"..Прощаю, Лини"

… Мягкий свет утреннего солнца заполняет собой узкий коридор, пробиваясь через единственное поблизости окошко, однако даже этого хватает чтобы достаточно рассеять темноту… но уж точно не давящую тишину. Пальцы аккуратно сжимают стебель, а задумчивый, слегка пустой взгляд сиреневых глаз уже далеко не первую минуту не отрывается от переливающихся розово-жёлтых лепестков; Лини – тот ещё любитель поспать хотя бы лишние пять минут – раньше в то же утро собрался и покинул дом сразу же, как разлепил веки. А всё ради того, чтобы сейчас держать самую красивую из тех, которых он только мог найти, радужную розу, молча стоя у закрытой двери. Сердце, кажется, бьётся громче и сбивчивей обычного, а голову не покидают удручающие мысли, перебивающиеся многочисленными, как картины чётко застывшими перед глазами воспоминаниями; вечер, валяющаяся на полу шляпа, крик, поблёскивающие на чужих пышных светлых ресницах слёзы… Лини делает глубокий, слегка подрагивающий в начале вздох, поднимая взгляд на дверь. Костяшка указательного пальца несколько раз стучит о гладкую деревянную поверхность, на пару мгновений разрывая густую пелену тишины. Секунды ожидания кажутся неподъёмной вечностью, но вот замок тихо щёлкает и за приоткрывшейся дверью оказывается Фремине. Ещё сонный, в пижаме, он одаривает ''гостя'' острым, словно мелко расколотые льдинки, взглядом, не говоря ни слова. Вся хоть частично придуманная речь, почти готовая сорваться с языка, тут же испаряется, оставляя после себя лишь растерянность. Лини успевает приоткрыть рот, но сразу же отводит взгляд и нервно сглатывает. Ценный опыт ведения разговора, накопленный на сцене театра, нередко пропадает, никак не помогая в ситуациях, подобных нынешней. Фремине выглядит непоколебимым и спокойным, хоть и ощущает маленький тёплый огонёк, затаившийся где-то в глубине души, пока осматривает эту умилительную картину; перед ним стоит не величайший, известнейший маг-иллюзионист всея Кур-де-Фонтейна, а настоящий, искренний Лини, не скрывающийся за своей запоминающейся ''маской''. Слегка растрёпанные, хоть и как-то наспех уложенные волосы, простенькая белая рубашка и штаны, способные подарить самые нежные на этом свете прикосновения руки, не скрытые за чёрными перчатками, отсутвие всякого сценарного грима, особенно фирменной ''слезы'' на щеке, неуверенность в глазах и слегка виднеющаяся в уголках губ неловкая улыбка. Всё это по-своему очаровывает Фремине в тысячи, нет, в миллионы раз больше привычного всем пафосного образа. Хочется почаще видеть брата именно таким.. Будучи больше не в силах выдержать испытывающий взгляд на себе, Лини, наконец, выдыхает; – Фремине.. – такое родное, слишком знакомое имя будто отдается лёгкой вязкой сладостью на языке, – Насчёт.. вчерашнего… Названный на мгновенье опускает глаза в пол, что не остаётся незамеченным старшим. Всякий смысл в потенциальном, не самом продуманном, но долгом монологе тут же исчезает, рассыпаясь на множество бесформенных частиц. – Мгм.. – зрачки цвета самых тёмных вод вновь словно вгрызаются в душу Лини, сбивая его дыхание. Тихий, еле-еле уловимый механический, похожий на работающие шестерёнки, звук из комнаты только сейчас, во время паузы, начитает быть слышимым, скорее всего потому, что его больше ничего не перекрывает; ни слова, ни громкий стук сердца. – ..Фремине, – вновь произнесённое имя звучит уже увереннее и чётче прежнего, – это всё не должно было так закончится, точнее.. – он кратко вздыхает, – Я.. не должен был до этого доводить… Лини слегка прокручивает радужную розу в руках, после протягивая её брату; – Прости меня. Цветок плавно проскальзывает из одних пальцев в другие, более холодные. Младший же, чуть помедлив и прикрыв глаза, почти прижимает символ радости встречи и пылкой любви к себе; приятное чувство разливается по телу, согревая душу изнутри лучше любого одеяла. Лини оказывается в объятьях; Фремине аккуратно перехватывает розу за чужой спиной так, чтобы точно ни один лепесток не упал на пол, и утыкается носом в тёплое плечо; – Мгх.. прощаю, Лини. …