make you purr

Когда Ярик сказал: «Кажется, я влюбляюсь в Дашу», — Саша облегченно выдохнул ему в колени — последние месяцы собственная игра в семью ощущалась предательством, — повернулся и поцеловал руку, замершую у его щеки. Как в дурацком кино. Когда Ярик сказал, что Даша хочет попробовать, Саша проглотил вопросы о ее декларируемом браке (ему ли говорить) и пошутил, что после пробного периода возврат не примет. И от укуса в плечо даже не вздрогнул. Когда Даша сказала: «Я годами на вас смотрела, конечно, мне нужен полный комплект», — Саша подумал, что они сошли с ума. Ярик с его: «Тебе, может, как обычно и делать ничего не придется». Даша, не вышедшая из роли режиссера, но резво — вышедшая из своего платья. Он отказывался поворачивать голову, но чувствовал, как справа волнами накатывает тепло от этих двоих. Как предложение «не торчать на вокзале» превратилось в пародию на плохое порно? Как он потерял в своем словаре привычное «нет»? Как Ярик не раздавил Дашу, когда неловко перегнулся через нее, чтобы расстегнуть рубашку на сашином животе... Саша хлопнул его по руке — и передернулся от горячего хихиканья в шею. Чего она вообще хочет? Как будто ему действительно интересно. Как будто он останется, если она скажет: только смотреть. Кровать у Ярика была чертовски неудобной. Саша и наедине с ним к утру чувствовал каждый позвонок, а теперь — зажатый двумя, левой ногой на полу — молился, что сможет разогнуться завтра. — Сань, у тебя глаза на мокром месте, — прошептала Даша, и он возмущенно повернулся — чтобы увидеть, как ее бледная кожа блестит в свете забытой новогодней гирлянды. Саша зажмурился: ему вообще-то нравилась Даша, но как сестра! Сестра, которая утешает, а не соблазняет; целует на ночь в лоб, а не лижет ключицу под оттянутым воротником; похлопывает по плечу, а не потирает пальцем щеку изнутри. Дашина кожа была мягкой, теплой и горчила какими-то апельсиновыми духами. Что ему дальше делать с этим привкусом инцеста на языке? Тебе и делать ничего не нужно. Ярик, конечно, знал, что его заводит: беспомощность. И пока Даша опиралась на сашины плечи, быстро расстегнул его джинсы и пощекотал член сквозь белье. В лицо словно кипятком плеснули, и Саше пришлось дважды глубоко вдохнуть — прежде чем сдаться. Вдох: он обмяк под тяжестью двух тел. Выдох: положил руки на дашины колени, разъехавшиеся в стороны, когда она села ему на живот. Вдох: приоткрывшийся рот мазнула влажная ладонь — это его собственная слюна, понял Саша. И выдохнул в приникшую за ладонью грудь, вздрогнув от дашиного нежного: «О». Он не чувствовал густого возбуждения, но температура в комнате все росла, а мышцы покалывало иголочками напряжения. Ярик возился с джинсами, не делая ничего привычного: сухой дрочки, или спешного минета, или собственнического покусывания. Вместо этого по коже расползались мягкие поцелуи — все дальше от паха, и Саша недовольно дернул ногой. Будь его воля, все пошло бы быстрее. (Но — как же хорошо — ее не было). — Сань, тебе там внизу нормально? — Спросила, покачиваясь, Даша — движения выдавали намокающее белье, и Саша крепче прижал ее к животу, заслужив еще один слабый стон. — Он привык, — ответил за него Ярик, шлепнул по бедру и с размаху уселся сверху — Саша закашлялся и наконец открыл глаза. По комнате плыли отблески гирлянды, на лицо падала растрепанная коса, и он увидел руку Ярика на дашиной груди раньше, чем почувствовал вторую на своем члене. В этой неловкой неустойчивой позе было что-то притягательное — Саша тоже протянул руку, нажимая на дашину ладонь через белье; ее пальцы на клиторе напряглись и ускорились. Красиво — как и лицо, искаженное напряжением и дрожащими на носу и губах бликами. Ярик за ее спиной пытался попасть в ритм, не справляясь с двумя членами в обхвате. — У тебя есть вторая рука, — прошипел Саша. Это было нелепо — нелепо, но вопреки всему возбуждающе. Они использовали его как игрушку: Даша все быстрее терлась о живот, Ярик наконец помог себе второй ладонью, и Саша почувствовал под кожей искорки разгорающегося огня. Раз: откинул голову, и мягкое шуршание подушки смешалось с нарастающим в ушах шумом, заглушающим мысли и сомнения этого вечера. Два: их обоих стало одновременно много и недостаточно — он отвернулся и попытался плотнее вжаться бедрами в бедра. Три: выдох оборвался в горле в унисон с дашиным: «Да, черт возьми, еще немного!» — и Сашу обожгла резкая дрожь Ярика, сбившего ритм. Пальцы грубо проехались по головке, дашины ногти впились в сашину грудь, и он впервые застонал. Рука на члене ускорилась — Ярик точно знал, что Саша близко. Секунд двадцать — с десяток дашиных вздохов — и все кончилось. Зажмурившись, он отдался всплеску напряжения и мгновенно разливающейся слабости после. Его потяжелевшую ногу согнули в колене, по бедру скользнул влажный член. Эти мелкие толчки спорили с дашиным замедлившимся телом, и Саша открыл глаза — чтобы увидеть, как она содрогнулась, до боли прижавшись к животу и сдавив по бокам его ребра. — Да, да, хорошо, вот и все, — пробормотала скорее себе, чем кому-то из них, и зачесала растрепавшуюся челку; волосы мокро заблестели в неровном свете. Саша потянул ее за локоть на себя, и наконец столкнулся взглядом с Яриком, которому, кажется, только этого не хватало, чтобы с надсадным стоном кончить. Поглаживая Дашу по спине, он смотрел на изученное до черточки — покрасневшее — лицо и возвращался в реальность из этого спонтанного безумия. Ярик уткнулся лбом в его колено и какое-то время просто тяжело дышал, но вдруг встряхнулся и, подняв голову, широко улыбнулся. «Как в дурацком кино», — подумал Саша.