***
— Йеннифэр! Сильно вздрогнув, Йеннифэр открыла глаза, наконец-то очнувшись от своего кошмара. На кровати, опустившись рядом с ней на колени, Тиссая трясла ее за плечи. Йеннифэр наконец устремила на нее свой обезумевший взгляд, но ее лицо было затуманено, искажено слезами, которые, казалось, никак не могли остановиться. Как только Тиссая поняла, что Йеннифэр проснулась, она придвинулась еще ближе, чтобы успокоить ее. Руки Йеннифэр нашли опору на руках Тиссаи и крепко прижали ее к себе. Она была здесь, живая и дышащая, с ней. Это был кошмар, ничего, кроме кошмара, мысленно повторяла Йеннифэр, как мантру, но, казалось, ничто не могло замедлить ее сердцебиение и водопад, льющийся из глаз. — Все в порядке, — успокаивающе проговорила Тиссая. — Все кончено, все кончено. Она на мгновение прижалась лбом к лбу Йеннифэр, прежде чем поцеловать его, затем щеку, переносицу, другую щеку, вытирая губами соленые слезы. Йеннифэр с трудом переводила дыхание, и нежные поцелуи Тиссаи были едва заметны. На самом деле, ничего не ощущалось, кроме непреодолимой потребности убедиться, что это реально, что она в настоящем и Тиссая здесь, с ней, жива и здорова. Йеннифэр подалась вперед и прижалась губами к губам Тиссаи. Ее руки запутались в длинных, мягких, белых волосах, и она смутно почувствовала, как руки Тиссаи обхватили ее запястья. Йеннифэр издала звук, который был нечто средним между хныканьем и рыданием, и наконец, Тиссая ответила на поцелуй. Ее губы лихорадочно прижались к губам Йеннифэр, и их вкуса было достаточно, чтобы убедиться, что все реально. Их губы приоткрылись, дрожа, и Йеннифэр продержалась всего секунду, прежде чем снова соединить их в еще одном обжигающем, отчаянном поцелуе, на который Тиссая с готовностью ответила. Именно тогда, когда она попыталась углубить поцелуй, Тиссая отстранилась, отдернула запястья и быстро встала, повернувшись спиной к Йеннифэр. — Это неправильно, — она побледнела, поднося руку к своим распухшим губам. — О Боги, это неправильно. — Тиссая… — Это не… ты в замешательстве, — заявила Тиссая. Йеннифэр усмехнулась, внезапно проснувшись и зациклившись на этих словах. — Я в замешательстве? — спросила она, когда ее ноги коснулись холодного пола. — Ты ответила на поцелуй! Когда она попыталась подойти ближе, Тиссая отступила, заставив ее нахмуриться. Взмахом руки она зажгла канделябры, и мягкое сияние свечей позволило Йеннифэр увидеть Тиссаю. Седовласая чародейка выглядела испуганной и расстроенной, что, в свою очередь, заставило Йеннифэр запаниковать. Она не могла потерять Тиссаю сейчас, не могла позволить ей замкнуться. — Слушай, давай просто притворимся, что этого не было, ммм? Сейчас середина ночи, я была в ужасе, а это было просто утешение. Верно? Ее предложение мало чем успокоило Тиссаю, которая не могла заставить себя посмотреть на Йеннифэр. По правде говоря, Йеннифэр была сбита с толку. Ее импульсивный поступок не был спланирован или продуман, но теперь до нее дошла вся его чудовищность, и сердце Йеннифэр упало. — Тебе следует уйти, — произнесла Тиссаи резким тоном, несмотря на дрожь в голосе. Йеннифэр с трудом вздохнула, затем яростно замотала головой. — Ни за что, — возразила она. — Нам нужно поговорить об этом. — Прекрасно, — огрызнулась в ответ Тиссая. — Тогда скажи мне, что в этом мире могло подтолкнуть тебя к… сделать то, что ты сделала! — Мой кошмар! — воскликнула Йеннифэр, вскинув руки. — Кошмар, от которого я только что проснулась. Быстро нарастающее напряжение в комнате сразу же рассеялось. Обреченно вздохнув, Йеннифэр вернулась к своей кровати и села, уперев руки в бока. Тиссая, стоявшая в напряженной позе, немного расслабилась. Ее голос был значительно мягче, когда она заговорила снова. — Расскажи мне о нем. И хотя Йеннифэр предпочла бы этого не делать, она знала, что обязана объясниться. Она опустила взгляд на пол, пытаясь сосредоточиться на своих воспоминаниях. — Я опоздала, — начала она: — Ты умерла. Вокруг тебя было… так много крови. Так много. — ее голос сорвался, и Йеннифэр подавила рыдание. Она должна была продолжать. Где-то в комнате Тиссая пошевелилась. — Он был там, — продолжала она: — Вильгефорц. Издевался надо мной. Говорил мне, что я опоздала, что это была моя вина, что я… что я подвела тебя. — ее последние слова были не более чем шепотом, и Йеннифэр не смогла продолжать. Еще больше слез потекли по ее щекам, и она не заметила, что Тиссая двигалась, пока не почувствовала, как матрас рядом с ней слегка прогнулся. — Ты никогда не подводила меня, — пробормотала Тиссая, успокаивающе поглаживая ее по волосам. — Никогда, Йеннифэр. — Это казалось таким реальным, — ответила она. — Все казалось таким реальным, что я могла… почти чувствовала запах крови. И он, его лицо, его ликование… я так сильно хотела убить его. Я убью его, — поклялась она, сжимая в кулак простыни под собой. — За то, что он сделал с тобой и всеми нами. Она повернулась лицом к Тиссае, чья рука замерла на волосах и медленно опустилась на матрас. Именно тогда Йеннифэр заметила мокрые дорожки на лице Тиссаи — признак того, что в какой-то момент она пролила несколько слезинок. Нерешительно она протянула дрожащие пальцы к бледной щеке и коснулась ее. Тиссая не отшатнулась, но и не поощряла этот жест. Она просто смотрела на Йеннифэр, которая осторожно вытирала кожу. — Я поцеловала тебя, потому что мне это было нужно, — призналась Йеннифэр. — Потому что увидеть тебя живой было таким облегчением, и мне нужно было убедиться, что все реально. Она надеялась, что Тиссая не спросит, почему ей захотелось поцеловать именно в губы, чтобы убедиться, что она настоящая. На это у нее не было ответа. Вместо этого ей в голову пришел другой вопрос. — Почему ты ответила на поцелуй? — спросила она, столь же смущенная взаимностью Тиссаи, сколь и своей собственной непреодолимой потребностью поцеловать ее. — Я не знаю, — заключила Тиссая после многозначительной паузы. Она казалась искренней, и хотя отсутствие должного объяснения беспокоило Йеннифэр, она знала, что не должна давить. Раздался стук в дверь, прогремевший в относительной тишине комнаты. Обе женщины одновременно встали, недоумевая, кто мог прийти к ним в такой час. В дверном проеме показались знакомые кудри, и Трисс робко вошла. — Извините, что беспокою вас, я услышала, э-э, голоса… Йеннифэр поняла, что она слышала их громкий спор, но, конечно, была слишком вежлива, чтобы сказать как есть. Тиссая поспешила успокоить ее. — Все в порядке, дорогая. Хотя, возможно, ты могла бы освободить Йеннифэр от ее дежурства сегодня вечером, она плохо спала, и эта ужасная импровизированная кровать, должно быть, плохо влияет на ее спину. Йеннифэр собиралась возразить, но, почувствовав это, Тиссая протянула к ней руку и бросила на нее взгляд через плечо. — Я не хочу этого слышать. Иди. Тебе будет лучше спать в своей постели, и я увижу тебя утром. Трисс может остаться со мной. Эффектно выброшенная, Йеннифэр вылетела из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с бедной Трисс. Младшая чародейка знала, что лучше не задавать вопросов о том, что только что произошло между двумя женщинами. Тиссая была благодарна хотя бы за это.***
Потратив некоторое время на то, чтобы остыть, Йеннифэр направилась в свою спальню. Теперь, когда негодование по поводу того, что ее отослали, несколько улеглось, она могла видеть выгоду в том, чтобы провести ночь вдали от Тиссаи. Им обеим нужно было поразмыслить над тем, что произошло, и быть вместе означало только больше ссор. Их отношения, конечно, и развивались десятилетиями, но это не означало, что они не могли найти способы легко проникнуть в разум друг друга. Раздраженно вздохнув, она плюхнулась на свою кровать и легла, подложив руки под голову, уставившись в потолок. Ее мысли вернулись к моменту, которым она поделилась с Тиссаей, и к последующим словам ее наставницы. Это неправильно, сказала она. Но Йеннифэр, как ни старалась, чувствовала совсем не то же самое. Это было тем, что смущало ее больше всего. Она никогда по-настоящему на задумывалась о своих отношениях с Тиссаей. Она была ее ученицей, они сталкивались лбами бесчисленное количество раз, а потом потеряли связь, когда она моталась по всему Континенту, избегая Аретузы, как чумы. Затем произошла битва при Соддене, и все изменилось. Было легко перенять видение Тиссаи, которое было у Трисс, Сабрины и других. Они видели в этой грозной женщине образ матери, и Йеннифэр просто согласилась, не находя это особо убедительным, но списывая это на отсутствие у нее настоящей матери, из-за чего ей было трудно понять, как должны выглядеть отношения матери и дочери. Теперь у нее появилась идея получше, учитывая ее собственные отношения с Цири. Она была уверена, что Цири никогда не поцелует ее в губы, даже если после кошмара. Одна только мысль об этом наполняла ее ужасом. Нет, то, что было между ней и Тиссаей, определенно не было тем же. Тиссая ответила на поцелуй. И хотя сегодня вечером у нее не было никаких для этого оправданий, Йеннифэр воображала, что она, без сомнения, будет задавать себе вопросы, как делала сейчас. Если бы она пришла к такому же выводу, что ж, в этом и был весь вопрос, не так ли? Попытается ли она замять это дело и притвориться, что ничего не произошло? Конечно, Тиссая попыталась бы, эта приводящая в бешенство женщина, но Йеннифэр уже знала, что ни за что не позволит этому повиснуть между ними. Вкус губ Тиссаи задержался на ее губах, и она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на этом, на воспоминании о том, что она чувствовала в этот момент, но это было слишком мимолетно, чтобы сейчас как следует оценить. Чувствуя, как к ней снова подкрадывается разочарование, Йеннифэр повернулась на бок и пожелала, чтобы сон овладел ей. По крайней мере, матрас был более удобным, и Тиссая была права, ее спине нужен был отдых.