Огонь и время

У него была четкая цель: найти и уничтожить того, кому подвластна эта летающая крепость. Красного Райдера возьмет на себя Хирон, сказал его Мастер. Сам владелец крепости слишком занят Рулер, которая чем-то ему не угодила; убить ее он вряд ли убьет, но время потратит. А остальные Красные Слуги, сказал он, я знаю, тебе в подметки не годятся. Карна молча поклонился. Он знал, что Мастер прав. И все же дорога была слишком легкой. Он следовал ею, сметая с пути нелепых воинов из зубов дракона, которые не успевали даже мечи поднять, но старался не терять бдительности. Ловушка была расставлена слишком явно, слишком очевидно вела его за собой. В конце ее должно было поджидать что-то необычное. Это оказался маленький, в одну комнатку, храм с алтарем распятого бога — такой же храм был в Крепости Тысячелетий, пыльный и затихший. Здесь перед алтарем стоял всего один человек. Когда Карна появился в дверях, он неспешно обернулся и улыбнулся — без всяких задних мыслей: — Здравствуй, Героический Дух Карна. Я много слышал о тебе. Надеюсь, и ты не откажешься выслушать меня. «Слуга? Говори яснее, Лансер», — Дарник поморщился и поднес руку к виску. Телепатическая связь должна была работать без перебоев, но сейчас слышимость была такая, будто Лансер пытался докричаться до него с борта летающей крепости напрямую. «... Красный... предлагает... Слуга...» Бесполезно. Дарник мрачно взглянул на экран. Ни одному из их фамильяров и близко не удалось подобраться к летающей крепости: они просто рассыпались в пыль. Это, несомненно, было творение очень сильного мага... или Благородный Фантазм. — Дедушка? — Фьоре вопросительно взглянула на него. Бой Арчера с Красным Райдером продолжался, но она не вмешивалась, предпочитая наблюдать: Хирон уже не раз доказал им свою верность и полезность. Недаром Дарник назначил его главнокомандующим в этой битве. Карна заслужил этот пост не меньше, но у него сегодня была другая задача. Он обвел взглядом полутемный штаб, мерцающие экраны дальновидения, собранных им Мастеров и гомункулов — натянутые нервы, готовые отразить атаку — и принял решение. — Лансер столкнулся с чем-то непредвиденным. Я иду к нему. Фьоре, остаешься за главную. Все подчиняетесь ей, пока я не вернусь. Ответом была тишина. Фьоре серьезно кивнула. Хорошо, что она здесь. Дарник позволил себе легкую улыбку, подошел к окну, распахнул тяжелые створки и легко вскочил на подоконник. Ночной ветер принял его в свои объятия. — ... за правое дело. Я не осуждаю твой выбор, но подумай сам: к чему повторять пройденный путь в точности, зная, к чему он приведет? Карна молчал. Широ Котомине чуть повернул голову, будто прислушиваясь к чему-то, и улыбнулся: — Нежданный гость. Что ж, пусть идет. Сейчас ты сам увидишь, кто из нас был прав. Если из их короткого обмена отрывистыми, злыми репликами и можно было что-то понять, так то, что эти двое знакомы — и встретились не в мирной обстановке, а так же, как и сейчас, на поле битвы. Карна еще не видел своего Мастера таким. Изящество манер, казалось, ставшее естественной частью натуры Дарника, почти не сдерживало завладевшего им бешенства. Широ, напротив, оставался внешне собранным и спокойным, но его выдавали глаза — в них горело то же холодное, безжалостное пламя, что и у его противника. И ничем хорошим это закончиться не могло. — Нет, — тихо сказал Дарник, когда Карна, инстинктивно повинуясь дикому желанию убить, вспыхнувшему в ауре его Мастера, сделал шаг вперед. — Этот бой за мной. Широ, не двигаясь с места, ждал. — Он — Слуга, — сказал Карна, но Дарник лишь презрительно фыркнул: — Слабейший из них, неудавшийся эксперимент Айнцбернов, которых больше нет рядом, чтобы его поддержать. Рулер связан с Граалем, но Грааль теперь в наших руках — разве не так, Амакуса Широ? И не забывай, что я с ним дрался; я знаю все его фокусы и приемы. — Это было шестьдесят лет тому назад, — негромко заметил Широ, и Дарник усмехнулся: — К несчастью для тебя. Трость в его руках вспыхнула ослепительно белым, и почти одновременно с этим Широ нагнулся и взял с сиденья катану в темных ножнах. — Не вмешивайся, Лансер. Долго это не продлилось. Он не рассчитывал на бой, он не был к нему готов. Лансер был прав: сражаться стоило ему. Чего ради Дарник, всегда неуязвимый, хладнокровный, таивший в себе свою бурю эмоций, пока не наступал подходящий момент, очертя голову ринулся в бой против такого непредсказуемого противника? Ответ мог быть только один, и заключался он в этой самой непредсказуемости. Он никак не ждал увидеть здесь этого человека. В его тщательно продуманных планах не было места лишним Слугам, ломающим картину возвышения имени Иггдмилленния. Ассоциация могла нанять сколько угодно прославленных охотников за магами — профессионалы всегда действуют в определенных рамках, подчиняясь выбранному для себя, оптимальному курсу действий. Оставалось только вычислить этот курс, увидеть его слепые места — и обратить эту слабость себе на пользу. Но Амакуса Широ профессионалом не был. Когда обломки его трости откатились в дальний угол, а меч — не знакомый ему, никак Широ не названный, но явно имевший силу Благородного Фантазма — просвистел в опасной близости от его лица, Дарник понял, что пора отступать. В мозгу вспыхнуло экстренное заклинание, как раз для такого случая — — Вряд ли. Удар отшвырнул его к стене. Что за сила в руках у этого мальчишки? Ах да, он же Слуга. В глазах двоилось и троилось, расходилось калейдоскопом; Дарник усилием воли пытался вернуть себя в тот миг, когда заклинание впечаталось в его мозг. — Я не желаю тебе зла. Но сейчас тебя уже не спасти. Да ты и сам не хочешь быть спасенным. Если ты вернешься отсюда живым, то снова попытаешься меня убить — Красное заволокло мир. Он моргнул, но оно не исчезло. Руки и ноги не слушались, слова не приходили на ум. Это и есть смерть? — Не трогай моего Мастера. Голос, далекий и как будто знакомый. Кому это вздумалось за него заступаться — за него, отверженного, отщепенца, чей клан таких же отщепенцев ждет одно угасание и забвение? Дарник честно попытался вспомнить. — Ты не знаешь, кого защищаешь. Этот человек — убийца и предатель. Он отнял у меня то, что принадлежит мне по праву. — Может быть, но нас связала клятва. Он — мой Мастер, и я не дам ему погибнуть. Золотая вспышка рассекла мир, и Дарник на мгновение ослеп. Кто-то рассмеялся, но это был ненастоящий смех, без всякого веселья. — Как мне повезло! Я еще не готов драться с тобой, Черный Лансер... но это скоро пройдет. — Не могу сказать, что буду ждать этой встречи. Но если мы еще увидимся — не рассчитывай опять на поблажку. Красное всколыхнулось, ветер закружил его, и тьма обняла Дарника. Его привел в чувство прохладный ночной ветер. — Вы меня слышите? — Да, Лансер. — Свободной рукой он потер виски. Пальцы слушались. Карна стоял перед ним — высокая черно-белая фигура в колеблющемся ореоле алого. — Ты вынес меня оттуда? — Да. — Твой плащ... — Дарник попытался смахнуть с груди алые клочья. — Это кровь. Не шевелитесь. Сейчас придут из замка. Тот последний удар, да. Дарник обмяк, привалившись к холодному камню — или что это там было. Он не мог разобрать выражения лица Карны. — Почему ты не убил его, как я велел? Карна ответил, чуть замешкавшись: — Он предложил мне перейти на его сторону. — И ты хотел... — Нет. На этот раз никакой заминки не было. Дарник переспросил: — Ты отказался предать меня? — Да. — Почему? Сам он по крайней мере рассмотрел бы подобное предложение. Конечно, принимать его вот так с налету было бы неразумно, но в лице Широ Красные получили преимущество, которое нельзя было отрицать — — Я не предатель, — спокойно сказал Карна. — Я дал слово, и я его не нарушу. Даже если окажется, что лучше было бы его не давать... Дарник покачал головой: — Слова — это только ветер. Пожалуй, не стоило говорить этого теперь — если Карна и в самом деле так думал, более удобного Слуги и пожелать было нельзя — но именно этому его научила жизнь. Что словам верить нельзя. Что их можно давать и забирать, когда угодно, и извращать, как захочется. Он сам более семидесяти лет жил по этому закону, изворачиваясь, хитря и безжалостно отбрасывая использованные слова и людей — лишь бы Древо Тысячи Миров продолжало цвести. И один Героический Дух, давно мертвый обманутый воин, ничего уже не мог изменить. — Нет, если ты в них веришь, — возразил Карна. — Разве не поэтому вы пошли на войну? Чтобы сделать ложью чьи-то слова? Дарник стиснул зубы. Это был слишком подлый удар, слишком верный. Все эти годы он не позволял себе отвлекаться, подпитывал свою решимость тем, что вспоминал о предсказании того мага — и о том, что не сделал еще всего, чтобы его отвратить. Это было его кредо, дело всей его жизни, и он ни о чем не жалел. Но из уст Карны это прозвучало как... как если бы он сыграл жесточайшую шутку над самим собой. Небо на горизонте посветлело. Алое облако, клубившееся вокруг плеч Карны, словно засветилось сильнее, и Дарник вынужден был прикрыть глаза. Он с радостью воспользовался этим предлогом: ему не хотелось сейчас смотреть на своего великолепного Слугу. Но, когда Карна заговорил вновь, в голосе его не было и тени насмешки: — Тогда, наверное, вам и в самом деле нужен Святой Грааль.