i used to float (now i just fall down)

Лепестки падали с потолка. Йеннифэр сразу поняла, что это Тиссая, которая находилась в своем кабинете и чтила память своих падших учениц. Она смотрела на них, восхищаясь тем, как они бесшумно падали, укрывая свежевырытые могилы. Затем пришла боль. Резкая, жгучая, неожиданная. Йеннифэр ахнула. Вскочила на ноги. Выбежала под пытливыми взглядами других чародеек. Тиссая, думала она на бегу. Пожалуйста, нет, пожалуйста, нет, пожалуйста, нет. Боль ее запястьях уменьшилась, когда она пробежала полпути по коридорам, которые вели в покои Тиссаи. Она хотела и дальше чувствовать эту боль. Ощущение боли означало сознание. Оно означало жизнь. Йеннифэр нельзя было назвать верующей, но она молилась. Она молилась, когда, наконец, открыла дверь. Она молилась, когда увидела тело на полу и лужу крови вокруг него. Она молилась, когда упала на колени и схватила Тиссаю, чтобы прижать ее к себе. — Не смей, — закричала она: — не смей так поступать со мной! Тиссая была теплой в ее объятиях, но она была слишком бледной. Йеннифэр пыталась подавить страх, который внезапно сковал ее. Сейчас было не время бояться. Пришло время действовать. Она увидела оставшиеся цветы на столе и призвала их. Как только те оказались в ее руке, Йеннифэр взяла окровавленные запястья Тиссаи и положила их на колени чародейки. Кровь перестала вытекать, но на полу ее было так много, что Йеннифэр не могла точно сказать, опоздала ли она. Пытаясь сосредоточиться сквозь страх и адреналин, она произнесла все исцеляющие заклинания, которые смогла вспомнить, пока цветы увядали и сохли у нее под пальцами. Йеннифэр услышала шум снаружи, но едва обратила на него внимание. несколько секунд спустя ее сестры были в комнате. Трисс опустилась на колени рядом с Тиссаей, не заботясь о том, что ее платье теперь испачкалось в крови. Она присоединилась к заклинаниям Йеннифэр, и довольно скоро остальные чародейки последовали ее примеру. Йеннифэр хотелось плакать. Во время чтения заклинаний Маргарита разорвала свое платье, чтобы перевязать тканью запястья Тиссаи. Йеннифэр не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме лица Тиссаи, желая, чтобы та открыла глаза и сделала вдох. Пожалуйста, молилась она в своем подсознании, когда губы все еще читали заклинания. Пожалуйста, не оставляй меня. Как долго чародейки находились в той комнате, сражаясь с когтями смерти, никто не знал. Ни одна из них не останавливалась, пока по телу Тиссаи не прошлась дрожь, пока на ее щеки не вернулся румянец, и пока пальцы не начали медленно двигаться. Только когда глаза Тиссаи открылись и встретились с нервным взглядом Йеннифэр, молодая чародейка все же позволила себе заплакать. Ее тело накрыло Тиссаю, пока их лбы не соприкоснулись. — Зачем тебе? — шептала она с горечью, и призрак ее слов затих у уха Тиссаи: — как ты могла? Когда ее плеча коснулась рука, Йеннифэр подняла голову и встретилась со встревоженным взглядом Трисс. — Давай, — сказала ее подруга: — давай отнесем ее в постель. Она слаба. Со всей осторожностью, на которую они были способны, две женщины отнесли Тиссаю на кровать в соседней комнате, в то время как Кейра, Рита и Сабрина пошли за водой. Как только они уложили Тиссаю на кровать, Йеннифэр, не теряя времени, взяла оба ее запястья в руки. Повязки уже нужно было сменить, а сами порезы обработать. Трисс пришла к такому же выводу, поэтому она исчезла всего на минуту, прежде чем вернуться с нужными компонентами. Йеннифэр позволила ей заняться исцелением, которое, как она знала, было необходимым. Тиссая не произнесла ни слова. Ее глаза были расфокусированы и полузакрыты, и Йеннифэр чувствовала, каким слабым был ее пульс. В полной тишине чародейки трудились над Тиссаей: приводили ее в порядок, расчесывали волосы, и все это время Йеннифэр держала ее за руки, не сводя взгляд с ее лица. Наконец, когда было сделано все, что можно, Рита откашлялась и кивнула в сторону двери. Сабрина, Трисс и Кейра последовали за ней, стараясь действовать как можно тише. Йеннифэр едва обращала на них внимание. Тиссая потеряла так много крови, что ее сердце все еще могло отказать, поэтому нужен был кто-то, кто бы смог присматривать за ней. По крайней мере, именно так Йеннифэр оправдывала свое решение остаться здесь.

***

Должно быть, Йеннифэр в какой-то момент уснула, потому что она не помнила, когда именно Тиссая открыла глаза, но вот она смотрит на Йеннифэр с непроницаемым выражением лица. Тиссая была все еще бледной, ее губы были обескровлены, но, по крайней мере, она не выглядела так плохо, как некоторое время назад. Йеннифэр прочистила горло и медленно убрала руку, которая все еще сжимала запястье Тиссаи. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно мягко, хотя она была просто переполнена разнообразными эмоциями. Прошло мгновение, а затем Тиссая отвернулась, избегая взгляда Йеннифэр и ее вопроса. Йеннифэр пыталась не воспринимать это на свой счет, но это все равно ощущалось как укол кинжала прямо в ее сердце. Ей нужно было подавить нарастающую бурю в своей душе и разуме. — Вот, выпей немного воды, — сказала Йеннифэр, протягивая Тиссае деревянную чашку, которую Сабрина принесла ранее: — пожалуйста, — добавила она, когда от Тиссаи не последовала ответной реакции. Тиссая полностью проигнорировала ее. Дрожащей рукой Йеннифэр поставила чашку на ночной столик. Тиссаю не нужно было ругать сейчас. Скорее всего, она просто хотела побыть одна. К сожалению, это было единственное, что Йеннифэр не могла ей дать. Напуганная перспективой второй попытки покончить с собой, Йеннифэр не могла представить, что оставит Тиссаю хоть на секунду. В глубине души она знала, что ей все равно придется сделать это. Цири пропала. Геральт был тяжело ранен. Они оба нуждались в ней. И все же она осталась с единственным человеком, который, вероятно, меньше всего желал видеть ее сейчас. Йеннифэр, конечно, понимала это. Она все еще помнит, какой злой и удрученной она была, когда Тиссая спасла ей жизнь много лет назад. Ректоресса была последним человеком, которого она хотела видеть тогда. Почему Тиссая была так уверена, что Йеннифэр не сделает это с собой вновь, когда ушла от нее тогда? Йеннифэр часто задавалась этим вопросом. Твоя боль — это моя боль. Моя боль — это твоя боль. — Уходи, — тихо произнесла Тиссая, но тем тоном, который нельзя было назвать приказом. Это был второй удар ножом в ноющее сердце Йеннифэр. Она медленно встала, вытерла руки о платье, покачала головой и шмыгнула носом. Затем она снова повернулась к кровати, даже если Тиссая отказывалась смотреть на нее. — Нет, — прозвучало громко и четко, не оставляя места для споров. Йеннифэр надеялась, что это прозвучало более уверенно, чем она чувствовала. В конце концов, ей придется уйти, и она знала это. Возможно, если бы у Тиссаи было больше сил, она бы поспорила с этим. Однако в данный момент она была слишком слаба, чтобы спорить. Ее глаза снова закрылись, и Йеннифэр пришлось напомнить себе, что, когда Тиссая снова откроет их после сна, в них будет больше жизни, чем сейчас. Если у Тиссаи было бы больше времени для того, чтобы восстановиться, Йеннифэр могла бы снова увидеть эти морщинки вокруг глаз, когда та улыбалась.

***

Верная своему слову, Йеннифэр установила в комнате свою кровать. Она была не совсем удобной, точно не такой, к чему Йеннифэр привыкла, но ей было все равно. Не так давно она неделями ночевала в лесу. Чуть позже Трисс пришла проведать их обеих и сказала Йеннифэр, что сообщит остальным о том, что происходило у них в комнате. — Постарайся тоже немного поспать, — мягко посоветовала Трисс: — ты никому не поможешь, если не сможешь держать глаза открытыми. — Я попробую, — согласилась Йеннифэр, не уверенная, что действительно сможет уснуть. Образ Тиссаи на полу, окруженной кровью, все еще возникал в ее сознании, и она боялась, что ее кошмары будут еще хуже. — Она чувствует себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно в ее состоянии, — добавила Трисс, проверив пульс Тиссаи: — немного отдыха, немного еды и воды и, возможно, целебное зелье, чтобы ускорить процесс ее выздоровления… — она замолчала и болезненно улыбнулась Йеннифэр. Они обе знали, что Тиссая никогда полностью не оправится ни от одного из событий последних дней. — Спасибо тебе, Трисс, — тихо сказала Йеннифэр. Трисс сочла разумным попрощаться. Снова оставшись наедине с Тиссаей, Йеннифэр вздохнула и села на свою импровизированную кровать. Если повезет, завтра Тиссая будет в лучшей форме. Что же касается ее настроения, что ж… Йеннифэр хотела надеяться, что все наладиться, но они были слишком похожи с Тиссаей. Несомненно, предстоящие дни будут эмоционально изматывающими.