liar

Энакину не кажется, что он переступает границу. Даже когда они располагаются на полу своей комнаты перед бутылкой настойки, на которую сторговались на местном рынке. Даже когда каждый из них достаёт собственную чашку и ставит перед собой около бутылки. Спиртовая настойка лучше всякой стопки из бара, в особенности, когда возможности в бар сходить нет. Энакину не кажется, что он нарушает правила. Оби-Ван внутри него только недовольно поглядывает, но молчит даже не комментируя. «Вот и правильно», думает Энакин и твёрдой рукой разливает напиток. Оби-Ван знал его отношение к этому заданию, знал, что Энакин не одобряет подобных мер для юнлингов и даже падаванов. «Ещё рано», спорил он с наставником в Храме на уровне силы чувствуя, как от каждого его возражения недовольство внутри Оби-Вана встряхивается и разрастается. Вот-вот и слова полезли бы из глотки, а потому, не желая выслушивать очередную речь о том, что Совету было куда лучше известно куда стоит и не стоит отправлять падаванов Энакин просто кивнул и ушёл. Спиной ощущая раздражение Оби-Вана, что предупреждало его силу и инстинкты об опасности. Не будь они джедаями, не будь на одной стороне Энакин бы прислушался и если не прибавил шагу, то напал бы первым. Потому что именно в такие моменты совершаются последние броски и стоило ему только повернуться спиной противник бы атаковал. Но Оби-Ван не был его противником и даже несмотря на то, что часто их мнения слишком отличались он проявлял снисходительность. Может поэтому и сейчас он оставался молчать? Энакин аккуратно прислонил стеклянное горлышко бутылки к краю чашки и звонкое прикосновение выдернуло его из марева мыслей. Оби-Вана здесь нет, да и вряд ли он потом об этом узнаёт. Протест Энакина останется здесь, на этом маленькой планете, похороненный вместе с костями отступников. Если их вообще кто-то будет хоронить. Негодование Энакина останется на этой планете, налитое в стакан и выпитое сегодня же, все равно отбытие назначено только на завтра ближе к вечеру. Уж к тому времени они точно успеют протрезветь, да и помощь джедаев тут кажется больше не нужна. Потому Энакин выбрасывает лик наставника из головы и отставляет ещё наполовину полную бутылку в сторону. Изгибающиеся коренья в настойке отдают рыжиной и Скайуокер поскорее отводит взгляд в сторону, гоня из головы мысль о том, что они похожи на поломанные пальцы. – Изгонял голос разума? – Асока напротив него ярко улыбается. Пара острых клыков, что появились у неё где-то в шестнадцать лет в период перестройки организма, задиристого сверкают в улыбке. Энакин вскидывает брови, делая вид, что не понимает, о чем она говорит. – Энакин, джедаям не пристало в ночи напиваться. – Асока напротив него хмурит белые брови и придаёт лицу серьёзное выражение, когда изображает Оби-Вана. «Ну конечно», проносится в голове Энакина, и он не может скрыть весёлую улыбку от неё. Порой ему казалось, что его связь с Асокой была куда крепче его связи с Оби-Ваном. Может поэтому порой он мог расслабиться и позволить себе поразмышлять при ней, сбросив уверенный вид командира. – Шпилька, – он назвал ее так только потому, что знал, как сильно она от этого раздражается. Повзрослев Асока пару раз пыталась оспорить данное ей ещё давно прозвище, но Энакин был не преступен. Хоть она и выросла в молодую девушку из нескладного подростка, но задиристость и бойкий нрав все равно не давали ему усомниться в данном прозвище. – Это была сосредоточенность, не путай. – Да-да, – Асока отмахнулась от него и весело улыбнулась, принимая в ладони стакан с напитком. Энакин улыбнулся ей в ответ сохраняя невозмутимость и одновременно ощущая, как его сила мягко отзывается на ее. «Пусть думает, что хочет», решил Энакин. Она была проницательна и часто угадывала его настроение, они были близки, но никогда Энакин не слышал, чтобы она что-то рассказывала другим падаванам или юнлингам о нем. Кроме похвалы и восторгов, разумеется, в остальном Асока оставалась молчаливой до их близости и понимания. «О таком молчат», думал Энакин, и ее сила вторила согласием его мыслям. Она смело принимает от него стакан и заглядывает в него так словно пьет спиртовые настойки каждый день. Энакин усмехается, осматривая содержимое собственной кружки с большей подозрительностью чем выражает Асока. – Будем считать, за спешно выполненное задание, – девчонка напротив него морщится на тост, словно на язык ей прыснули пару капель лимонного сока и Энакин не может удержаться от улыбки. Он был не сильно старшее нее самой и в такие моменты он сам особенно явно это ощущал. Не было надобности отстаивать свое право быть командиром, не было надобности в том, чтобы пресекать чьи-то споры на счет него. Асока не спорила, принимая и его возраст и его самого как своего учителя и командира. Может именно благодаря тому, что у нее не было скептицизма на счет него они так хорошо и спелись. Энакин не знал от чего это зависит, скорость сближения с кем-то. Хотя бы просто потому, что друзей у него было немного и он не прослеживал связь, что свела их. До Асоки. – Если бы ты дал мне больше свободы, то и я смогла бы выпить за это с самодовольством джедая, - заметила Асока напротив него, все-таки протягивая руку вперед к его чашке чтобы легко чокнуться. Энакин не мог поспорить с советом на счет задания для своего падавана, не смог оставить ее в Храме, да и не придумал причин почему Асоке не следует все время пребывания на этой планете не сходить с корабля. А потому он сделал то единственное, что мог – все сделал сам. Асока была не в восторге, совет если бы об этом узнал тоже не разразился бы аплодисментами, но по большей части их волновало выполнено задание или нет, а уж на остальное спустя время они могли бы и закрыть глаза. – Я твой учитель, – напоминает ей Энакин аккуратно на пробу отпивая и чувствуя, как спирт неприятно касается ноздрей. На вкус это не так плохо, как он ожидал, конечно он пил и вкуснее, сладкие вина, необычные напитки и даже настойки ему доводилось встречать куда лучше и вкуснее этой. Но выбора у них не было, а потому и сетовать на вкус не стоит. Горькая терпкость расползается густотой во рту после сменяясь на сладость, что щекочет небо. Энакин делает еще один маленький глоток и горечь снова сковывает рот, после уступая место сладости. Это точно было не так плохо, как он ожидал, рассматривая непонятные плавающие коренья в настойке ни одно из которых, благо, не угодило в его кружку пока он наливал. – Так значит, – Асока перекатила напиток в стакане, наблюдя за жидкостью внутри. – Завтра обратно в храм? – Ты не хочешь лететь обратно? – Она снова сморщилась и Энакин улыбнулся, наблюдая за тем как ее вздернутый нос поднимается от этого еще выше. Она уже переросла тот возраст, когда ее можно было щелкнуть по нему, но поводов этого сделать ни разу не убавила, продолжая спорить и кривиться в ответ на его слова подобно малому ребенку. – Хочу конечно, – Асока снова отпила из своего стакана на этот раз не протягивая руку чтобы чокнуться. Энакин повторил за ней, чувствуя, как напряжённое тело постепенно расслабляется и тяжелые мысли отходят на второй план. Это было приятно, наконец расслабиться и отдохнуть. Ощутить, как голова становится легче, особенно ярко ощутить, как сила течет по телу подобно крови мощными толчками. Асока напротив него откинулась назад, упираясь лопатками в низкую кровать и по тому как заалели ее щеки Скайуокер понял, что она тоже постепенно пьянеет. «Интересно кто из них упьется раньше», проскользнула в его голове мысль, вызывая веселье. Это было так… чуждо и совсем по-человечески, что ощущалось чем-то новым и неизведанным ранее. Делать что-то такое, сидеть на полу и распивать урванный по низкой цене алкоголь. Энакин уверен, что в кодексе джедаев есть особый пунктик о том, как пристало себя вести джедаю или даже целый параграф. Если не вся книга целиком конечно была этому посвящена. Учитывая, как совет трясся над своими джедаями, выстраивая их по струночке и отслеживая силу вполне может быть, что книга была и не одна. И где-то в глубинах храма они вечерами проводили коллективное прочтение, объединяя разумы в собственной благородности. Энакин снова улыбнулся, сразу пряча улыбку за стаканом с напитком. Как бы не была прочна его связь с Асокой рассказывать о собственных мыслях на счет совета он не спешил. Она была молода и взбалмошна, «напоминает мне тебя» как-то казал Оби-Ван и после Энакин мог с этим только согласиться, действительно отмечая множество сходств. «Подобное к подобному», пробормотал тогда Оби-Ван смерив ученика и Асоку взглядом и поспешил уйти по своим делам. Отчего-то Энакин был уверен, что ему, не смотря на их связь учителя и падавана, все равно было отчасти радостно что Энакин вырос до своего собственного пути, когда его уже не нужно опекать и таскать всюду с собой, выслушивая юношеские протесты негодования. Будет ли он так же рад, когда Асока упорхнет из-под его крыла? Когда начнет свой путь джедая и заведет себе собственного падавана? Он внимательно всмотрелся в ее черты лица, проследил выразительные линии скул, длинные ресницы, спускаясь ниже, к вздернутому носу и к полным губам. Она уже давно перестала выглядеть как ребенок, которым он взял ее под опеку, хотя, по меркам людей он в тот момент сам был слишком молод, а потому не ему было судить о ее возрасте. Сейчас Асока изменилась, и та маленькая разница в возрасте, что была между ними практически не чувствовалась. – Так и будем молчать? – Она резко распахнула прикрытые глаза и уставилась на него. – О чем ты хочешь поговорить, шпилька? – О чем не спрошу ты все равно ничего не расскажешь, или расскажешь так мало, что после я не усну из-за вопросов, – она напротив него капризно скривила губы, но даже не смотря на ее выражение лица Энакин разглядел, что ей было весело. Словно в подтверждение этого ее сила легко коснулась его, раздразнивая и зазывая. Легкость в голове от выпитого дала о себе знать, и он потянулся в ответ, чувствуя практически физически это прикосновение. Мурашки пробежали по спине сверху-вниз поднимая волоски на его теле дыбом и делая кожу вмиг чувствительной. – Можем поиграть в вопросы, – снова встрепенулась Асока, так будто от соприкосновения силы в ней стало больше трезвости. Энакин поднял бровь, ожидая, когда она расскажет суть этой игры. – Я задаю вопросы тебе, а ты задаешь их мне. Можно конечно не отвечать, но и ответ — это не рассказ о чем-то, а просто ответ. Потому чего-то лишнего о тебе, о мой великий учитель, я не узнаю, не переживай. Она взбудоражено поднялась с собственного места, придвигаясь ближе к нему и перетаскивая свой стакан следом. Асока придвинула его ближе к бутылке и уставилась на него, выжидая то ли согласия, то ли момента, когда уже сможет задать первый вопрос. – Ладо, давай сыграем, – внутреннее чувство, предупреждающее его каждый раз, опасно всколыхнулось внутри, но Энакин от него отмахнулся. Ничего не случится если они просто поотвечают друг другу на вопросы, а потому волноваться не о чем. Конечно Оби-Ван мог бы поспорить, но и Оби-Вана здесь не было, а потому, Энакин поставил свой стакан рядом на пол и потянулся к бутылке, чтобы налить им еще. Пить без еды или закуски было не самым правильным решением в его жизни, но к собственному счастью таких решений в жизни Скайуокер было великое множество, а потому оно сейчас просто затеряется среди них. «Ничего страшного» снова повторил джедай про себя, наблюдая за тем как настойка наполняет стаканы, «без еды раньше напьемся и раньше уснем». – Какой твой любимый фрукт? – Тут же подскочила Асока на месте в нетерпении, она так быстро выпалила вопрос, что сомнений в том, что вопросы она придумала заранее у Энакина не осталось. – Мне нравится виноград, – так же быстро как падаван задала вопрос он на него ответил. – особенно сушеный. – Могла бы и не спрашивать, – Асока улыбается и тянет к нему руку, сталкивая их стаканы и после делая быстрый большой глоток. – Сколько пачек изюма ты берешь с собой на миссии и задания? – Это был риторический вопрос и Энакин в ответ на него только дернул уголком губ, ожидая что скажет Асока дальше. – Мне кажется ими была забита вся кладовка корабля, даже в ящиках со сменными картриджами для батарей я нашла пару упаковок. Асока изюм не любила, противилась ему так сильно как могла, не принимая его в пищу ни в храме ни даже когда запасы сходили на нет и выбор был слишком невелик. Она упорно его не признавала, продолжая воротить свой вздернутый нос даже несмотря на уверения Энакина в том, что это был полезно. – Ты пока не достигла того возраста, когда поймёшь всю его прелесть, – Энакин отпил из своего стакана и с удивлением заметил, что напиток стал меньше горчить. Может это опьянение так влияло на его вкус, кто знает, в любом случае это было просто отлично. – Не воображай, что ты намного взрослее меня, – тут же вскинулась Асока, выпячивая вперед грудь. Ткань от этого движения натянулась на ее теле и Энакин спешно отвел взгляд в сторону, рассматривая ее острые коленки, обтянутые плотными штанами. Вот еще не хватало таращиться на грудь падавана, пусть он и отметил же давно, что фигура девушки явно изменилась с того момента как он взял ее к себе. Но даже тогда это было достаточно неудобно, осознать эту мысль в голове. – Задавай вопрос. – Как часто ты…– Энакин посмотрел на содержимое своего стакана, припоминая, что Асока не сильно была удивлена вкусу странного напитка и пила его с большей смелостью чем он сам. – распиваешь такое? – О, тебе интересно как часто я пью такое или как часто такое распивают юнлинги? – Асока напротив его наклонилась ближе, весело улыбаясь, пара острых клыков сверкнули над ее нижней губой, притягивая к себе взгляд. Это выглядело опасно, может поэтому какая-то часть юнлингов в свое время обходили Асоку стороной? – Отвечай на вопрос, Асока, – напомнил он ей о игре, которую она же и начала. – Я пила такое на родине и пару раз среди юнлингов и падаванов, - она схватила бутылку, приглядываясь к ее содержимому и явно стараясь отвести его внимание от собственного признания. – конечно содержимое было не всегда таким, но вкус, примерно одинаковый. Вот же, Энакин улыбнулся, размышляя как много он пропустил за свое юношество. Уж он не мог похвастаться распитием спиртного в компании своего учителя и других падаванов, да и пил он исключительно мало, настолько, что Асока, которая была младше него уже составляла ему в этом конкуренцию. «Это провал, Энакин», усмехнулся он, тряхнув головой и чувствуя, как пара прядей непослушно упали на лоб. – Все с тобой понятно. – Хей, у игры есть негласное правило, учитель, – она протянула руку вперед тыча в него тонким пальцем. – Мы не осуждаем друг друга. – Хорошо, шпилька, не думай, что я осуждаю тебя, – он кивнул для пущей убедительности и пригубил напиток, вовсе не ощущая былой горечи. – Задавай свой вопрос. – Ты когда-нибудь целовался? – Внезапно, застав этим его врасплох, горечь вернулась, Энакин закашлялся от неожиданности вопроса и поспешил отнять стакан ото рта, чтобы не умереть от этой непонятной жижи. Вот уж достойная смерть для джедая: подавившись дрянной выпивкой от вопроса падавана. Просто отлично, Энакин, может все-таки следовало слушать Оби-Вана и делать как он говорит, чтобы не умереть так скоро и так глупо? Может быть. А может и нет. – Ого, – пробубнил он, чувствуя, как в горле все еще неприятно скребет от спирта. – Так что, отвечаешь? – Она была настырной в своем любопытстве и на мгновение Энакину даже показалось, что ее газа опасно блеснули в полутьме комнаты. Кто знает, может так все и было, в конце концов клыки у Асоки были, так отчего же ее взгляду не блестеть по хищному? – Да, Асока, я целовался, – признание остается на его губах физическим ощущением, хочется облизнуться, но отчего-то Энакин этого не делает, пристально наблюдая за реакцией падавана напротив себя. Она хмурится и ее щеки алеют еще сильнее, когда она кидает взгляд на его рот. Асока облизывается и Энакину не понятно то ли это алкоголь, ударивший в голову то ли еще что, но ему нестерпимо сильно хочется повторить за ней. – И когда ты только успел, ты особенно много времени не проводил с юнлингами, все только со своим Оби-Ваном…– Она в неверии покачала головой снова уставившись на него, то и дело перескакивая взглядом с глаз на его рот и обратно. Это было… волнительно. То ли из-за алкоголя то ли еще из-за чего Энакин не чувствовал неловкости и сожаления о том, что рассказал ей это. – Так же как я не понимаю, когда ты успевала пить спиртные настойки, – парировал в ответ Энакин и Асока под его взглядом покраснела еще больше. Ее кожа всегда была горячее его собственной, но сейчас, дотронься он до ее раскрасневшейся щеки, то ощутил бы пламя под собственными пальцами, он уверен. – Я бы обменяла свой список выпитого на один единственный поцелуй, – обиженно пробубнила в ответ она будто в том, что она раньше не целовалась был виноват только он. Или все-таки целовалась? Ох, Скайуокер быстро вздохнул, чувствуя, что запутался. – Ты раньше не целовалась? – Энакин смутился вопроса так легко сорвавшегося с собственного языка. Но отступать уже было поздно. – Это твой вопрос? – Да, Асока, это мой вопрос. – Она знала, что его раздражает, когда она отвечает вопросом на вопрос, а потому, всегда, как только выпадала такая возможность, не отказывала себе в удовольствии ответить ему так. К собственному стыду или наоборот гордости он и сам нередко так делал, отвечая на ее вопросы и замечая, как уже Асока раздражается от того, что сама любила делать. Это всегда было забавным, куда веселее, чем отмахиваться от ее личных вопросов, которые она, словно специально, задавала в самые неподходящие моменты. Но это и близко не стояло с тем, насколько забавно было сейчас смотреть и наблюдать за тем, как краска смущения постепенно покрывает ее щеки и скулы, как она задумчиво прикусывает губу в кои то веки, не срываясь в оживленную буйную беседу. – Нет, я не целовалась, – на выдохе быстро проговорила она и прикрыла глаза, смотря куда-то в сторону его рук и не поднимая взгляда на его лицо. Должно быть, это признание казалось ей постыдным. Хм, неожиданная мысль, пришедшая Энакину в голову, показалась нормальной, только вот… Он сделал еще один глоток спиртного напитка и сомнения любого рода отошли на второй план, вселяя полную уверенность в пришедшей в его голову идее. – Завтра я еще пожалею об этом, – совсем по Оби-Вански пробормотал Энакин и поддался вперед, чувствуя кожей как ее сила ринулась навстречу ему, мягко сплетаясь с его. Асока задержала дыхание сидя перед ним и широко распахнула глаза в удивлении. Энакин задержался перед ней на пару секунд, рассматривая красивое лицо, прослеживая черты лица и останавливаясь взглядом на полных чувственных губах. «Такие только целовать», подумалось ему, и он поддался вперед, цепляясь за эту мысль, и аккуратно приник к ней в поцелуе. Губы у Асоки горячие, а щека под его пальцами и вправду как пламя, но кожа столь нежная, что Энакин касается ее самыми кончиками пальцев остатками сознания припоминая собственные грубые мозоли от многочисленных тренировок. Поцелуй совсем простой, в нем нет страсти или порыва, в котором поцелуи углубляются, сталкиваются языки. В нем нет сносящей голову страсти, он такой каким и должно быть первому поцелую. Но отчего-то все равно все тело Энакина в момент возгорается пламенем, а в ушах стучит кровь. Место где они легко соприкасаются губами словно оголенные провода, посылают по коже снопы искр, что брызжут мурашками по телу. Он аккуратно, боясь спугнуть ведет головой вверх, продлевая соприкосновение их губ и только потом отрывается, садясь на пол, но не возвращаясь на свое прежнее место по другую сторону бутылки. Асока напротив него выглядит ошарашенной, она распахивает губы, свои прекрасные губы и Энакин облизывается, чувствуя огромное желание поцеловать ее еще раз, но уж не так мягко и невинно, как парой секунд ранее. Сила внутри него гудит, переливается по венам бурным взбудораженным потоком и Энакин ощущает, как сила Асоки вторит ему в ответ, как отвечает тем же, плотно сплетаясь в едином ритме. – Знаешь, если ты до этого целовался так, то это не считается за поцелуй. – Асока быстро приходит в себя от удивления и улыбается, сверкая в его сторону глазами. Во всем ее виде читается вызов, насмешка, которую лучше б ему не принимать, вовсе проигнорировать и отсесть подальше. – Ты целуешься как земные монахини. О, Энакин ее вызова не проигнорирует. Он улыбается в ответ и снова приближается на этот раз охватывая ладонью тонкую шею и приникая к ее губам. Под ее кожей пальцами он чувствует пульс, сердце стучит так быстро, что кажется вот-вот и остановится от бешеного ритма. Асока под его руками податливая, она льнет ближе, тянет его на себя, прижимаясь своей грудью к его и послушно распахивает рот, отвечая на его поцелуй. Ее губы мягкие и полные, такие только целовать и не тем простым касанием как сделал он это ранее, а только так. Глубоко, захватывая ее рот в поцелуй. Аккуратно прикусывая нижнюю губу, и касаясь после ее языком в немом извинении. Асока тихо скулит ему в рот, когда он снова прикусывает ее губу и Энакин врезается рукой в пол, чувствуя ее талию так выверено ложащуюся в его ладонь. Асока отвечает ему смело, не спорит за первенство, с готовностью подчиняется, но отвечает со всем пылом, что у нее есть. Энакин уже и не помнит кто из них углубил поцелуй он или она, не помнит ничего что было до, весь мир все его существование сузилось до момента здесь и сейчас, когда их рты плотно прижаты друг к другу и языки переплетены. Сладкий вкус выпивки остается вкусом на их губах и ранее неприятное пойло, кажется самой вкусной вещью на свете если его нужно вот так слизывать. Тело горит огнем и плотные штаны становятся тесны в паху. Ранее комфортная роба натирает ставшее чувствительным тело, Асока податливо трется о него грудью, и Энакин обещает себе, что, оторвавшись от нее, не будет смотреть на ее грудь. Не посмотрит на вставшие и виднеющиеся через ткань соски, которые он сейчас явно ощущал собственной кожей, не посмотрит на соблазнительные полушария, что так выверено уместились бы в его ладонях. Иначе рискует прильнуть снова, касаясь лаская облизывая и покусывая, его собственный ритуал укрощающий строптивую падаванку. Делающий ее послушно скулящей перед ним, вплетающей свои тонкие пальчики в его волосы. Энакин отрывается от нее не сразу. Когда заканчивается воздух отстраняется чтобы сделать вздох и после коротко целует еще пару раз, оставляя легкие прикосновения на ее губах, особенное внимание уделяя тем местам, что алеют от его укусов. Асока целует его в ответ и когда он все-таки отрывается от нее, садясь совсем возле нее, испускает жалобный вздох разочарования. «Ох, знала бы она каких трудов ему стоило оторваться от нее», думает Энакин окидывая взглядом девушку напротив себя. С алыми щеками и зацелованными губами, кажется Асока выглядит еще прекраснее. Этот ее вид определенно стоил того, чтобы поступиться правилами и поцеловать ее. Может даже не один раз, думает Энакин, но тут же отгоняет от себя эту мысль, сейчас больше сосредоточенный на совсем другом. – Ты соврала мне, – Он тянется к стакану и делает маленький глоток чтобы смочить горло. После сладких губ Асоки выпивка снова начинает отдаленно горчить. – Когда это? – На вид сама невинность и удивление. Как бы не так. – Когда сказала, что не целовалась до этого. – Энакин уверен в том, что говорит. Те, кто никогда не целовались так не отвечают на поцелуи, не целуют в ответ так, что все мысли разом покидают голову, а тело загорается пламенем. – Ладно, признаюсь, – под его взглядом Асока улыбается и краснеет, легко соглашаясь с его заявлением. Отчего-то Энакин чувствует неприятный осадок на языке от этого ее признания, но не перебивает. Быть может сейчас Асока расскажет ему с кем уже успела отточить свои навыки в этом деле. – Я целовалась с одной из девчонок падаванок, таких же как я. И облегчение накрывшее его после этих слов кажется благословением, не иначе. - Ты такая врунья Асока, - Энакин улыбается в ответ на раскрытый секрет и неприятное чувство испаряется, словно его здесь и не было. Ожидаемая злость не возгорается в нем от ее признания, и он только посмеивается с ее выражения лица. – Но мне же нужно было тренироваться. – парирует она в ответ и игриво прикусывает губу. Губы Энакина снова покалывает от желания прикоснуться к ней, ощутить этот жар и влажность кожи. Сила гудит под его кожей взывая к действию, но он остается сидеть на месте пристально впиваясь взглядом в ее лицо. - Да, тренировки — это хорошо, может потренируется как-нибудь.