Первое, о чём подумал Тигнари было что-то вроде «
почему я ещё жив?»
Он не знает, что Бригелла даёт ему пить, но в этом нечто точно есть снотворное. Отход от них происходит абсолютно случайно, так что Тигнари точно запутался в днях. Он не знает, какое сейчас число, а примерное время мог определять лишь по пейзажу за окном. Не всегда удачно, к слову.
Бригелла забрал телефон, сломал настенные часы и утопил в унитазе наручные.
Второе, о чём Тигнари подумал, это «
сколько ещё это будет длиться?»
Очевидно, что Бригелла решил очень жестоко отыграться. Рана на животе постепенно заживала. Бригелла даже любезно предлагал заменить повязки, осторожно обрабатывал края и наносил заживляющую мазь. Но тем не менее, этот же человек оставлял синяки на рёбрах и ногах.
А ещё пытался задушить. Тигнари старался вырваться, царапал ногтями чужие руки и даже задел лицо. О чём пожалел не сразу. Сначала он почувствовал облегчение — удушающие ладони отстранились, но следом за этим был сильный укус. Рана опасно кровоточила и кожа онемела — некоторое время Тигнари не чувствовал прикосновений, когда Бригелла контрастно нежно слизывал кровь. И эта рана осталась без должного внимания и ухода, потому что «
она так красива».
Сейчас Тигнари не слышал его. Он редко уходит из квартиры. Наверное, чаще это делает, когда напоит снотворным. Тигнари не может знать. Но знает точно, что ключи от квартиры забрал себе, и дверь запирает за собой на все замки. С каждым пробуждением вариант выскочить в окно уже не казался таким плохим.
Тигнари с трудом присел, взглянул в окно. Там, на улице, стремительно вечереет. День уходит, а он даже не знает, какой это по счёту день Ада. Оставалось только молиться, чтобы это быстрее закончилось. Плевать: выживет он или умрёт. От самого стресса и переживаний хотелось стереть себя, словно какой-то файл с компьютера. Тигнари предпринял попытку встать, однако это не увенчалось успехом.
— Куда ты уже собрался? — бесцветно отозвался откуда-то голос Бригеллы.
Оказывается, он сидел на полу, на стыке между стеной и кроватью с противоположной стороны.
— Думаешь сбежать отсюда? — также продолжил он, уже поднявшись резвым движением.
Страшно.
Бригелла подошёл ближе. Его ничего-не-выражающее лицо было ужасно жутким. Совсем не понимаешь, какую реакцию ждать.
СТРАШНО.
— Нет, — ответил Тигнари, уперев стеклянный взгляд куда-то в сторону.
— На меня смотри.
СТРАШНО.
У Тигнари аж дыхание перехватило и голова сталась кругом. Но он всё же взглянул на близнеца. Его фигура исполином возвышалась в тени и виднелся взгляд, преисполненный жестокости и какого-то смутного желания. Тигнари пока не понимал, что это, но очевидно одно — нечто ужасное.
Бригелла присел рядом на корточки, смотря на близнеца снизу вверх. Тигнари не сводил взгляда.
Бригелла же до одурения ласково огладил чужие бёдра, что сейчас не скрывала одежда. Настолько противно-нежно скользили его руки, что по-грязному интимно. Бригелла даже позволил себе уложить голову на эти бёдра. Это... толкало на разные мысли. То, что Бригелла конченный психопат — ясно, но разве он не понимает, что так делают только любовники? Он продолжает касания и поглаживания, будто бы пробуя. Мазнул губами по бедру, слегка спускаясь ниже. Он чувствует, как Тигнари от этого вздрогнул, и как по коже прошлась волна трепещущих мурашек.
Бригелла осторожно касается губами его коленки.
— Прекрати... — просит Тигнари, поджав губы.
На что получает хитрую улыбку, а поцелуи продолжились. Тигнари взглянул в потолок. Вторая рука стала вырисовывать на другой коленной чашечке неизвестный витиеватый узор.
Тигнари успевает почувствовать обширное горячее дыхание под коленом аккурат за мгновение до ужаснейшей боли. Крик заполнил пространство. Он обессиленно упал спиной на постель, но тут же постарался приподняться и вырвать ногу. Ни то, ни другое не увенчалось успехом: тело прошибло волной бессилия, а боль в колене жуткая. Тигнари судорожно трясётся. Бригелла кусает сильнее связку, затем поднимается немного выше и с той же силой кусает сухожилие четырёхглавой мышцы.
БОЛЬНО. БОЛЬНО. БОЛЬНО.
Тигнари больше не помнит. Боль молниеносным импульсом прошлась по телу зарядом. Дальше — тьма.
Эти раны Бригелла решил тоже не лечить. Впрочем, в домашних условиях смещение коленных чашечек уже не исправить. Любое движение ног — даже сама мысль об этом — отдавалось кошмарной, ноюще-резкой болью. Такого Тигнари не ощущал ещё.
ЕСЛИ ТАК ХОЧЕШЬ УБИТЬ — УБЕЙ.
Бригелла — вампир. Он питается страхом.
Бригелла сейчас так ласково гладит по голове. Даже привычная подушка кажется Тигнари каменной. Для него всё сейчас не то. Он хочет умереть, лишь бы не чувствовать эту боль.
ЛИШЬ БЫ НЕ ВИДЕТЬ БРИГЕЛЛУ.
ЭТО ТАК СЛОЖНО?
Тигнари направляет свой взгляд куда-то в сторону, пока чужая рука приподняла чёлку.
Шрам, аккурат проходящий по середине лба, с неровными краями. Едва заметны белесые точки — следы от швов. Ровно три с каждой стороны от светлой, неровной полосы.
Пальцы судорожно набрали «911». Тигнари стоило хотя бы запереться в ванной — он же не хочет последовать примеру младшего?
— А ну положи трубку! — жутко завопил Бригелла, снова хватая рукоять предмета.
Тигнари ответили быстро. Однако он не успел и пискнуть, как вдруг по лбу прилетело раскалённым краем утюга.
Тигнари даже жалеет, что Бригелла не убил его тогда. Он был бы счастлив, валяясь костями в гробу, без плоти и забытый всеми.
Бригелла склоняется, касаясь сухими губами шрама на лбу близнеца. Казалось, что он сейчас скажет сейчас что-то вроде «
прости, что ударил тебя тогда... Надо было сильнее». Но он молча отстраняется, приглаживает чёлку в непривычное положение, а затем снова склоняется к волосам, вдыхая.
— У тебя такой вкусный шампунь... Но я не чувствую его на твоих волосах. Пойдём-ка в ванную.
Весь спектр ужаса тотчас же отражается на лице Тигнари, хотя он даже ещё не представлял себе, что его ждёт. Сама мысль о том, что придётся тревожить травмированные ноги, пугает. Бригелла — аккуратно, насколько смог — взял близнеца на руки, ухватив под коленями и лопатками. Снимать одежду приходилось непосредственно в ванной, иначе Тигнари не способен стоять. Чувство неловкости заполнило всё его тело, потому он решил прикрываться хотя бы хвостом. Тигнари думалось, что он сам всё сделает, но заметив, как Бригелла тоже лишает себя одежды, понял, что всё будет куда хуже, чем он предполагал.
Бригелла нагло устроился позади, включив тёплую воду. Тигнари старался унять тряску.
Бригелла же повёл рукой по его шее, приподнимая волосы, почти что нежно и осторожно. Затем обеими руками огладил по спине и плечам. Тигнари крупно вздрогнул и зажмурился. Вода постепенно заполняла ванну. Бригелла приподнял кромку чужих волос и оставил сухой поцелуй на холке, затем оставил ещё пару на выпирающих позвонках. Каждое такое касание заставляло Тигнари напрягаться, в частности ноги; потому он стиснул челюсти как можно крепче, чтобы не проронить ни одного болезненного писка.
ОТВРАТИТЕЛЬНО.
ПЕРЕСТАНЬ.
Бригелла будто слышал и действовал в точности наоборот — пригладил чужие уши и прикусил кончик одного из них. Тем временем руки оказались на груди, постепенно опускаясь ниже. Тигнари их перехватил, хотя до последнего не решался — не знал, какой будет реакция близнеца. Бригелла же на это замер, затем немного навалился:
— Убери руки, Тигнари.
НЕТ, ЭТО ТЫ УБЕРИ СВОИ РУКИ. ЭТО МЕРЗКО. УБЕРИУБЕРИУБЕРИУБЕРИУБЕРИ.
Тигнари действительно ослабил хватку, позволил чужим рукам опуститься ниже, на бёдра, что уже находились под водой. Незримым движением Бригелла убрал чужой хвост в сторону. Тигнари больше не хотел смотреть, поэтому он попросту закинул голову назад, вперив взгляд в потолок и устроившись локтями о бортики ванной. Кислорода не хватало для полноценного дыхания. Одна рука Бригеллы коснулась его члена, пройдясь большим пальцем по головке, другая рука... скользнула совсем чуточку ниже. Вместе с этим он слегка съехал по спинке ванной, оставив Тигнари в том же положении. И вместе с этим несколько пальцем проникли внутрь близнеца.
ПЕРЕСТАНЬ. ЗАЧЕМ.
Тигнари напрягся и тут же испустил с уст болезненный стон, зажмурившись. Бригелла продолжал его дразнить. А затем резко укусил в шею по старой ране. Тигнари несдержанно вскрикнул и звук отскочил от стен. Помещение вдруг оказалось таким маленьким по слуху. И сам Тигнари ощущал себя максимально беззащитным.
Бригелла не отпускал, прокусывал острыми зубами дальше.
ПРОКУСИ МНЕ АРТЕРИЮ НАКОНЕЦ. НЕ МУЧАЙ.
Только Тигнари ещё не знал, что будет дальше.
Его жизнь за пределами квартиры давно закончилась. А жизнь за пределами постели — после травмы сухожилий колена. Он даже не мог перелечь на другой бок из-за боли. Бригелла любезно приносил еду и он действительно умел готовить вкусно. Но с тем же он обожал бесстрастно издеваться.
Тигнари хотел бы умереть, лишь только для того, чтобы Бригелла над ним не издевался, хотя ему казалось, что он и с трупом придумает, как развлечься. Но вместе с тем Тигнари боялся смерти от рук Бригеллы — это долго, мучительно и больно. Хотя, кажется, он на пути к этому.
Ярость Бригеллы неконтролируема и смерть от тридцати ножевых — не то, как Тигнари хотел бы умереть. Хотелось быстро и просто. Безболезненно не получится — ясное дело.
Тигнари не нравилось быть обездвиженным. Это не дело вкуса —
у Бригеллы в руках грёбанный нож.
Его страх легко читаем. Бригелла так этим наслаждается, он готов оттягивать заветный момент, лишь бы свести с ума, довести до максимальной точки сумасшествия.
Он обводит лезвием по контуру рёбер, опускается ниже по боку, затем резко, но легко, царапает в сторону. Осталась небольшая царапина. Тигнари на это только зажмурился и поджал губы. Ремнём стянуты его запястья, предательски закреплённые на изголовье кровати. Края ремня больно впиваются в костяшки на запястьях и неприятно плотно стискивают руки. Тигнари дышал часто — нервничал.
ЕМУ ТАК СТРАШНО, ЧТО БРИГЕЛЛА ОДНИМ ЛЁГКИМ ДВИЖЕНИЕМ РУКИ ВОНЗИТ НОЖ КУДА-ТО В ЖИВОТ ИЛИ ГРУДЬ ДО ЛЕТАЛЬНОГО И ОСТАВИТ МЕДЛЕННО УМИРАТЬ.
До дикого страшно. Пошатнуть чужую ярость — раз плюнуть. Тигнари по правде не хотел умирать. Ему не хотелось верить, что всё закончится всё именно так, в его квартире.
Бригелла осторожно стянул кольцо с пальца близнеца и небрежно выкинул в неизвестном направлении. Тигнари просто хочется нормально попрощаться с возлюбленным: крепко обнять напоследок, сказать пылкую речь и...
КАК СМЕШНО.
Перед глазами уже плывут цветные круги от нервов. Остриё ножа вновь коснулось кожи в области живота.
— Знаешь, Тигнари, — задумчиво начал Бригелла, проводя лезвием по чужой коже, не оставляя и следа, — мне всегда казалось, что мы — одно целое.
— Что ты хочешь этим сказать? — прошептал в ответ Тигнари.
— ...Разве у тебя нет такого же чувства?
Тигнари молчал. Что вообще за бред он сейчас услышал? Это же-...
—
Отвечай, — настойчиво сказал Бригелла, надавливая ножом на низ живота.
— Нет, не было, — слегка дрогнувшим голосом ответил он.
— Странно... — вновь Бригелла сделался задумчивым. — Значит, мы противоположности. Прямо как Инь и Ян, — внезапно расцвёл он в улыбке. — Как насчёт того, чтобы воссоединиться?
— ...В каком смысле? — осторожно спросил Тигнари. Его голос предательски дрожал.
—
Во всех, — не переставал улыбаться Бригелла.
В ЭТОЙ УЛЫБКЕ НИЧЕГО ХОРОШЕГО.
Нечто холодное прошлось по позвоночнику, прошибая где-то между. И нет, даже не нож — он неизменно находился в ненадёжных руках Бригеллы. Это был абсолютный ужас. Что значили слова Бригеллы, Тигнари пока не до конца понимал. Но знал одно —
ничего приятного.
Нож был любезно отложен в сторону. Бригелла склонился чуточку ниже, задирая футболку выше, проходясь холодными пальцами по груди. Тигнари поёжился от неприятных ощущений и постарался двинуться в сторону, но вышло плохо — он обездвижен, да и травмированные ноги постоянно дают о себе знать.
Тигнари сам не понял, как близнец оказался меж его ног, внаглую прижимаясь телом к телу, тем временем почти нежно касаясь губами истерзанной шеи. Губы у Бригеллы как наждачка — неприятные, шершавые, сухие, колющие. И дыхание горячее такое мерзкое, пускает под кожу мурашки.
ПОМОГИТЕ. Я НЕ ХОЧУ.
Тигнари невольно прошибает дрожью всё тело. Он не может это остановить — мышцы непроизвольно сокращаются. А Бригеллу это смешит. Пока Тигнари не понимает, его близнец отчётливо видит его страх.
И так насыщается.
Старые раны ноют тянущей, глухой болью. Бригелла противно-нежно касается их языком, будто бы извиняется. Но оба знают, что это притворство. Одному из них противно, другому — приятно.
Бригелла решил слегка переломить ситуацию, поэтому подался чуть ближе, оставляя влажный поцелуй под челюстью, слыша что-то вроде шипения в ответ. Какая прелесть. Бригелла незаметно прибрал к рукам нож и его ладонь оказалась аккурат меж двух тел лезвием вниз. Неожиданно оно коснулось кожи, тут же проникая под неё, минуя мягкие ткани. Тигнари замер, пока по щекам стекали слёзы. Боль сравнительно несильная, однако это не значит, что её нет; дрожь всё ещё не унимается. Лезвие двинулось вниз, разрезая короткую полосу. Кровь неохотно стала расползаться по коже. Другой рукой Бригелла небрежно собрал какую-то часть на кончики пальцев, смазав этим чужие губы. Тигнари не противился — он не в том положении, чтобы таким заниматься. Он почувствовал, как кожу на губах стянула застывающая кровь, а затем — почти сразу — чужой язык.
ЧТО ЭТО.
Бригелла ухмыльнулся, затем принялся собирать остатки крови на чужих губах своими. Тигнари зажмурился и старался абстрагироваться от этих ощущений. Он не понимал, от чего конкретно — от ножа в его верхней части живота или губ близнеца. Последний уловил тихое, изнеможенное хныканье.
Сознание потихоньку плывёт от такого количества безумных вещей одновременно.
Бригелла отстранился, затем — он всё ещё не вынимал ножа и не убирал ладони от рукояти — провёл разрез дальше и глубже. Нож достаточно остр, чтобы резать, но недостаточно, чтобы делать это гладко — это доставляло боли больше, чем положено. Тигнари едва ли держался, чтобы не пискнуть. Он запрокинул голову, всё ещё жмурясь. Он чувствует, как нож оказался за пределами тела,
как стекает кровь по коже.
Такое мерзкое ощущение. Она такая тёплая и щекочит кожу в противовес боли и жуткому положению дел прямо, блять, сейчас. Слышится шорох, чувствуется, как Бригелла отстраняется всё больше. Но лишь для того, чтобы склониться над раной и слизать с её края кровь. Ощущение её на языке — неимоверная степень удовольствия.
Так происходит слияние.
Но это не равноценный обмен — каждый должен поглотить хоть какую-то часть другого, чтобы всё было честно. Бригелла выпрямился и, стоя на коленях над телом близнеца, вытянул обе руки.
— Тигнари, посмотри на меня.
Тигнари не хочет. Он хотел бы сопротивляться, но всё бесполезно. Либо добровольным, либо насильственным путём, но он выполнит хотелки близнеца. Лучше первый вариант. Тигнари открыл глаза и изменил положение головы.
Бригелла всё ещё держал в ладони нож.
—
Открой рот.
Тигнари не хочет. Но делает.
Бригелла коснулся лезвием другой руки и лёгким движением, совершенно не колеблясь, оставил большой порез. Края достаточно хорошо разошлись и кровь хлынула. Она тонкой струёй полилась на лицо Тигнари и Бригелла слегка изменил положение руки, чтобы кровь лилась прямо в рот. Он наполнялся как сосуд, Тигнари не хотел даже думать о том, чтобы кровь близнеца была на нём или в нём. Он брезгует.
—
Глотай.
НЕТ.
—
Тигнари, глотай.
НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ.
Тигнари закрыл глаза и с мерзким ощущением в желудке проглотил чужую кровь. Она продолжала литься струёй на лицо, волосы, одежду, грудь, постель. Бригелла слез. Тигнари чувствовал себя отвратительно, мозг был бы не против покинуть черепную коробку. А Тигнари был бы не против вырвать себе язык и содрать с себя кожу, лишь бы больше никогда не ощущать крови на ней. Ни своей, ни чужой.
Липкая кровь неприятно стягивает кожу и путает волосы, стекает на постель. Бригелле плевать на это всё — он наслаждается процессом сполна. Он продолжает поливать чужое тело собственной кровью, мешая обе и заливая её в чужую рану. Тигнари так отвратительно от всего этого. Его тошнит и это произошло бы, будь у него хоть что-то в желудке.
Тигнари чувствует себя беззащитно.
Нет, он не запуганный зверёк, загнанный хищником в угол.
Он — до смерти напуганная жертва.
Жертва, что молчит и не выдаст маньяка лишь потому что впутает в это других людей.
Жертва, что терпимо принимает все пытки лишь потому что это то, чего так хочет маньяк.
Маньяк же солнечно и лучезарно улыбается
даже не осознавая тяжесть своих деяний.
Бригелла действительно улыбается. Только не так мило — с нездорово стеклянным прищуром и бледной искрой кровожадности. Тигнари жарко и холодно одновременно, сушит горло и голову сдавливает тяжестью десятитонных бетонных плит.
— Тигнари...
Бригелла склонился прямо над близнецом. На его лице видна кровь. На лице Тигнари её куда больше, она уже потихоньку застывает. Она стекает вниз, щекоча кожу на висках и шее, но до в такой ситуации не до смеха. Тигнари нехотя взглянул на близнеца. Дыхание понемногу отказывает — будто кто-то, — если бы такое было возможно — сидя в его теле, внезапно решил сбавить мощность всей дыхательной системы. Лёгкие сдавливало грузом потяжелее, чем голову; они попросту не хотели расправляться где-то в грудной клетке, будто
кто-то прикладывает недостаточно сил для этих действий.
Бригелла оказывается непозволительно близко. Его дыхание только успело обжечь кожу одной грёбанной фразой прежде, чем он размашисто слизал кровь с щеки брата.
ОТВРАТИТЕЛЬНО.
«Я люблю тебя»
ОТВРАТИТЕЛЬНО.
Бригелла неспешно слизывает кровь дальше: со щёк, губ, носа, лба, висок, шеи. У самого лицо вымазалось, но его, кажется, это вообще не волнует. Тигнари страшно до звона в ушах, что близнец вгрызётся ему в лицо, как было с...
Тигнари окунуло в воспоминания. Он прекрасно помнит, как любил в детстве, по весне, сидеть у открытого окна и рефлекторно ушками искать мелодичное пение птичек. Так солнечно и тепло, что хотелось раствориться в моменте.
Первый раз — Бригелла принёс птичку со сломанными крыльями, открыто сознаваясь в содеянном. Он даже не понимал, что сделал живому существу больно.
Тигнари тогда вылечил птичку, отпустил. Он не понимал злость Бригеллы и почему тот схватил нож, замахнувшись. У Тигнари остался шрам на плече.
Второй раз — Бригелла снова принёс домой птицу. Вновь с переломанными крыльями, но... «Почему она не поёт?» «Бригелла, пожалуйста...» — не договорил Тигнари, с трудом пытаясь забыть, как хрустит птичья шея и как та безвольно свисает с чужого кулака.
Наверное, так жизнь проносится перед глазами?
ПОЧЕМУ.
Тигнари даже не заметил, как близнец постепенно оказался ниже. Запах крови въелся в сетчатку глаза. Бригелла у ног. И, наверное, в другой ситуации можно было бы пошутить, но когда Бригелла в прошлый раз оказался там, всё закончилось непоправимо повреждёнными сухожилиями. Судя по тому, что его руки принялись стягивать одежду, хорошим это всё тоже не закончится. Не сравнится, конечно, с другими травмами, но всё же. Тигнари хотел бы воспротивиться, но сама мысль о том, чтобы хоть чуть-чуть сдвинуть ноги доставляла боль, не учитывая того, что Бригелла так или иначе и их задевает прямо сейчас.
НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА.
НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО.
Бригелла будто бы слышит это и действует ровно наоборот, в своё удовольствие.
Укус в бедро, совсем недалеко от колена, отдаётся неимоверной болью. Тигнари стиснул челюсти, втянув воздух сквозь боль в дёснах. Место укуса онемело — кажется, Бригелла решил сжалиться и не прокусил кожу. Ещё укус, второй. Интересно, каково ему игнорировать такую обширную рану на руке?
Сознание потихоньку плыло, глаза начинали болеть. Тигнари старался смотреть вниз, на Бригеллу: чем он занимается. Было страшно тревожно смотреть на то, как этот человек попросту терзает его несчастное тело, но вместе с тем Тигнари не мог не смотреть — ему слишком важно наблюдать за процессом, будто бы он сможет подобрать момент и помешать. Смешно.
Внезапно они встречаются взглядами, а Бригелла расцветает в почти что нежном оскале. Ему до одури нравится видеть чужое заплаканное лицо.
— Тигнари, ты хочешь слиться со мной?
ОН НЕ ИМЕЕТ ПРАВА НА ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ.
Тигнари знает, что близнец ждёт один-единственный неоспоримый ответ и добьётся его любыми способами.
— ...Да, — шёпотом выпаливает Тигнари, а грудь прожигает адским пламенем.
—
Прекрасно, — мелодичным тоном отозвался Бригелла, смотря на близнеца будто бы зачарованно.
Затем он лишает его одежды. Полностью. Тигнари не чувствует стыда или неловкости. Ему плевать уже, что он обнажён. Ему не плевать на то, что он сейчас максимально уязвим. Это заставляет крутить желудок в немом крике ужаса, пробираясь вдоль костного мозга. Страх вонзается гарпуном в голову, заседая там как паразит. Тигнари не сводит взгляда.
А Бригелла наслаждается тем, что тот ничего не пропускает.
Бригелла осторожной, крепкой хваткой берётся за бёдра близнеца, разводя в стороны. Раздался болезненный стон со стороны и Бригелле нравится. Боль означает, что Тигнари всё ещё жив и в здравом уме.
Тигнари так не хочет, чтобы это происходило, но не он здесь имеет власть.
Страх своего близнеца — единственное, что может сломить его до таких унижений.
Бригелла снова прибирает к рукам нож. Тигнари очевидно боится. И не зря — тупое лезвие разрезало кожу и мясо. Кровь полилась потоком. Рана, пришедшаяся на бедро, онемела, а вокруг её жгло болью. Пульсация отдалась в голову. Тигнари даже не успел испугаться — запрокинул голову,
чтобы не видеть. Зато он прекрасно чувствует, как льётся кровь. Он ощущает, насколько обширна рана и как разошлись её края, раз он чувствует холодок воздуха на поверхности рассечения. Он чувствует, как
свисает мясо с кости.
— Почему... — шепчет Тигнари, почти не замечая стекающих по вискам слёз.
—
Нехуй было ментов вызывать, — в унисон отвечает Бригелла, царапая его бёдра. Он говорит менее затуманенно, будто образумился. Будто он вышел из образа безумного, поэтичного психопата, уступая место более трезвой агрессии.
Тигнари помнит тот день. Он хоронит этот эпизод жизни, но если вспоминает — старается избегать мыслей об этом.
Тигнари очень хочет забыть, как выглядит рассечёный утюгом череп младшего брата. Хочет забыть, как Бригелла сидел рядом, на кровавом — некогда белом — ковре, с таким безразличным видом, будто бы ничего не произошло. Хочет забыть, как выглядит обожённая кожа, её запах. Хочет забыть обрызганую кровью комнату. Хочет забыть матушку, которую в тот же день увезли в клинику для душевнобольных.
Хочет забыть, как остался один.
Хочет забыть этот день.
Но не может. Бездушные глаза Бригеллы так и кричат о полном отсутствии понимания своих действий. Возможно, в его голове созревал план о том, как устроить масштабный пожар, чтобы никому не было дела до трупа одного младшего брата.
Тигнари тогда даже не смог явиться на судебный процесс. Впрочем, даже без его присутствия было понятно, что произошло.
Тигнари до того момента и подумать не мог, что живёт с таким чудовищем. Пара-тройка убитых птиц остались в сердце, Тигнари о них тоже помнил, но... подобных случаев не было больше. Либо Тигнари не всегда замечал. Чего ещё он не знает о Бригелле?
Если он сейчас так мстит за тринадцать лет колонии, то Тигнари действительно жалеет, что позвонил в спасательную службу. Всё могло бы закончиться ещё одним трупом в квартире и тогда Тигнари точно было бы всё равно на дальнейшее, ведь его там не будет.
— Только из-за этого..?
— Да... такая разлука была невыносима. Я понял, как люблю тебя, Тигнари.
Я хочу, чтобы мы были одним целым, — вновь завороженно отозвался Бригелла.
— Не надо...
— Тигнари, ты знал, что мы могли бы быть сиамскими?
Тело пробрала дрожь.
— Но ты почему-то решил всё-таки от меня отделиться... — наигранно-печально произнёс Бригелла. — Я лишь хочу воссоединиться... Чтобы всё было так, как должно.
Бригелла провёл по нетронутой ноге так нежно, как делают любовники. А с раны другой ноги всё также шла кровь обильными струями.
Тигнари чувствует себя птичкой в его сжатых ладонях — такой же слабый и уязвимый. Бригелле не нужно прилагать усилий, чтобы сломать его.
Тигнари умело игнорирует боль ровно до того момента, когда Бригелла резко приподнимает его под коленями. Тогда с уст сорвался болезненный крик, а впоследствии и хныканье. Бригелла сгибает чужие ноги в коленях уже более осторожными действиями. Но боли это не отменяло. Она прошибает нейронные сети с каждым разом с новой, невыносимой мýкой. Кровь с раны хлещет пуще прежнего. Она стекает по коже, огибая рельеф тела, впитывается в постель. Бригелла провёл ладонью, собирая кровь. Он пробует её на вкус, смакует.
...
...Бригелла проникает скользкими пальцами внутрь. Очевидно, что его руки в крови.
От неожиданности Тигнари замер.
ЧТО ОН, БЛЯТЬ, ДЕЛАЕТ?
Учитывая предыдущие действия Бригеллы, это было... верхом безумия. Или есть куда хуже?
—
Расслабься, — мягким шёпотом произносит Бригелла. — Не делай себе хуже.
Тигнари подчиняется. Его тело и без того — безвольная куколка, но оно всё ещё способно напрягаться и реагировать на внешние раздражения. Пальцы Бригеллы двигаются поступательно, в то же время растягивая. Второй рукой он подливает больше крови из свежей раны, размазывая по телу. Бордовые следы тянулись аж до груди.
Бригелла приподнимается, потянувшись выше вдоль чужого тела и беспардонно вклинившись меж чужих ног.
ОХ, БЛЯТЬ, НЕТ.
Тигнари чувствует и напрягается. Все домогательства ранее — да в той же ванной — сейчас кажутся полнейшим пустяком, потому что его, блять, сейчас трахнет брат-близнец, использовав кровь вместо смазки. Это даже никакими словами не описать. Ни одно красноречивое слово или сочетание слов не сможет описать весь тот спектр ужаса, который Тигнари испытывает сейчас.
— Ну же, расслабься... — шепчет Бригелла. —
Я хочу, чтобы ты тоже получал от этого удовольствие.
Его тон голоса бархатный, обвивает шею приятным лоскутом и душит так сильно, но так нежно, что можно было бы с радостью умереть. Но Тигнари подсознательно ощущает тревогу. Она плотоядными крылатыми насекомыми въедается в стенки желудка и ласково щекочет, будто бы это — влюбленность и наслаждение. Тигнари не заблуждается в своих чувствах. Он точно знает, что не может чувствовать ничего светлого и хорошего по отношению к близнецу.
Бригелла толкается внутрь и тело прошибает новой порцией неприятной боли. Кожей Тигнари чувствует лезвие ножа, что оставляет несколько царапин под рёбрами. Царапины саднит и жжёт. Тигнари сжимает челюсти, жмурится до цветных, размытых фигур перед глазами и надеется игнорировать происходящее.
Ему до одури страшно. Всё ещё.
Он ощущает себя куском мяса, с которым можно делать всё, что душе будет угодно. И Бригелла, судя по всему, решил воспользоваться всем спектром возможностей. Ассоциация с куском мяса возникла ещё в момент, когда близнец оставил порез. А закрепилась эта мысль сейчас, когда меж зубов Бригеллы красуется кусок с предплечья Тигнари. А последний насколько отключился из реальности, что поначалу не заметил. А потом снова боль и онемение. Ощущение крови по телу стало до тошноты мерзким.
Движения Бригеллы мягкие, медленные и почти аккуратные; абсолютный противовес тому, что творят его руки, полосающие царапинами тело снизу. Когти оставляют обширные, хаотичные полосы ран на бёдрах, боках, низу живота, беспощадно терзая тело.
Тигнари разрывается изнутри от неправильности действий, ему так мерзко от этого процесса. Ему уже плевать на увечья — честно — это не так плохо в сравнении с приправой в виде секса с близнецом. У Тигнари волосы неприятно липнут к лицу. Каждый толчок Бригеллы сопровождается изнемождённым, обессиленным стоном. Это выходит чисто рефлекторно — ему ни разу не приятно. Его сознание на грани.
Прекрати...
Внезапная остановка. Внезапная свобода в руках.
Тигнари ощущает, как замлели его конечности и поначалу они безвольно падают на постель. С предплечья всё ещё течёт кровь и пульсирует боль.
— Что за невиданный парад щедрости? — пользуясь паузой, интересуется Тигнари.
— Захотелось, чтобы у тебя было немного свободы...
Давай. Ты же любишь меня, — вместе с этим Бригелла навалился на его тело, прижимаясь кожа к коже.
Их тела липли друг к другу из-за крови и пота. Бригелла скользнул руками близнецу под лопатки, тем самым заставляя его прижиматься к себе сильнее. Бригелла содрогается от немыслимо приятных ощущений. Ему определённо доставляет жуткое удовольствие процесс такого слияния. Кровавого, грязного, порочного. У Тигнари всё тело ватное. Помутневшее сознание выдаёт одно.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ СЕБЯ.
СПАСИ.
ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ.
ПРЯМО СЕЙЧАС.
НЕ МЕДЛИ.
ВТОРОГО РАЗА МОЖЕТ НЕ БЫТЬ.
...Тигнари не может. Бригелла дал ему свободу, но он чувствует себя жертвой в открытой клетке — будто оба понимают, что жертва останется на месте.
Тигнари его боится. Боится, что близнец выкрутит ему руки, если он только попробует ими пошевелить. Но вместе с тем он боится, что от его тела останется лишь искусанное мясо, ведь Бригелла продолжает нещадно впиваться зубами везде, где придётся. Вот он уже порвал ухо и оно налилось непонятным звоном. А вот — красуется след от зубов на щеке. Он вспомнил, что также укусил
Кэри, только сильнее — откусил кусочек щеки и долго жевал, затем небрежно выплюнул. Тигнари счастлив, что младший брат умер быстро.
Быстрее, чем он сам. И не так унизительно. Хотя, признать, у Бригеллы к нему — Тигнари — это личное.
Ощущение этого мира постепенно покидает Тигнари. Он всё больше и больше чувствует себя где-то не здесь, хотя боль чётко даёт понять, что происходит. Боль не даёт ему забыться и издевательски удерживает в сознании. Двоякое и противоречивое состояние, когда он здесь и нет одновременно.
— Тигнари, — мокрыми от крови губами Бригелла мажет ему по уху, ближе к виску, —
я тебя люблю...
ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ.
Тигнари ощущает горячее дыхание на своей шее. Он смотрит в потолок, часто-часто моргая. Ему так блядски страшно. Бригелла, кажется, чересчур наслаждается этими укусами, будто его это возбуждает сильнее. До дикого возбуждает. Может, именно поэтому его хвост так довольно повиливал всё это время? Тигнари не нужно видеть, чтобы знать это.
Шея — уязвимое место. Одно неверное действие со стороны Бригеллы — и летальный исход обеспечен.
Нет, Тигнари хочет всё-таки прожить. Он сможет с этим справиться. Он справится со всеми травмами, справится, правда. Нужно только приложить усилия для выживания прямо сейчас. Он всё ещё хочет увидеть Дотторе. Все раны можно излечить. Можно перенести несколько операций. Снова встать на ноги, стать нормальным человеком. Забыть такое вряд ли получится. Тигнари готов просидеть всю оставшуюся жизнь на таблетках и посещать кабинет психотерапевта чаще, чем собственный дом. Он сможет себя поднять, доползти хоть до какого-то средства связи. Что угодно.
ПОЖАЛУЙСТА.
СПАСИ СЕБЯ.
ВСЁ В ТВОИХ РУКАХ.
ДАВАЙ ЖЕ!
Тигнари едва подчиняет свои руки себе — они едва ли слушаются. С трудом даётся любое движение, но, чёрт возьми, он должен это сделать. Не только ради себя.
Чтобы не спугнуть Бригеллу, он осторожно обнимает близнеца за шею, терпеливо выжидая нужное время. Затем медленно опускает ладони и те оказываются на шее близнеца. Безумный жар отдаётся в черепной коробке, будто там варится суп из грешников на фирменном синем пламени. Боль уже не такая яркая.
Тигнари соприкасается фалангами обеих больших пальцев, надавливая коготками куда-то ниже кадыка Бригеллы, с яростью и нетерпением в движении проникая под кожу, прямиком в трахею. Тёплая кровь обильно брызгнула на него. Слышит хрипы. Попытки вдоха. Влажные хлюпы.
...Вдруг пришло осознание: кровь и из него брызжет фонтаном.
Стены запачканы кровавыми кляксами на прощание.
