Романс о свободе

Всё началось с Арно: Ричард шатался, скучая, один по столице, и вдруг услышал своё имя. - Ричард! Сто лет тебя не видел! И ты тоже в столице? Арно выглядывал из двери какого-то мелкого трактира - видимо, увидел лаикского приятеля в окно и тут же выскочил навстречу. - Да, как видишь, - тут Арно улыбнулся ещё шире, и Ричарду пришлось крепко обнять его в ответ, - да я и не уезжал никуда. - Правда? А я был уверен, что тебя таки сослали назад в Надор. Ты серьёзно не уезжал? Это не конспирация от Штанцлера? Если конспирация, то сразу скажу, что дурацкая - месяца два не казать носу в свете, и так запросто сказать, что никуда не уезжал. Никто и не поверит в такое! - Но я правда не уезжал, - Ричард внутренне страшно возмутился, - я никогда не вру, это бесчестно! Арно опять улыбнулся, мгновенно прочитав всё по лицу, и сказал примирительно: - Пошли, там всё расскажешь. Ты ведь, наверное, и в трактирах не бывал столько же, сколько в обществе? Пили слёзы - вернее, Арно угощал, а Ричард старательно отказывался - и Арно пучил глаза и удивлялся: - То есть тебе Штанцлер просто строго сказал "не играй, не пей, не гуляй" - и ты послушался? Ты - по утрам фехтуешь с Алвой, если ему не лень, а всё остальное время читаешь? И ты оруженосец Алвы? Никогда бы не поверил, но ты же не врёшь, ты врать не умеешь! - Я не оруженосец Алвы... То есть нет, я оруженосец Алвы, но я сначала Человек Чести, а потом оруженосец Алвы, и то по нелепой случайности! - А по какой, кстати? - Арно заинтересованно подался ближе. Ричард растерялся. - Я не знаю. А почему ты спрашиваешь? - Так интересно же! Сам посуди, он убил твоего отца, фактически стал причиной того, что тебя никто, кроме него, не захотел брать в оруженосцы, и тут вдруг он это и делает! Из этого можно столько всякой фантастики выдумать... И, между прочим, - он хитро ухмыльнулся, - при дворе, в свете, на дружеских пьянках этим уже вовсю занимаются. - Как это? - Ричард дёрнулся от неожиданности. Арно, очевидно, был доволен эффектом: - Доходят до того, что Ворон будто бы специально всё это провернул, чтобы ты угодил к нему в службу. - Да зачем ему это? - Понятно, что низачем, - юноша пожал плечами, - Ну, наверное. Это всё бред, но болтают. Хотелось бы знать, как всё на самом деле. Ты что, его не спрашивал об этом? Ричард молчал. - Ты что, его вообще не спрашиваешь? Ричард! - Он всё равно не ответит. Он всегда отвечает, что я сам должен думать - другими словами, конечно, ещё смеётся. - Ну, здесь тебе не повезло, конечно. Но зато это Ворон. Я вот своего Давенпорта сразу же забросал вопросами - отчасти, правда, просто чтобы его побесить, многое я и так знал, потому что у меня братья есть. Но он тоже сначала не хотел отвечать, но у него, к счастью, плохо с чувством юмора, пришлось отвечать, чтоб я отстал. А я не отставал... - Арно сделал почти театральную паузу, но употребил её на то, чтобы отхлебнуть слёз, к которым Ричард так и не притронулся. - И? - И в итоге он сослал меня к братьям, так я его достал. Правда, на самом деле он просто не спрашивает, где я шляюсь, пока мы в столице, я ему сейчас не сильно нужен. А я ночую дома, пока есть возможность, у нас весело. Кстати, Алва часто у нас бывает... Ричард, почему он тебя не берёт с собой? Я ещё и поэтому подумал, что тебя отослали домой. - Не знаю. Я вообще не знаю, где он пропадает, он мне ничего не рассказывает. - Так, - Арно взял Ричард за оба плеча, - я понял. Ричард, ты ведёшь сумасшедше скучное существование, не достойное Повелителя Скал и Человека Чести. Это нужно исправлять, так и состариться недолго и не заметить! - Но Август Штанцлер сказал, никаких гулянок! Я обещал ему! - Послушай, все они так говорят. Даже Лионель мне это говорит. Он это и Рокэ говорит, между прочим. И я обещаю. Понимаешь, это такое исключение. Это как обещать маме вовремя лечь спать. Просто нарушать надо с умом. Вот что я тебе предлагаю - ты спрашиваешь у Алвы, куда он едет, и если к нам (а это очень вероятно), то выпрашиваешь взять с собой. Скажи, что я тебя пригласил. - Почему тогда ты просто так меня не пригласишь? - Ричарду не хотелось ничего просить у Алвы. Это было трудно, да к тому же против обещания Штанцлеру. - Потому что я на них глубоко обижен. На братьев с Рокэ - угадай, за что? - Не знаю, - Ричард осознал, что слишком часто так отвечает, и почти смутился, но Арно так по-дружески тепло держался с ним, что это никак не получилось сделать. - Они меня от своих посиделок гонят. Пьют себе кровь, обсуждают великие свершения, а мне говорят "иди играй, малыш". Так что я хочу, чтобы Рокэ тебя оставил рядом, он оставит, я знаю, и тогда я тоже останусь. Ну а если нет... Ещё Валентина позовём, и будут у нас свои посиделки, ничем не хуже. Ричард мало понял логику Арно (и неудивительно, потому что Арно не раскрывал все свои мотивы), но ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. В самом деле, он наконец-то получил, хотя и немного странное, но приглашение на вечер в дом Савиньяков, и всё, что оставалось ему до осуществления этого приглашения - один разговор с Рокэ. Ричард и сам догадывался, что тот не откажет ему в просьбе, но не просил раньше никогда - то ли из гордости, то ли из стеснительности. Так и вышло, что в последующую неделю Рокэ Алва был приятно изумлён внезапным оживлением своего оруженосца. Он даже позволил себе несколько острот в стиле "юноша, вы язык себе наконец отрастили? Ну наконец-то, с языком вы мне, право, нравитесь больше" и примерно с пятого (но иногда и десятого) раза отвечал на разные животрепещущие вопросы. Ричарду постепенно становилось весело, Рокэ - всё любопытнее, к чему эти перемены и чего добивается оруженосец. Поэтому он принял правила игры и доводил Ричарда до белого каления уклончивыми ответами (исправно притворяясь, что это Ричард доводит его до чего-то своими вопросами), но в конце всё-таки отвечал. Причём игра велась даже на самых простых вопросах: - Эр Рокэ, а куда вы сегодня ездили? - Куда вы меня послали между утром и вечером, к Леворукому. - Я вас ночью посылал и шёпотом, вы не слышали, а куда вы ездили? Я вас ещё утром спрашивал. - А я вам утром отвечал, и весьма пространно. - Утром вы меня пространно посылали к Леворукому с такими вопросами. - Можете отправляться, следовательно. Отчего вы не последовали приказу? - Я последовал, я у него был, и вас у него не было, - здесь Ричард обнаружил, что зашёл в какие-то такие дебри, в которых никогда не бывал и от которых его весьма тщательно предостерегали матушка и опекун, и очень мило закраснелся. Рокэ очень захотелось потрепать его по отросшим волосам. - Вам идут такие выражения, юноша, - Алва сделал что хотел, - а я ездил к Сильвестру и на один тайный обед, где было нестерпимо много нестерпимо нудных персонажей. Так что сейчас я еду к Савиньякам, дабы хоть немного разбавить ими это нудное собрание. Ричарда явно взволновало это известие. Он хотел что-то сказать, но стеснялся, и в итоге выпалил, пока совсем не кончился задор вопросительной игры: - А вы меня возьмёте с собой? Алва вдруг припомнил, что младший Савиньяк как-то хвастался тем, что насмерть замучил своего эра глупыми и не очень вопросами. Подозрения подтвердились: - Меня Арно звал, но только если с вами. - Седлайте Сону, юноша, - улыбнулся эр. Надежды Арно не оправдались - обоих оруженосцев выставили из гостиной, где обычно заседало дружеское общество Алвы и братьев, колко объявив, что Ричард может идти с тем, кто его сюда позвал. - И зачем ты сказал, что я тебя пригласил? - возмущался Арно, - Он бы и так тебя взял с собой, он слишком заинтересовался... Зачем было сразу всё раскрывать? Ричард и сам уже понимал, что сделал глупость - ему тоже хотелось послушать разговоры старших. - Ты сам ему предложил это как аргумент, вот он и сказал, - Валентин поднял глаза на вошедших, - Не ругайся. Зато смотри, как красиво - три на три, их трое и нас трое. - Это некрасиво, - Арно в шутку насупился, - это число Леворукого. Это не четыре и даже не чётное! Валентин усмехнулся, Арно поймал его взгляд, и оба рассмеялись. Валентин притянул к себе Арно, и это показалось Ричарду странным - ведь они явно совсем недавно виделись? - Ричард, садись куда-нибудь, - сказал Валентин. Сам он сидел на полу, на шкуре, наброшенной сверху ковра, - можешь рядом, на шкуру или на ковёр. Ну или куда хочешь, - Арно сразу сел тесно к Валентину, Валентин с улыбкой проследил за его движением. Ричарду начало казаться, что он в театре, и Валентин и Арно представляют перед ним какую-то пьесу. На первый взгляд можно было подумать, что в разговоре участвуют трое, и в какой-то мере так оно и было, но кроме этого был и какой-то другой диалог, протянувшийся между Арно и Валентином - он был в полунамёках, жестах, слишком слаженных действиях и репликах. Складывалось впечатление, что всё это давно уже было отрепетировано между ними двоими, то, что сейчас оставалось сказанным безмолвно, когда-то говорилось вслух, и именно поэтому сейчас в этом не было необходимости. Даже когда Арно посреди разговора вдруг сложил свою голову на колени к Валентину и остался в таком свёрнутом улиточкой положении, тот не удивился, а только начал тихонько поглаживать друга по подставленной макушке. Однако через какое-то время легонько потряс за плечо: - Давай, вставай, эр засоня, хватит нам. - Ну что? Надо же приучать Ричарда к таким сценам, а то он так и останется навек невольником чести. - Арно, я хочу гитару взять. Вы вдвоём, к сожалению, у меня на коленях не помещаетесь. - А ты умеешь? - глаза Ричарда округлились. - Братец научил. Вернее, от него остались записанные песни и гитара. - А, - кто ж знал, что и здесь запретная тема. - Всё в порядке, Ричард. Они все были на кэнналийском, но я сделал переводы на талиг. С некоторых ещё Джастин успел, и, признаюсь, он поэт гораздо лучше меня. - Да, так что Валентин поёт на кэнналийском. Переводы - это чтобы понимать, о чём. - Хотя я когда-то надеялся, что не только. Всё, хватит, - и Валентин заиграл что-то невероятно красивое про любовь и слезу, которая ни в коем случае не должна пролиться ("Перевод Джастина", - шепнул Арно и принялся тихонько подпевать). В это самое время в другой гостиной подходила к концу Создатель знает какая бутыль чёрной крови (Леворукий не знал), и Лионель, обычно не пивший слишком много и сегодня сделавший исключение, вдруг расфилософствовался. Он это делал очень серьёзно, и если не видеть пустые бутылки, можно было бы решить, что он трезв как стёклышко. И если не знать, насколько ему не присущи откровения. - Я только иногда замечаю, как идёт время. Рокэ, ты не старишься, неплохо сохраняемся мы с Эмилем, а на остальных я редко обращаю внимание. Но иногда особо остро. Вы понимаете, о чём я? - и Лионель посмотрел на друзей взглядом, полным надежды на то, что кто-то сжалится над его серьёзной натурой и таки озвучит его откровение за него. Рокэ безжалостно промолчал, но Эмиль выручил брата: - Ты о том, что наш с тобой ужасно младший брат пьёт с юным оруженосцем Рокэ и о том, что мы их старше в два раза, вот и всё. Лионель молчаливо выразил, что не вот и всё. - С вами скучно, - внезапно заявил Рокэ, потому что он всё старался делать внезапно, - и я слышу гитарные переборы и голос, поющий на кэнналийском. Это та гитара, которую я когда-то вам подарил и на которой никто из вас так и не удосужился научиться играть? - Вполне вероятно, - ответил Лионель грустно. Эмилю стало его жалко, Рокэ тоже, но он в этом не признался. - Рокэ, ты собираешься к нашим юношам? - поинтересовался Эмиль. - Да. Ли же сам сказал, я не старюсь. Эмиль очень хитро улыбнулся и стал очень похож на Арно. - Кто-то ходит за дверью, - сказал Ричард. Ходили уже давно, и ему было неспокойно, но он ждал, когда закончится песня. - О, у нас гости? Арно, час твоей мести! - Предлагаешь их выгнать? - Почему бы и нет, я и так не особенно хотел их компании. Но Арно всё-таки очень хотел наконец показать, что он не малыш и не братик и что с ним вполне можно и выпивать, и разговаривать на сколь угодно серьёзные темы. Валентин нахмурился, но не мог отказать ему в удовольствии. "Поиграет и надоест, - думал он про себя, - в конце концов, меня судьба не наградила великими и невозможно старшими братьями, кто знает, каково это. Только одним несчастным и мёртвым" А Ричард неожиданно для себя обрадовался. Рокэ выпросил у Валентина гитару, действительно когда-то им подаренную - только не Савиньякам - под предлогом сыграть одну песню, а играл уже десятую. Ричард смотрел на него светящимися восторженными глазами - он так смотрел на любого, кто брал в руки гитару. "Тут немного докрутить" - подумал Эмиль и переглянулся с Арно. Валентин поймал это пересечение взглядов, и его раздражение на Рокэ усилилось. Мало того, что гитару отжал, так ещё и брата угробил. Какой же Арно дурачок, что хочет той же дорогой отправить Ричарда. Ричарда уже напоили, к счастью - слезами и несильно, но всё-таки. Леворукий бы побрал. Внешне Валентин оставался сдержанным, как и всегда, но внутри закипал и даже забывал отвечать на ласки Арно - на него он тоже немного сердился. И корил себя за то, что только немного. - Рокэ, дайте гитару, - сказал он, дождавшись конца очередной кэнналийской мелодии, - на одну песню. Вы, кажется, увлеклись, - Рокэ, жестами показав, что, мол, простите, в самом деле увлёкся, что же поделать, отдал гитару и подсел ближе к Ричарду. Уже сонному. Леворукий и все его кошки. - Как известно, на талиг существует очень мало песен под гитару. Собственно, существовал только один поэт, писавший их, и почти все его творения - переводы с кэнналлийского на ту же мелодию. Это не я, если кто-то не понял, - он посмотрел на Алву, который уже гладил Ричарда по плечу, приобняв за спину. Ричард сидел ошалевший и не выказывал никакого противодействия. Рокэ что-то шепнул юноше на ухо, и голова его оказалась у эра на плече. Алва поднял взгляд и встретился им с Валентином. - Но есть одна песня, сочинённая им целиком. У неё есть конкретный адресат. Прошу внимательно слушать. Валентин запел на талиг и вовсе не так мелодично, как раньше - чувствовался другой автор. Ричард открыл глаза и снова уставился на гитариста. Он сразу угадал и автора, и адресата, это было и немудрено. Песня была про свободу, про то, чтобы говорить то, что хочется и правду, и про любовь в ней ничего не было. Но ведь так и есть, подумал Ричард, Рокэ - это свобода. Совершенная, невероятная, синеглазая, как смерть! И крепче прижался к Рокэ. Он ответил лёгким поглаживанием по плечу и шее. Только конец был грустный: Я привыкаю к свободе С дырой во лбу, Душа свободна от тела, И я в гробу. Но ведь и в жизни Джастин в итоге умер. Хотя как он мог написать об этом песню, если он, разумеется, писал её при жизни? Предчувствовал? Или что-то другое? Предыдущий куплет начинался словами: Я привыкаю к свободе От тебя... По спине Ричарда побежали мурашки. Казалось, они бежали именно там, где Рокэ прикасался к нему. Что ты натворил, Ричард? Где ты, где твоя честь? Валентин закончил петь, Арно тут же забрал у него гитару. - Тинь, хватит на сегодня песен. Вы поедете? Или останетесь на ночь? - он обратился к Рокэ и Ричарду. - Я думаю, поедем, - ответил Рокэ и элегантно поклонился, - Спасибо за вечер, мне давно так не щекотали нервы. Ричарду, думаю, тоже, даже при моём сожительстве. Ричард обнялся с Валентином и Арно, Рокэ тоже со всеми распрощался, и они уехали. Вся Оллария давно спала. Когда гости уехали, а старшие Савиньяки скрылись где-то в доме, Арно подошёл к Валентину, стоящему у окна и смотрящему то ли на звёзды, то ли вслед Рокэ и Ричарду. Он обнял друга со спины. - Арно, не надо. Ты представляешь себе, чем это может обернуться для Ричарда? - Полезным опытом и ценной связью. В худшем случае. В лучшем ещё и любовью до гроба. Рокэ в него влюблён ещё со Дня Святого Фабиана и не даст в обиду. А отца у Ричарда нет, как ни иронично. - Ты не понимаешь. Джастин ещё и просто этого не выдержал в итоге, Рокэ очень сложный человек. - Ричарду в любом случае его терпеть ещё два года с половиной. Да и потом, Тинь, - Арно обнял возлюбленного уже не со спины, а спереди, так что Валентин уткнулся ему в плечо, и крепко-крепко, - Я тебе обещаю, всё будет хорошо. И у нас тоже. Валентин наконец улыбнулся и, прижав Арно ещё крепче, поцеловал его. - Я с тобой с ума сойду. Но и без тебя тоже. В особняке рода Алва Ричард Окделл засыпал в объятиях своего эра в его же постели, и было ему очень тепло и нежно, как не было уже давно. Рокэ смотрел на него, спящего и беззащитного какого-то, гладил тихонько и клялся сам себе, что ни за что не допустит того финала, который случился с Джастином. Он был совершенно счастлив.