Stand by me

Посвящается моей родственной душе, которая вошла в мою жизнь и, волшебным образом преобразив, оставила меня в конце. 20 июля 1971 Осколки от разбитого окна с громким звуком попадали на газон и прилегающую к нему тропинку, прямо позади ступавшей среднего возраста женщины. Она повернула свою голову, её мантия качнулась в сторону, а взгляд упал на второй этаж позади стоящего дома. Оттуда мгновенно вылезла голова будущей студентки Хогвартса, чьи волосы при свете солнца пылали огнём. — Простите, мадам, я случайно! — крикнула та и так же резко, как появилась, исчезла в глубине комнаты. — Ох, Альбус, — достав из-под мантии свою искусную рукоять, наподобие указки, Минерва начертила волшебную руну, и в тот же миг окно приобрело свой прежний вид. — Не дай Мерлин Гриффиндор, я же с ума сойду. Вступив обратно на дорожку, волшебница заметила темноволосого мальчишку, который во все глаза наблюдал за движениями женщины, немного сдвинув брови. Тот сразу спрятался за угол каменного забора участка, как только понял, что его заметили. Не дождавшись никакого исхода, мальчик выглянул, но ничего не обнаружил, кроме как по-прежнему стоящего дома своей подруги. Подойдя вплотную к входной двери, он сделал глубокий вздох и нажал на звонок. — Вы что-то забыли? — дверь мгновенно открылась. — О, это ты, Северус! Привет, дружище. Ты к Лили? — выпалил отец подруги, как всегда с добродушной улыбкой. — Да, мистер Эванс, здравствуйте. Она дома? — Северус посмотрел из-за своих волос на отца семейства, который был почти в два раза выше самого мальчика. — Ещё как дома. Я думаю, сейчас самое время обуздать её, особенно после визита вашей будущей учительницы. Тебе это лучше удастся, чем нам с мамой. Северус нахмурил брови ещё больше. Значит, ему не показалось, и это была их будущий профессор. Мистер Эванс сделал шаг в сторону, пропуская гостя в дом. — Она у себя наверху. Только сразу спускайтесь вниз, — предупредил старший после того, как закрыл дверь. Проходя мимо, он растрепал волосы Северусу. Это был будничный жест, но каждый раз Северус раздражался от этого. Мистер Эванс ему нравился, даже очень, но его дружелюбие и вечная улыбка, порой, выводили из себя. Как можно быть вечно счастливым? Поднявшись наверх, Снейп толкнул дверь в сильно знакомую комнату, куда он частенько заходил, но только чтобы забрать Лили. Помещение, в свою очередь, было небольшим и очень подходящим своей хозяйке. Хоть оно и уступало большинству комнат в этом доме, но смогло уместить всё необходимое и при этом остаться очень уютным. По центру стояла кровать, заправленная большим пледом, сверху которого лежали две плюшевые игрушки, одну из которых подарил ей Северус — лягушку. Почему именно её? В тот год, когда Лили исполнилось девять, девочка притащила домой огромную лягушку и, несмотря на визги своей старшей сестры, очень гордилась ей. Так, Сева — как часто называла его Лили — решил поддержать подругу, потратив все свои сбережения. Лягушка, к сожалению, удивительным образом исчезла через неделю, но игрушка осталась воспоминанием. Одну из стен полностью занимал стеллаж с книгами, который Снейп часто любил рассматривать. Ещё стоял небольшой письменный стол, шкаф с вещами, тумбочка и пару комнатных растений, которые давали больше воздуха пространству. На стенах красовались пластинки известных магловских групп, о которых Снейп понятия не имел. Лили сидела на ковре, облокотившись на кровать, и была на чём-то сосредоточена. — Северус! — воскликнула девочка, бросившись к другу. — Ты пришёл! Боже, как я рада тебя видеть. Ты не поверишь, что сейчас произошло. — Тебе пришло письмо из Хогвартса? — Да, настал этот день! Всё, как ты и говорил, — девочка с невероятным трепетом взяла в руки конверт, переданный профессором, и принялась с большим любопытством сравнивать его с письмом Северуса, которое тот принёс с собой. Они совершенно не отличались. — Твой отец сказал спуститься вниз. — Да, сейчас. Но как ты вообще узнал, что мне тоже пришло? — спросила Лили, когда ребята уже спускались по ступенькам. Она с восторгом в глазах перепрыгивала через одну, не в силах обуздать своё волнение. Когда профессор только ступила на порог дома, родители не признали в ней волшебницу и пригласили в дом с большим скептицизмом, но после первого взмаха волшебной палочки всё встало на свои места. Всё семейство было в сборе, и даже старшая сестра сидела за столом, прижимая к себе пергамент, на котором было выведено идеальным почерком обращение к самому директору Хогвартса. Беседа была тяжёлой, долгой и со слезами. Родители доверяли восседающей на их диване даме, но отпускать дочь на целый год в неизвестное им место они не желали. Профессор, подготовленная к подобной реакции, смогла перебороть их страх и, в конце беседы, торжественно вручила Лили Эванс долгожданное письмо из Хогвартса. В тот момент, Петунья не выдержала и, крича на ходу: «Как вы можете ей верить?», убежала в свою комнату. Отец уже было бросился вслед за старшей дочерью, но Миссис Эванс придержала мужа. — Я видел женщину в мантии, выходящую из вашего дома, — сообщил Северус, поворачивая за Лили, которая уже спустилась на первый этаж и направилась на кухню. — Скажи, она чудесная? Это наша будущая профессор по трансфигурации, Минерва Макгонагалл, — она взглянула на друга сияющими от восторга глазами. — Да уж, ну и имя у неё всё-таки, — добавила Миссис Эванс, которая в это время ставила на плиту чайник и заметила приближающихся ребят. — Ма-а‐ам, — протянула дочь, — ты не понимаешь, потому что ты магл. — Звучит как оскорбление какое-то, честное слово, — пробубнила женщина. Миссис Эванс была совершенно не похожа внешне со своей дочерью, только глаза выдавали сходство. Короткие коричневато-чёрные, чрезвычайно вьющиеся волосы, обрамляющие тонкие черты лица, передались по наследству старшей дочери — Петунье. Лишь характер да глаза выдавали родство прекрасных леди. Чего нельзя было сказать про Мистера Эванса и Лили. Их сходство было очевидным. Ярко-рыжие волосы, густые по объёму, огромное количество веснушек и контур губ выдали их сполна. — Привет, Северус. Как твои дела? Как родители? — Здравствуйте, миссис Эванс. У меня всё хорошо… И у родителей тоже, — добавил он, опустив глаза в пол. Лили уже успела сесть на стул за обеденным столом, разворачивая своё письмо и внимательно вчитываясь в список необходимого для первого курса. Мальчик присел рядом, лишь бы чем-то занять себя. — Ты сам поедешь в Косой переулок? — спросила Лили, не подымая глаз на собеседника. — С папой. Он бы меня не отпустил одного с деньгами, — буркнул Северус. — Как туда вообще добираться, в эту вашу Косо-аллею? — спародировала Миссис Эванс, направляясь к столу с тремя чашками чая. — Мам, ну хватит. Правильно — Косой переулок, — надулась Лили и сразу вернулась к чтению. Миссис Эванс уже расставила чашки и пошла обратно за тарелкой с печеньем. — Спасибо. Однажды отец меня брал уже туда, хоть это и вышло случайно. Обычно волшебники пользуются каминной сетью или трансгрессируют, — ответил Северус. — Да, нам уже рассказали, чему мы подвергаемся, — рассмеялась мама. — Я уверена, это не так страшно, как ты думаешь. Тем более мы будем с профессором! — принялась переубеждать дочь. — И что ты там вычитала? Что нам предстоит тебе покупать? — О, тебе это не понравится, — подавила хихиканье Лили и принялась перечислять пункты, а Северус, в свою очередь, давал точные определения каждому, дабы успокоить Миссис Эванс. Так они проговорили четыре часа, пока Снейп резко не вскочил, узнав сколько времени. Мама Лили уже успела уйти по своим делам. Друзья могли разговаривать на тему волшебства сутками напролёт, поэтому совершенно не заметили, как пролетело время. Они успели обсудить весь Косой переулок, волшебников, которые там могут быть, будущих однокурсников и, в очередной раз, распределение. Именно тогда, когда Лили коснулась вопроса о факультете Слизерин, мальчик вскочил. Отец не любил, когда сын пропадал надолго, за что потом его сильно отчитывал. Такое уже происходило, но Северус каждый раз стыдился этого. Лили знала про ситуацию в семье, но Снейп никогда не давал обсуждать её глубоко, поэтому причина такой реакции была неизвестна. — Мерлин, прости, Лил, но я побегу, — он быстро схватил свои вещи и уже спешил к входной двери, когда подруга сказала. — Напиши, пожалуйста, когда всё станет хорошо. Она всё поняла. Только не этот сочувственный взгляд. Да, это было так. По реакции мальчика это было понять несложно. Он сразу терялся, спешил и много нервничал. Ему было тяжело это признавать, особенно после приятных посиделок с семьёй Эванс. Признавать то, что его семья ужасная. Признавать то, что его мама старалась заботиться, но не могла обеспечить полностью, а отец и вовсе игнорировал его, пока дело не касалось матери или выпивки, а чаще всего — всё вместе. И он ненавидел сочувствие. Парень остановился у входной двери, поджал губы и коротко кивнул, даже не взглянув на подругу. Он выскользнул из дома и побежал так быстро, как только мог. Через пару дней, когда Лили Эванс извела себя переживаниями о друге, она получила письмо, в котором было два предложения. «Всё хорошо. Встретимся 1 сентября». *** 10 августа 1971 Лили удалось застать Северуса, когда родители отправили её за хлебом в ларёк, у которого закупался практически весь город, включая соседние. Там всегда был отменный, свежеиспечённый хлеб, часть которого Лили обычно съедала по пути домой. Родители её за это не ругали, а просто просили покупать ещё один плюсом. Раньше она постоянно ходила туда вместе с Петуньей, но в последнее время сестра её избегала, всё больше пытаясь задеть своими словами. Младшую это невероятно расстраивало, потому что та нуждалась в её поддержке как никогда, но родители утешали, что рано или поздно Петунья одумается и захочет возобновить дружбу. Так что в этот раз Лили любезно оставила кусочек для сестры, спрятав его в отдельный пакетик. Северус, склонив свою голову и смотря под ноги, ступал подле своего отца. Последний явно выглядел не в лучшем состоянии. Он держал одной рукой своего сына за капюшон потрёпанной ветровки, а второй докуривал сигарету. От него так и веяло неудачливостью и злостью. Подойти к ним Лили бы не посмела, так что, дожёвывая кусочек горячего хлеба, она пристроилась близ стоящего дома, через дорогу от ларька. Двое Снейпов именно в этот момент встали в очередь, очевидно, как и все остальные, тоже за хлебом. Северус почувствовал на себе долгий взгляд, а потом небольшой укол в правую руку, отчего он дёрнулся. — Стой смирно, — сразу проворчал отец, грозно взглянув на сына. Мальчишка понял сразу, что это магия, но неожиданность застала врасплох. Он осторожно приподнял голову и начал осматриваться в поиске рыжей макушки. Лили виновато улыбнулась, когда чёрные глаза впились в неё вопросительным взглядом. Она безумно сильно хотела встретиться с Северусом, потому что очень переживала за него, так что решила действовать. Она положила пакет с хлебом на асфальт и принялась показывать руками место, прямо как в её любимой игре — крокодил. Озеро. Дерево. Часы. Пять. — Ты можешь двигаться, а не стоять, как истукан, — старший Снейп дал подзатыльник своему сыну. Он был настолько сильным, что Северус оступился и полетел на землю, поцарапав свои ладони. Когда же он обратно вернул свой взгляд на место, где до этого стояла его подруга, оно пустовало. *** В очередной раз, разглядывая письмо своей младшей сестры, Петунья увидела из окна, как Лили возвращается домой, жуя очередной кусок хлеба. Как её раздражала эта привычка. Если раньше они были детьми, то сейчас той давно уже пора было вырасти, как Петунья. Она забежала в соседнюю комнату, положила письмо на стол сестры и понеслась на кухню. — Опять ты весь хлеб покусала? Может, хватит это делать, ты как мышь, — сходу выдала старшая. — Я и тебе взяла, — сказала Лили, доставая отломленный кусочек ещё горячего хлеба. — Не нужны мне твои подачки. Когда ты уже вырастешь? — Хватит, Пет! Ты будешь или нет? — младшая достала пакет и протянула его сестре. — Буду, — Петунья схватила хлеб и начала жевать, сдвинув брови к переносице. — Лили, почему я не волшебница? — Я тоже не волшебница, а ведьма, — улыбнулась младшая, на что Петунья закатила глаза и отвернулась. — Пет, я не хочу, чтобы мы ссорились. Если бы была возможность, я бы взяла тебя с собой в Хогвартс, — Лили подошла ближе к сестре и прикоснулась к её плечу. — Не трогай меня! — Петунья развернулась и кинула грозный и уже влажный от слёз взгляд на сестру. — Мне не нужен твой Хогвартс, чтобы жить нормальной жизнью. Она отбросила тонкую руку с плеча и убежала к себе в комнату. Чем ближе был день отъезда Лили, тем сложнее было разговаривать с сестрой. Петунью распирала зависть вперемешку с грустью. Однажды старшая даже сильно интересовалась магией и просила Лили показывать всякие фокусы, но когда узнала, что туда берут только в одиннадцать лет, то поняла, что ей не светит. Тогда всё и стало хуже. Рыжая положила в хлебницу выпечку и направилась к лестнице, ведущей в её комнату наверху, как вдруг она услышала стук в окно позади себя, рядом с выходом на задний двор. Ожидая увидеть там сову Северуса, девочка быстро отреагировала и метнулась к двери. Это была совершенно другая сова. Она отличалась окрасом, выглядела намного живее, чем сова Снейпа, но была так же требовательна. Осторожно забрав письмо, Лили увидела печать Хогвартса. Улыбка мгновенно отразилась на её лице, как и появилась куча мыслей в голове. Уже собираясь развернуть его, рыжая повертела письмо в руках и увидела кое-что странное — письмо было адресовано Петунье Эванс. Подпрыгнув от счастья на месте, девочка взбежала по лестнице и заколотила в дверь сестры. — Пе-е-ет, открывай скорее! В ответ тишина. — Пет, открывай! Тебе письмо из Хогвартса! Прошу, открой! Дверь распахнулась, а перед Лили предстала зарёванная старшая сестра, в глазах которой пылал гнев. — Ты совсем меня за дуру держишь? Решила поиздеваться, да? Я нормальная. Мне не нужны твои фокусы, оставь меня в покое, — последние слова она еле прокричала, сдерживая комок в горле и тыча пальцем в нос младшей сестры. Дверь захлопнулась. Слёзы сами собой выступили на глаза. Отчаянное желание помочь затмилось жуткой обидой на Петунью. Она простояла у двери ещё минуту, пока полностью не проглотила произошедшее и пока первая слезинка не скатилась по лицу. В следующую минуту, Лили уже бежала по тропинке к такому родному озеру, которое стало секретным местом сначала для сестёр, а потом и для Северуса. Прогремел первый удар. Это была туча, надвигающаяся на город с необычайной скоростью. Погода была под стать настроению Лили. Она плюхнулась на траву под деревом и горько заплакала, сжимая в руке письмо. Почему? Почему Петунья так не любит меня? Хрупкое тельце вздрагивало всё чаще и чаще. Такая красивая, даже когда плачет, в своих жутких магловских шортах по колено и жёлтой футболке с цветочками, которую он терпеть не мог. Даже с убранными за ободок волосами, на которые он частенько оставлял свой взгляд, наблюдая, как они начинают гореть при свете солнца. Серьёзно? Красивая? Она же девчонка. Влюбился, как все романтики? Он остановил свой взгляд на письме с печатью Хогвартса, которое до этого не заметил, всё ещё не выходя из своего укрытия. Только не это. Почему он не вышел сразу? Северус сам до конца так и не смог понять, хоть и оправдывался, что боялся встретить чужого. Но он прекрасно понимал, как чертовски отвратительно он выглядел со стороны, подглядывающим за подругой, так и не осмелясь выйти. И всё из-за слёз, да. Они были самым ужасным и неприятным зрелищем — проявлением слабости, которое его учили не проявлять. Каждый раз, когда мать плакала, отец называл её слабой, ничтожной и отвратительной женщиной, тыча пальцем, пока сын стоял в углу и наблюдал за этим представлением, порой отворачиваясь. Но когда он видел плачущую Лили, он чувствовал что-то другое. — Лил, что в этом письме? — выпалил Снейп, стремительно направлялась к девочке. Она подняла свои красные глаза и протянула руку с письмом. — Петунье? Её взяли в Хогвартс? Но как это возможно? — Он-а, — всхлип, — не хочет, — вздох, — его читать. Северус разорвал конверт и резко начал доставать письмо, подозревая невозможное. Эванс вскочила на ноги, услышав звук бумаги, и закричала, пытаясь вырвать письмо из рук друга. — Стой! Что ты делаешь? — её тоненькая фигурка пыталась достать до письма, но Северус оказался изворотливей, отворачиваясь от каждого нападения. Он был выше на полголовы, но не крупнее. Сложно было противостоять этой фурии, но за годы дружбы он смог приловчиться. Пробежав глазами по тексту, Снейп всё понял. — Лил, это не письмо о зачислении, — он развернулся и протянул, наконец, ей помятый кусок бумаги. Лили в тот же момент резко его дёрнула, порвав часть. — Северус! — она называла его полным именем, только когда злилась. Глаза сами начали бежать по строчкам, в которых было вот что: «Дорогая Мисс Эванс! Я очень сожалею, но вынужден отказать в вашей просьбе зачислить вас в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Вынужден отказать не по своей воле, а из-за магических способностей, которые вы не унаследовали от своих предков. В следствие чего, вам будет просто невозможно проявить их в будущем. Вы являетесь маглом, а они не способны увидеть даже нашу школу. С уважением, Директор Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)». Удивлённые зелёные глаза поднялись и уставились на друга, который смотрел в ответ с усмешкой. — Сев, это значит... — Что она писала письмо директору, вот же глупая! — он воскликнул и ещё больше расплылся в насмешливой улыбке. — Она так хотела в Хогвартс, что написала письмо, — не веря своим глазам, шёпотом произнесла Лили. — Знаешь, кто она? Дура! — Сев! — Да что? Мы ей сто раз объясняли, что это невозможно. Сначала она ненавидит всю магию и называет тебя ненормальной, а потом пишет письмо директору, — недоумевая, Северус уже в открытую хохотал над сестрой Лили, представляя у себя в голове, насколько маглы могут быть глупыми. Лили же стало невероятно жаль Петунью, которая из-за отчаяния решила написать самому Дамблдору. Эванс сунула письмо в карман, вытерла последние остатки слёз, развернулась и бросилась в направлении к дому. — Лили, стой. Ты куда? — крикнул Северус, не ожидая такого рывка от подруги. — Встретимся первого сентября! — повернув голову, прокричала Эванс и ускорила свой бег.