зарисовка одной ночи

Девушка скрипнула ключом и неспешно прошла внутрь квартиры. Включила свет, но гостиная оставалась тусклой, потому что зажглись лишь три внутренние потолочные светильники. — Лампа от подвеса сгорела на той неделе, — произнесла самым незаинтересованным голосом и прошла вглубь квартиры. Парню в глаза первым делом бросился беспорядок, а нос щекотал запах красок и мольберта. Должно быть именно того, что стоял в центре гостиной с незаконченным рисунком и грязной водой с кистями для рисования. Девушка лишь ойкнув, убирала кисти в сторону из стакана, казалось, совершенно не смущаясь заваленного одеждой дивана рядом, листочков, как чистых, так и скомканных, разбросанных на полу, и в целом неухоженности жилья. — Чай? Кофе? Закурить? Юноша следил за тонкими кистями ее рук и длинными пальцами, достающих сигару из пачки, которую она зажала между обветренных губ. Сам не садился. То ли брезгая диваном, то ли от непривычки оказаться в доме едва знакомого человека, поэтому лишь делал вид, что осматривался. Брюнетка села на потертое кресло, обделанное каким-то материалом с вышивкой, придающей винтажную атмосферу скромному жилищу, подтянув ноги под себя. При тусклом свете и, едва освещенной светом соседних высоток комнате, он теперь внимательно изучал ее черты, сидя на круглом стульчике чуть поодаль от девчонки. Самая типичная и незаметная. Совсем отличается от той, в которую он влюблён без памяти, от той, которая осталась танцевать под шумную музыку в компании его друга в квартире этажом выше. Отголоски вечеринки отдавали легкой вибрацией в стенах комнаты. — Не курю, — морщил нос парень, когда сделав очередную затяжку ему указали на пачку, лежащую на деревянной тумбе, на что та лишь ухмыльнулась, заметив отвращение на его лице, которое он тщательно пытался скрыть. — Расслабься. Хван следил за тем, как ее тонкий силуэт скрывается на балконе, оставляя его одного глазеть на белые стены. И его одного сходить с ума представляя то, что сейчас девушка, в которую он влюблен до потери пульса запретной любовью, возможно, больше не просто танцует с его другом, а обнимает его, целует и, нет, дальше он пытался остановить поток мыслей и встал, чтобы разглядывать рисунок на мольберте. И, что ты от всего этого хотел, придурок. Они пара. Ты должен радоваться. А о какой радости идет речь?! Его ребра резало от одной только мысли и выгибало на пополам. — Так что будешь? — от ее глубокого голоса его бросило в смятение. А короткие волосы и челка, скрывающая глаза, раздражали. — Ничего, — грубости так и слетали с языка в этот вечер. — Как знаешь. Шатен лишь ухмылялся тому, что девчонка лишь дежурно пожала плечами и вовсе не обиделась на его резкий тон. — Немного посижу и вернусь. Вернусь, чтобы разорвало красный орган к чертям от одной ее улыбки. Попрощаюсь и поеду домой думал парень про себя. — Как знаешь, — Хван снова наблюдал за движениями девушки, у которой оказался дома в попытке сбежать от вечеринки и даже имени ее не знал. А она в свою очередь не парилась. Не парилась, что они типа познакомились на сходке через знакомых, нет, даже не так, они не знакомились и не знали кто являлся их общим другом. Просто увиделись на вечеринке, в которой девчонка стояла в сторонке и выпивала, а Хван истерично искал внимания у той, которая никогда бы его не выбрала. Ведь она уже отдала сердце его другу. И когда подруга ему в этом призналась, он не мог ничего лучше придумать, чтобы сбежать оттуда — лишь притворился, что ему дурно от выпитого алкоголя. — Я варю пасту. Будешь? Рандом. Все что касается этой незнакомки и, даже ее жилплощади — это чистый рандом. На часах показывало 23:57. Из, оставленного приоткрытым балкона, дул прохладный ветер, один из светильников мигал и грозился выгореть вслед за лампой. Брюнетка, прислонив стопу правой ноги к подколенной ямке, готовила пасту в томатном соусе. Выглядела она так будто не из вечеринки пришла. Хотя и на вечеринке не выглядела, что пришла на нее. Когда многие из факультета оделись в блестки и выделяющиеся наряды из серии брендовых шмоток, фоткались в пентхаусе богатого сокурсника — это ведь их университетские годы, — лучшие годы молодости, — девчонка была одета в растянутые широкие джинсы и чёрную майку, из под которой выглядывали острые плечи и костлявые ключицы. Простовата. Простовата для студентки второго курса факультета дизайна. Простовата для престижного имиджа университета и, наконец, простовата для него самого. — Вредно на ночь есть, — Хван согласился на лишнюю порцию запоздалого ужина, подходя к девчонке на кухню-студию. — Не знаю. У меня день только начинается, — острые плечи снова поднялись вверх, чтобы теперь уже в знакомой для парня манере опуститься вниз. Спагетти в простом томатном соусе, посыпанный сыром пармезан в двадцать минут первого ночи, оказался очень вкусным. Квартира обрела более тёплые оттенки, глаза привыкли и может оттого, она стала даже уютной, а беспорядок он бы назвал чисто творческим. — Спасибо, — парень подумал, неплохо было бы поблагодарить за недавнюю помощь, — И за пасту и за то, что отмазала с этого парти. Но девушка не дослушала его, лишь подняв плечи по типу — да, вообще, не важно, — удалилась на балкон, захватив сигареты и зажигалку. — Мы так и не познакомились, — скрестив руки на груди, парень стал наблюдать за клубом дыма, съежившись от холода. А брюнетка так и стояла в майке на бретельках и смотрела бессмысленную рекламу, которую крутили на высотке напротив. — Я Хван Хенджин. Девушка молчала. Не спешила назвать свое имя. — Такой бессмысленный пиар, — выдохнул парень, досмотрев короткий отрывок. — Это мой ролик. Парень заробел, почесав затылок, но ничего не сказал от неловкости. Но девушка лишь пожала плечами и повернула корпус к нему, выдыхая последнюю затяжку почти в его приоткрытые губы. — Расслабься. Его либо расслабило и развязало от несерьезности обстановки, либо крепкий запах табака, ударивший в нос, а возможно, сокращенная дистанция между ними, из-за которой лишь сейчас он разглядел необычный цвет ее блестящих глаз. Это открытие выбило из него придурочный выдох. Он сам же притянул ее за талию, посылая мурашки по девичьим изгибам, сам же накрыл обветренные губы напротив мокрым поцелуем. Но списал, первое, свое состояние и головокружение на запоздалое действие спиртного, второе, дрожь ее тела на прохладный осенний ветер.