостижимое. Ангел знала, что имя этому – Великая Пустота. И она – истинный Бог. По небу кругами разошёлся неново-розовый океан. Его волны неправильной геометрической формы пока только набирали силу. Пациенты сжались в ужасе. - Ты – Смерть. – сказала Ангел тому, кто был одет в чёрное. - Ты – Тело Человека. – сказала Ангел тому, кто был одет в коричневое. Затем, чуть пошатываясь, она резко двинулась вперёд, и часть плоти её кусками осталась в руках Смерти и Тела Человека. Она, тихо постанывая и сжав зубы от нестерпимой боли, подошла к двум пациентам и протянула к ним кровоточащие, израненные руки. Парень в ужасе отшатнулся, а девушка из жалости, находясь притом в каком-то странном, околоирреальном состоянии сознания, протянула в ответ свои. - Спасибо. – едва слышно сказала Ангел, подавив болезненный крик. Волна небесного океана захлестнула их обеих, и Ангел резко выдернула девушку из неё и нырнула туда сама, тут же прижав к себе руки и ноги. Вот она. Суть. Она в вопросах. В интроспекции. Расслаивающиеся элементы сознания образуют хрупкую, но необходимую для заполнения Пустоты реальность ментальных образов. Элемент духа имеет форму плоти лишь потому, что его ограничивает другой Бог, чьи образы сливаются с образами каждого Человека. И, тем не менее, сама суть образотворчества получается в результате превыше всего сущего и того, чего нет в привычном понимании. Вспышка белых фейерверков в темноте, разъедаемая красными мышами-гиацинтами, растущими на подоконнике у умалишённого крокодила. Смесь осознанной мистерии, образов, пришедших из глубин, и слов, льющихся из Моря. Расходящаяся плоть на руке, освобождающая космос из собственной сути. Чуть пошатывающаяся девушка, выходящая из своего тела, удерживаемого кем-то враждебным. Лоскуты розового и малинового сияния. Как умирают облака? Как умирают асфальтированные дороги? Я мыслю, следовательно, мир существует. Осыпающиеся гнилые зубы. Выпадающие в глубокую тьму ногти. Равнодушный, уставший взгляд. Руки, состоящие из переливающегося мягкого белого сияния. Кто я? Вопрос, показывающий, что имеет значение. Кто ты? Важный вопрос. Каждый человек – Вселенная. Выстрелы. Кровь. Песок. За этим тоже стоят образы. Огромные небоскрёбы из стекла и бетона. Фальшивые речи. Отчётность на работе. Образы. Везде Моря и острова Голубого Солнца посреди безразличия Бога Материи. Расстояния имеют значения только для тех, кто обладает сознанием. Ангел выхватывает скальпель. Она добралась до сердца своего Бога. Её желание, её Красное Солнце пускает по скальпелю луч в него. Алое сияние расползается по его сути, тогда как Ангел злится, наполняя его. Она кромсает сердце Бога, разбрызгивая капли розового и выжигающе-белого света. Острая синева и краснота разносятся по всей его сути. Пространство снова колеблется, только уже гораздо сильнее. Пошли Сжавшийся комок. Гортанный крик. Наверное, красный воздушный змей. Резкая молния, пронзившая всё от начала и до конца. Гниль без воплощения, стремительно распространившаяся по плоской спирали. Расплавившиеся изнутри античные статуи. Гнойник, разрывающийся плотью. Труп Бога сиял переливами сиреневого и фиолетового. Ангел, убившая собственного Бога, воссияла выжигающе-белым светом и увидела РщшрОЧЗщозоВзаовфОpjpipPOOPOPJOP’jщзвщзОВщ123зщ239(:59рол64%зщогзщшащйцзшк9ц2у4кшйцувафвщзысола9234кйцуаоцвуалджсоывлдаоцущзк90шцу9кцушкцуащзлщцвулдосзфывозаш97*7766Е6565к788НР99н778н7е6**()РшоШрн?е:?ап7кА6В;а8п(рП(РЗ8р9887Ппе7АвА6В?Ша*пп(п(з(прп8п8п*п8п8Щ9З)зр0р)рохх()р0(9089Р*(Ррр**Р???р( И воссияло Розовое Солнце.