Равнодушное небо

Они стоят на причале Пристани Лотоса. Родители, шисюн, цзецзе и её новая семья. Все улыбаются. Разве что Юй Цзыюань сохраняет отстранённый вид, хотя её глаза совсем не наполнены суровым холодом или искрящимися молниями, как оно бывает обычно. Цзян Чэна греет эта картина. Отец же смеётся с очередной шутки Вэй Ина. Приобнимает плечо Яньли, целует в лобик внука, покоящегося в её руках. Смотрит так, как никогда не смотрел на родного сына. Молодому господину Цзинь он, прежде чем откланяться, что-то говорит. Цзян Ваньиню он просто кивает, становясь на меч и взлетая в небо. В такое же безразличное небо. Госпожа Юй кривит губы, глядя на мужа. Вздыхает, подходя к сыну. — Я бы взяла тебя с нами на ночную охоту, но кому-то нужно оберегать дом, — Она очень скованно подносит руку к макушке Чэна, гладит всего мгновение. На его лице усталая улыбка, от чего-то тоскливо. Он впитывает этот момент, прямо как в детстве. Только бы не забыть прикосновение, подумать о причине столь неожиданной ласки можно потом. Почти никогда ему не дарят родительское тепло. Матушка отстраняется и взлетает на своём мече в след за Цзян Фэнмянем. Становится легче, когда подходит цзецзе с ребёнком и павлином. — Блогадарю молодого господина Цзян за согласие оставить у вас Цзинь Лина на время нашего отсутствия, — Цзинь Цзысюань кланяется. Он явно изменился после женитьбы с А-Ли. И всё же это действие кажется лишним. Цзян Ваньинь возвращает поклон. — Не стоит благодарностей, павлин. Цзысюань хмурится. Яньли хлопает глазами, а затем звонко смеётся. Все намёки на формальность в миг рушатся. Цзысюань фыркает, расслабившись. — Ещё как стоит, — Ваньинь ждал ответной издёвки, но её не последовало. Тот смотрит лишь благодарно и улыбается. Он не знает, как реагировать на этот жест. Это кажется странным, но искренность поражает. Цзецзе передаёт диди в руки своё драгоценное сокровище. Цзян Чэн старается быть аккуратным и нежным. Ребёнок на вид очень хрупкий. — Мы скоро вернёмся, А-Чэн! Пожалуйста, позаботься об А-Лине, пока нас не будет, — Цзян Яньли обнимает его. Она, как и всегда, излучает свет. Вот только сквозь него пробивались лучи чего-то иного. Может, ему кажется? А-Цзе отстраняется. Мысли прервал Вэй Усянь, накинувшийся на него с объятьями. — Усянь! — Шикнул Ваньинь, стараясь не кричать, чтобы не разбудить спящего А-Лина. — Ребёнок на руках, не видишь? — Ну всё-всё. Я что сказать хотел? Тут так получается, мне тоже нужно уйти, — Он неловко почесал затылок, виновато улыбнувшись. — Что? С какой стати, ты сказал, что поможешь мне с А-Лином, — Он сам не понимает, почему говорит так, будто его все бросают. — Адепты шепчутся, что неподалёку Лань Чжань разгуливает. — Вот сдался тебе этот Второй Нефрит. Лучше бы мне помогал. — Шиди, да не волнуйся ты так. Вдруг Ланю нужна помощь? Я туда и обратно. Не убегу же я на всегда к этому зануде, — Усянь хлопает его по плечу. — Мы не просто два героя Юньмэна, но ещё и два лучших дяди. Правда, шизце? — Он повернулся к Янльли. — Конечно, А-Сянь. Но ты всё равно постарайся быть рядом с А-Чэном, хорошо? — Теперь она обняла обоих, стараясь не задедь малыша. Шисюн последовал её примеру. Чэн бы тоже с радостью, но руки заняты, оставалось просто поддаться ближе. Оставалось просто смириться, что Вэй Ин промолчал. Девушка отошла к мужу, Вэй Усянь — в другую сторону, размашисто помахав рукой, а после замер, будто что-то вспомнил. — Чэн-Чэн, я, правда, вернусь как можно скорее. Обещаю. Стало ли легче? Да. Пожалуй, да. Ощущения объятий близких людей всё ещё покалывают на плечах и спине, они словно мягкое покрывало, укрывающее от прохладного ветра. На душе уютно. — Что ж… — Цзян Чэн поудобнее взял свёрток с ребёнком. — Вот и остались мы вдвоём. Через неделю, возможно, приедет Цзинь Гуанъяо. Цзинь Лин неожиданно открыл свои глазки. Чэн умиляется тому, как племянник глупо открывает и закрывает рот. Маленькое чудо. Сердце радуется, что этот ребёнок будет расти в любви и заботе. Его будут оберегать не только физически. У него будут любящие мать и отец. Он тоже готов отдать ему не меньше любви. Не важно, что у него и не так много есть, ведь ему не дали в своё время. Покачивая его на руках, он шагал по пирсу. Песнь ветра, пение птиц, всплески волн убаюкивали разум. Спокойно. Звуки Пристани Лотоса очищали сердце от тревог. Легко. Пусть небу безразлично, но здесь у него родные озёра. Пусть это счастье не заканчивается. — Цзю… Цзю… Сначала он не понял, откуда звук. Он, не веря, уставился на племянника. — Цзю. Брови поползли наверх. Что, как…? Прошло не так много с его рождения. — Цзюцзю, — Прозвучало увереннее. Перед глазами темнеет. Лицо зовущего его малыша начало размываться. — …цзю! — Цзюцзю!!! Цзян Чэн распахнул глаза, резко поднял голову. На него смотрел не ребёнок. Юноша. Ваньинь опустил растерянный взгляд на стол, заваленный письмами с печатями именитых орденов, документами и отчётами. — Сколько раз тебе говорить, чтоб ты не засыпал за работой, — Цзинь Жулань, нахмурившись, скрестил руки на груди. — Будешь потом, как старик, на спину жаловаться. Его не слушают. В голове крутится сон, проносится хаотичными картинками. А затем реальные события. Не так он со всеми попрощался. Из уст вырывается тихий смех. Перед глазами теперь встаёт образ возродившегося Старейшины Илин в теле Мо Сюаньюя, радостно бегающего рядом с Ханьгуань-Цзунем. — Эй, цзюцзю, всё в порядке? — Весь грозный вид тут же сошёл на нет. Волнение не хуже бури обрушилось на Цзинь Лина. Чужая тихая истерика выбила из колеи. Сам он не осознавал, что надломлено смеётся и роняет слёзы на важные бумаги. Осознаёт лишь одно: Никто из них не вернётся. Даже Вэй Усянь.