Страх

Темнота. Звенящая тишина. Где я? Что я здесь делаю? Внезапно, слышу тихий звук. Какая-то мелодия. Рядом замаячил серый цвет. Посреди всего чёрного, он казался слишком ярким. Насекомые, животные — все падкие на свет. Вот так и я пошла, всё ещё ничего не понимая. И вроде идти не хотела, но и выбора будто нет. Сердце больно ударяло по рёбрам. Это из-за страха? А почему мне страшно? В голове была пустота, хотя по телу бегали мурашки. Ничего не чувствую. Серое пятно оказалось дверью. Почерневшей обгоревшей дверью. Я прислонилась щекой, прислушиваясь к происходящему за ней. Дерево было поразительно холодным. На миг показалось, что кожа намертво примёрзла к шероховатой поверхности. Только отстранюсь, и приличный лоскут оторвётся вместе с мясом, до самой кости. Ничего такого не произошло. Мелодия. Звук шёл из-за двери. Не ходи. Два слова как сигнал тревоги били по вискам маленькими молотками. Но мне будто всё равно. Музыка слишком прекрасна. Хочу найти её источник. Потянула за ручку, чуть приоткрыла, собираясь с мыслями, а затем распахнула дверь во всю ширь. Удивлённый выдох сорвался с губ, но слова застряли в горле. Я не смогла заговорить. Передо мной тёмная тайга. В проход высыпался рыхлый снег. Обжёг мне ноги холодом. Должен был обжечь. Но я ничего не почувствовала. Молча смотрела, а затем сунула ногу в сугроб, чуть ли не до самого колена. Абсолютно ничего. Ни холода, ни неприятных ощущений. Это ведь пугает? Но почему мне будто всё равно? Будто всё так, как должно быть? Мелодия стала громче. Я сделала два шага вперёд, ноги утонули в белоснежном снегу. Обернулась назад. Дверь пропала. За мной оказался густой лес. Теперь он окружил меня. Повернулась вперёд, пригляделась. Вдалеке маячил просвет между деревьями. Поляна! А оттуда и доносилась чарующая музыка. Флейта. Я молча пробиралась сквозь лес. Ветки и острые сучья царапали руки и лицо, вырывали клочки из волос, путали их. Постепенно вышла к поляне, где смогла выбраться из сугроба. На мгновение опустила глаза вниз. Черт возьми. Мои ноги были обескровлены. Пальцы на ногах почернели, отморозились, а голени приобрели фиолетово-синий оттенок. Удивительно, как я ещё могу ходить? Неожиданно, сердце на миг замерло, а я наконец что-то почувствовала. Тонкий укол страха. Флейта зазвучала громче. О чём я только что беспокоилась? Не знаю… Сделала несколько шагов, застыла. Там, примерно в пятидесяти метрах от меня, находились четыре силуэта. Падающий снег мешал чётко видеть. Постаралась заслонить рукой лицо, а сама пошла дальше, к ним. Остановилась лишь тогда, когда оставалось всего метров десять. В центре находился он. Играл на знакомой костяной флейте. Никогда не понимала, как ему это удавалось. Под его ногами были маски, или это были головы? Лиса и заяц. Странно. Ощущение, что я знаю, кому они принадлежат. Вокруг него прыгали и танцевали они. Беззаботно резвились, а с каждым движением в разные стороны от них летели кровавые брызги. Двигались по кругу, оставляя за собой чёткий красный след. Подойдя к ним практически вплотную, я сразу же увела взгляд в сторону. Так и думала. Груда окровавленных костей с кусками мяса лежала чуть поодаль. На меня глядела чья-то черепушка, обрамленная костями рёбер. Ещё маловата, чтобы принадлежать взрослому человеку. Отчего-то в груди странно кольнуло. Снег под этой неоднородной массой растаял, окрасился кровью. Кишки, куски жира, артерии или сосуды, не знаю, — всё это осталось нетронутым. Видимо, такое им не по вкусу. Сволочи. — Орлик, — Раздался шипящий, но при этом громкий голос. — Мы давно тебя ждали. Мелодия прекратилась, а я будто очнулась. Потёрла лоб, перевела взгляд вперёд. Они замерли. Они все смотрели на меня. Все потрёпанные, перепачканные кровью, словно обгоревшие. — Я так и знала, что ещё одна пти-ух-ух-ца, всё-таки вернётся к нам. — Сова довольно заухала, защёлкала клювом, попыталась похлопать крыльями, но одно сломанное крыло не позволило ей этого сделать. — Ску-ух-чно без тебя. Медведь не смотрел на меня, лишь недовольно и тихо ворчал. Опирался одной лапой на плечо Волка, а вторую убрал себе за спину. Морду прятал в собственном меху. Видать помнил, кто лишил его глаза. — Это тво-о-о-ё. — Проблеял он, протягивая мне карнавальную маску. Мою маску. — Возьми же, и мы наконец полностью воссоедини-и-и-мся… Все в сборе, осталась только ты. Козёл всегда говорил примерно одинаково. Всегда играл на флейте одну и ту же мелодию, которой звери не могли противостоять. Хозяин леса всегда был постоянным, и лишь один раз его удалось выбить из колеи. Но этого лучше не вспоминать. Хотя у меня и не выйдет. Мозг всегда старается стереть из памяти самые ужасные воспоминания. Я взяла её в руки. Серая, с клювом и перьями, чем-то похожая на маску Совы. Изорванная, старая, потрескавшаяся маска из клея и газет. Поддавшись порыву, лишь на секунду подношу её к лицу. Всё в миг стало каким-то ярким. Непохожим на правду. И звери улыбались, и крови не было, и всего того ужаса, что только что был перед глазами. Это иллюзия. Одним рывком отнимаю маску от лица, и сама того не понимая, швыряю себе под ноги. — Одумайся. — Гортанно зарычал до этого молчавший Волк. Он ощетинился, глаза злобно засверкали, а Медвежутка отшатнулся в страхе. Я подняла ногу, а в следующее мгновение со всей силы опустила прямо на маску, вдавливая её в снег и ломая окончательно. — Да будет та-а-к. — Это стало для меня приговором. Резко стало страшно. Звери все как один напряглись, а затем стали меняться. Обнажили свои истинные лица. Жуткие, мерзкие, пугающие лица. Они увеличились в размерах. Теперь каждый был выше меня на голову, если не больше. Выпадали клочья опалённой шерсти, перья летели во все стороны, в рваных ранах копошились белые черви. Капала под ноги кровавая слюна. — Сожр-р-рём предательницу! — Даже костей не оставим! Хозяин леса поднёс флейту ко рту, а я в этот момент словно ожила. Резво развернулась и бросилась бежать. Сделала всего два шага, прежде чем на миг замереть, а затем безвольным телом рухнуть на спину в мягкий снег. Ноги не выдержали. Вновь я услышала прекрасную мелодию. Её звучание ни капли не изменилось, но теперь она казалась мне жуткой. В голове так и не было ни единой мысли, а понимание, что я до сих пор ничего не чувствую, почему-то сейчас не казалось таким уж ужасным. — Е-е-ешть же! Разорвите её на части! — Блеял козёл рядом, но я не могла поднять голову, чтобы посмотреть, где он. Сил не было, и не было ясно, из-за чего. Первым до меня добрался Волчик. Что-то хрустнуло над ухом, и через секунду я услышала его довольное чавканье. С трудом смогла повернуть голову в его сторону, чтобы увидеть, как он с наслаждением, стоя на всех четырёх конечностях, грызёт что-то совсем небольшое. Осознание пришло не сразу. Это мой палец. Всего лишь чертов палец. Из ранки начала вытекать совсем уж тёмная и густая кровь. Похоже, я и все пальцы умудрилась отморозить… Почему я совсем ничего не чувствую? Это ведь ненормально? Краем глаза уловила движение с противоположной стороны. Звонкий щелчок, меня тряхнуло, отчего голова свесилась набок. Сова щёлкала клювом, с каждым разом всё сильнее впиваясь им в мою кожу около локтевого сустава. Через пару секунд одно резкое и такое же стремительное закрытие клюва меня слегка испугало. Собственная рука с влажным хлюпаньем и странным треском отделилась от тела. Совушка ухнула, а затем воровато повертела головой и быстро схватила отсечённую конечность, унося прочь. Ниже локтя ничего не было. Ниже локтя меня больше не существовало. Кровь пенилась тёмными пузырями, не спеша вытекая из обрубка. Я видела выглядывающую из него кость и кусок плоти. Моя рука превратилась в кровавое месиво. Взгляд упал на груду мяса и костей, что привлекла моё внимание до этого. Меня вот также съедят? Только вообще ничего не оставят? Неожиданно, глаза наткнулись на что-то необычное. Я этого раньше не замечала. В лунном свете, всё в той же куче, поблёскивало нечто металлическое. Хруст снега под грузными шагами Медведя неприятно резал слух. Он самый большой, но при этом самый медлительный из них. Пока ещё не добрался до меня. Я всё также смотрела на какой-то предмет, перепачканный кровью, силясь получше рассмотреть. Глаза расширились от ужаса, когда я поняла, что это. В носу мерзко защипало, навернулись противные слёзы. Нож-бабочка. Отчего мне так грустно и больно? Это ведь просто… Рома? Что-то родное отозвалось в груди, а затем с грохотом рухнуло куда-то в пропасть. Краем глаза я заметила Медвежутку. Он был совсем рядом, а его пасть была ещё ближе. Я чувствовала отвратительный запах гнили, вперемешку с металлическим запахом крови. Его рот был усеян огромным количеством больших жёлтых зубов. Какие-то были остры, а некоторые поломаны и сточены. Рома… Медведь широко разинул пасть. Его клыки находились в нескольких сантиметрах от моего лица, и когда он сделал рывок…

Я закричала.

***

Глаза распахнулись. Тело содрогнулось, руки сжали одеяло мёртвой хваткой. С губ сорвался еле слышный вдох, а затем медленный выдох. Я перевела дыхание. Подушка стала влажной и холодной от пота, недавно подстриженные волосы слежались, в них образовались колтуны. Кошмар, это был просто кошмар… Я прислонила ладони к лицу и медленно села на кровати. Успокойся, всё хорошо. На настенных часах четыре утра… Через три часа на работу вставать надо, а сна ни в одном глазу. — Ужас какой. — Недовольно и тихо бурчу я, в это время переводя взгляд на соседнюю сторону кровати. На животе лежит, положил руки под голову и слышно так посапывает. Его ресницы изредка подрагивают. Видно что-то снится. Эх, за восемь лет стал только краше. Рома в последнее время плохо спит. То ли от перенапряжения на тренировках, то ли от частого стресса на работе. Да, точно. Он недавно рассказывал, что его завалили бумажной волокитой, а ему, лейтенанту, вообще не этим заниматься надо. «У меня других дел по горло» — и с этим я была согласна. Повышение всегда добавляет не только статус, но и ещё больше ответственности. Максимально тихо стараюсь подняться с постели, но она как назло издаёт неприятный скрип. Резко поворачиваю голову в сторону, но Рома к моему счастью не проснулся. Лишь едва заметно дёрнул головой, нахмурился, а затем его лицо приобрело расслабленное выражение. Я выдохнула и наконец-то встала ногами на прохладный пол. Затем аккуратно пошла в ванную. Нужно собраться. Холодная вода привела меня в чувство. Умыв лицо и шею, сразу посмотрела в зеркало. Глаза чуть опухли и покраснели, кожа была бледнее чем обычно. Одновременно с этим заметила, что начинаю заламывать пальцы. — Так, это уже не в какие ворота… — Одним движением зачёсываю волосы назад, невзирая на небольшие колтуны в них. Мне нужно покурить. Быстрым шагом выхожу из ванной и направляюсь в подъезд, к общему балкону. По пути заглядываю в одну из комнат квартиры, дабы унять свою паранойю и страх. Стоит только приблизиться, а из-за двери уже слышен громкий храп. Антон спит на спине, положив одну руку под голову. Алиса прижалась к его боку и мирно сопела Петрову в плечо. Всё в порядке. С ними всё в порядке. Завтра, хотя уже сегодня, уедут обратно к себе. Зря может они на ночь остались? Ютятся на достаточно узком диване, а поехали бы к себе домой, и спали в комфорте. Ладно, они сами захотели задержаться. Редко видимся, а ведь живём в одном городе. Жаль только, что Бяша приехать не смог. Но у него дела. Только недавно устроился туда, куда долго хотел. Мы не в праве его упрекать. Уже стоя на балконе, передёргиваю плечами от прохладного воздуха. Вот дура! На балкон пошла в одних тапках и ночной рубашке. Хоть халат бы взяла… — Ладно уж. Не велика потеря. — Разговоры в слух стали для меня неотъемлемой частью жизни. Так было проще справляться со стрессом. Рука потянулась к дежурной пачке сигарет, которую я всегда здесь оставляла. Зажав никотиновую палочку меж пальцев, второй рукой беру зажигалку. Рома будет ругаться — это знаю точно. Он уже несколько лет как отказался от курения, а я наоборот, заработала эту привычку. Поджечь фитиль получается не с первой попытки, а всё из-за лёгкого тремора рук, что со мной уже восемь лет. Горло несильно обожгло с непривычки, едкий дым заполнил лёгкие. Когда я в последней раз курила? Две недели назад? Месяц? Каждый раз спасаюсь куревом от ночных кошмаров. Они не оставляют меня, но иногда на время прекращаются. Каждый раз как в первый, и каждый раз моя реакция одинакова. Рядом гаркнула ворона, отчего я вздрогнула. В относительной тишине это было слишком громко. Эта птица свила гнездо где-то на крыше, а так как наша квартира была на последнем девятом этаже - мы часто слышали писки и щебет птенцов. Я считала это странным, ведь обычно вороны создают свои гнёзда на деревьях, а эта вот на крыше обосновалась. Старенькая панелька в которой мы жили была окружена точно такими же домами, а за ними уже были кирпичные хрущёвки. Мы переехали сюда недавно, всего-то три месяца назад. Долго копили на собственную квартиру. Сегодня плохой сон приснился мне здесь впервые. До этого всё было спокойно. Внезапно слышу, как приглушённо хлопнула балконная дверь. Разворачиваться не стала. А зачем? И так знаю, кто это. — Лер, — Улыбка сама собой появляется на лице, когда я чувствую тёплые ладони у себя на талии. До чего же у него крепкие руки... — Чего не спишь? Пятифан стоит вплотную, упёрся мне в макушку своим лбом и глубоко дышит. Голос спросонья у него хриплый, на тон ниже, чем обычно. Даже футболку на себя не накинул, в одних шортах вышел. Хотя это я мерзлявая, а он как ходячая печка. Ему вечно жарко. — Какой же ты высокий стал… — Тихо проговариваю я, выпуская серый дым изо рта. — Кошмар приснился? — Сразу догадался Рома, а его пальцы впились в мою кожу ещё сильнее. Молча киваю головой, а затем выбрасываю недокуренную сигарету вниз. Солнце потихоньку встаёт. На горизонте уже появлялась яркая полоска света. — Прости. — Извиняюсь я и запрокидываю голову ему на плечо, глубоко вдыхая. — Ты ведь знаешь, что всё нормально. Усмехаюсь, в это время думая, как перевести тему. Рома всегда так поступал, когда мне снились кошмары — все свои требования и придирки держал при себе. Не всегда так было, но с возрастом мы поняли, когда и как себя вести друг с другом. — Иди спать. Тебе вставать скоро. Опять ведь не выспишься. — Тихо говорю я, теребя серебристое кольцо на пальце. — Вместе пойдём. Сейчас никуда не уйду. — Отвечает Пятифан и невесомо прикасается губами к моей скуле, а когда он наклоняется ниже, то я с удовольствием подставляю шею под его поцелуи. — Успокоишься и ляжем. Я прикрыла глаза и замолчала. Рома поступил также. Приятную тишину нарушали только завывание ветра и редко проезжающие неподалёку машины. Не знаю, сколько минут мы стояли вот так, в обнимку. С ним было спокойно, я точно знала, что нахожусь в безопасности. На душе стало легче. — Ром, — Он чуть отстранился и повернул голову в мою сторону. — Спасибо. Рома быстро чмокнул меня в щёку, отчего я тихонько засмеялась. — Всё в порядке? — Настороженно спросил Пятифан, вопросительно приподнимая бровь. — Теперь да. — Честно отвечаю и целую его в подбородок, в знак благодарности. — Пойдём спать? — Пошли. Тоха по ночам часто просыпается. Точно нервничать начнёт, если нас не найдёт. — Рома знал, о чём говорил. Антон временами бывал диким паникёром. — Тогда не будем доводить его до инфаркта. — Я наконец оставила своё кольцо в покое и развернулась к нему лицом. — И тихо проследуем в кровать. — Мне нравится план. Я ещё не выспался. — Пятифан широко зевнул, подтверждая свои слова. Он быстро утянул меня с прохладного балкона в подъезд, а затем и в квартиру, чему я была несказанно рада. Хватит на сегодня ночных приключений. Когда мы легли в постель, Рома прижал меня к себе, согревая своим теплом. Сейчас я засну спокойно — в этом сомневаться не приходилось. С Ромой всегда хорошо спать.

С Ромой просто всегда хорошо.