Огоньки

Выходим вместе с шумной вечеринки наших общих друзей. Надеваю и поправляю свою чёрную бейсболку с эмблемой "Нью-Йорк Янкис". Уже темно и горят уличные фонари, кое-где нервно помаргивая. Москва засыпает. Просишь угостить тебя сигаретой. Я, немного подумав и покопавшись в карманах, соглашаюсь и, подкурив одну, передаю её тебе уже с оранжевым огоньком. Порыв летнего ветра доносит аромат придорожных лип — прекрасная пряность, разбавляющая поднадоевшую табачно-будничную горчинку. Сегодня я провожаю тебя домой. Это не было вопросом. Ты знаешь, что мне — в другую сторону, но ещё лучше ты знаешь мой характер и оттого не возражаешь, а только тихонечко, едва заметно улыбаешься, дёрнув уголком рта. Я различаю в этом маленьком жесте и покорное, и, одновременно, чуть приказное, игривое "разумеется". Мы в районе парка Победы. Недолгая прогулка до станции. Красная буковка "М" приветственно встречает нас клыкастым неоном. Нам на Арбатско-Покровскую ветку. Она тёмно-синяя. Шумная. Зато здесь не шатает так, как например на зелёной. А шатает сейчас меня самого. Хотя выпил я совсем немного. Всего пару коктейлей с вермутом. Проходим мраморным коридором мимо пары полицейских и темноволосого смотрителя в рыжей жилетке с лёгкой, но характерной раскосостью в глазах. Подходим к эскалатору. 717 ступеней... Меня радует эта, кажущаяся бесконечной, лестница вниз. Спуститься, уплыть от жизни хотя бы на некоторое время. Немного поближе к аду. Значит — должно быть чуть теплее. И интереснее. Вскоре безымянная в каком-то смысле, будто печальная вдова, известная лишь по имени своего города-мужа, река останется высоко над нами, над нашими головами. Гигантским чёрным хрустальным полозом продолжит виться, растворяя в своих водах наши испаряющиеся, словно облачка беспечного сигаретного дыма, мысли и унося их прочь. Шех... шех... шех... Мелькают по ходу движения фонарики эскалаторной подсветки, играя бликами на твоих чёрных нарядных туфлях. Ты смотришь на них, чуть перетаптываясь на ступеньке, боясь угодить каблучком в какую-нибудь ребристую расщелинку. Я делаю вид, что увлечён своим смартфоном, и незаметно, чтобы не смутить, но с любопытством, наблюдаю за тобой из-под козырька. Ты осторожно, почти нежно, скользишь подушечками пальцев по движущемуся немного в рассинхрон со ступенями перилу. Мой кадык нервно дёргается, проезжается по худому ребристому, словно поверхность покрытая чуть выступающими шпалами, горлу. Нахожу в "Споти" одну из наших общих любимых песен — включаю и тискаю несколько раз стрелочку громкости "вверх". Ты оборачиваешься и заливаешься звонким смехом, узнав её. Я радуюсь непонятно чему и озорно поворачиваю кепку козырьком назад — моя кудрявая чёлка теперь весело и косо торчит, выглядывая чуть вбок. Ты на минуту абсолютно забываешься, легонько покружившись на месте и вспомнив несколько движений с занятий по хореографии, я помогаю тебе поддерживать равновесие на движущейся дорожке, аккуратно подхватывая твою руку своей ладошкой в нужный момент. Уже оба заливисто смеёмся, ничего друг дружке не говоря. Ты останавливаешься лицом к лицу передо мной, секунду внимательно смотришь на меня и мягко поправляешь одну из моих неаккуратно выбившихся курчавых, словно кружевчики на твоём платье, прядок, а я смахиваю ресничку в уголке твоего глаза, чуть сдувая. Возвращаю руки на талию, получившие разрешение оказаться там после спонтанного танца. Снова это не было вопросом. И ты знаешь, знаешь мой хулиганский характер… Хитро щуришься. Не возражаешь. Вижу это по загоревшимся, словно уголёк прикуренной чуть ранее для тебя сигаретки, огонькам в твоих глазах. Словно искоркой, выскочившей внезапно из камина, стреляешь в мои зрачки, разжигая в их омутах такие же. Внутри вспыхивает будто загоревшимся нефтяным пятнышком. Я проклинаю ступеньки, которые, уже кажется, так быстро заканчиваются... Ты не оборачиваешься. Доверяешь моим рукам. Мне. Полностью. Я вовремя тебя подхватываю, чуть напрягшись в плечах. Пара шагов с тобою на руках и замершее мгновение. Касаемся губами друг друга одновременно. Чувствуешь полынь и пряности моего напитка, я — нотки твоего розе. Оба сладко прикрываем веки. Одновременно наверное вспоминая наш первый случайный неловкий поцелуй. После другой вечеринки. Кажется это было в другом городе. Кажется, тоже в метро. В этот раз... он не случайный. Он точно другой. Знаешь. Знаю. Аккуратно ставлю тебя на землю, не сразу размыкая губ. Словно пьяные, и чуть закруживаясь уже вдвоём, вваливаемся в раскрывшиеся двери вагончика. Почти пустует. Нам это нравится. Можно смело целоваться. Ты не спросишь, есть ли у меня сейчас кто-то. Потому что чувствуешь... после того раза — я тянулся только к тебе. И я, знаешь, не стану задавать подобных же глупых вопросов. Обнимаешь уже совершенно смело, льнёшь к моей шее, сцеловывая носиком запах моего одеколона, чуть смешавшийся со смолистым запахом метро. Запоминаешь это чудное сочетание. Тепло целую твоё ушко с родинкой. Твоя милая деталька, о которой я всегда помнил. "Осторожно, двери закрываются..." Вагончик дёргается, чуть накреняясь. Резко успеваю схватиться за верхний поручень. Ты машинально хватаешься за моё плечо. Приятно крепко. Одной ручкой цепляешься за кармашек джинсов. Тот самый, что придумали то ли для часов, то ли для монет, а по-моему так точно для твоих пальчиков... В нём мог оказаться порванный на клочки билетик или забытая скомканная пачка жвачки, или конфета-леденец, стыренная со стойки какого-нибудь важного заведения — но я рад, что сегодня он свободен и там достаточно места, и больше он не пустует. В этих внезапных касаниях — осторожных и шустрых, тёплых и долгожданных, тысячи несказанных слов, тысячи мыслей. Я крепко держусь за поручень и не отпускаю. Меня — не отпускают твои глаза. Дышится так легко. Мы едем. Двери закрываются и распахиваются вновь... Я пьян, а у тебя в глазах огоньки.