Притча внутреннего голоса.

Привет. Кто я - неважно, что я делаю - неважно. Важно, что я всегда рядом, независимо от человека, его рода деятельности, его предпочтениях в сексуальных училках и её нежелании быть этой секси-училкой. Мы подумали об одних и тех же людях, верно? Для нас всплывают образы того дурковатого лохматого парня, который не воспринимает всерьёз никого, кроме длинноногой, в вечно облегающих бёдра вещах, с кудрявыми волосами и глазами, которые, не пойми какие : То они светло-коричневого цвета и обдают своим теплом, то совсем чёрные, блестящие в слезах своей хозяйки, или дьявольно-красные, смотрят с усмешкой, надменно, и глядя в них ты начинаешь читать Отче Наш..лишь бы пронесло. Да, для нас это так забавно. Как он идёт за ней по пятам, и как она, будучи в школьном одеянии посреди школьного коридора борется с желанием резко повернуться, повергнуть Елисея в шок, посмотреть строго и сказать: – Отвали от меня, Королевич. Но не может. Она - учитель, пример для подражания. Что скажут коллеги? Подопечные? – И как давно тебя стало волновать чужое мнение, Яся?. - спрашиваю я её. Она меня не видит, но так хорошо слышит. Всегда. Я указываю ей, что делать уже на протяжении..30 с хвостиком лет её жизни. Но она не изменилась с, наверное, её 10-летия. Такая же вредная.. – Черт знает. - отвечает мне она уставше и закрывает глаза. Отвечает не открывая своего рта. Мы так хорошо понимаем друг друга. Мне так жаль эту девочку. Что? Мне жаль эту девочку? Ну что же я, ха-ха. Какая же она девочка? – Какая же ты сука, Ярослава Олеговна. Вспоминаю. Вспоминаю её отчаяние на школьном юбилее. Да, мне жаль мою девочку.. Я чувствую, как её грудь сдавило от обиды. Помню - нет, всё же мне помню - как в кровь попал алкоголь. Прилив дофамина. Танцы. И резкий уход земли из под длинных ног. – Он поднял тебя на плечо, Яся. - говорю я ей. – Вот гад. - возмущается она. Вертит головой, бьёт его по широкой спине, и - борясь с желанием отпить алкоголь из бутылки в руках - ругается. А он не слушает. Не слушает меня. Я кричу ему: – Нет! Остановись! Она сделает тебе больно! - я кричу ему, а он не слышит. И не понятно, почему. То-ли крики женщины на плече его оглушает, то-ли..неважно. Он садит её на стол, смотрит уставше, с надеждой и беспокойством. А она убирает волосы с лица, смотрит на него, смеётся, длинными пальцами двигает его брови, видя в беззаботном - как она думает - парне брутального папашу, который кинул её часа 3 назад, что-ли.. Я расслабился. Как вдруг слышу её вой. – Видимо меня не за что любить, раз меня никто не любит. – Я вас люблю. - ложит он свою руку на щечку этой б̶е̶с̶с̶е̶р̶д̶е̶ч̶н̶о̶й̶ с̶у̶ч̶к̶и̶ несчастной женщины, а она тянется к нему и.. Целует. Прижимает его лицо к своему, целует чистые, не пропахшие табаком и алкоголем молодые губы, как ей нравится прижимать своего мальчика, она хочет большего, я чувствую это и кричу ей: – Что же ты делаешь? Зачем? Ты знаешь, что будет!. Она меня услышала. Оторвала его и быстро ушла, сказав что "это очень плохо." и ушла. Оставила малого одного и я снова чувствую давление в груди, которое хочет заставить его заплакать, но нет, он не будет. – Не волнуйся, Елисей. Будь сильнее. А он сильнее этого, поверьте. Он не плачет. Королёв выдохнул, после того, как минуту в недоумении смотрел на дверь, из которой скрылась эта...неважно. А она идёт на первый этаж за еще одной бутылкой, чтобы опустошить её полностью как прошлую, забыться не в объятиях любимого - возможно, хотя нет, она же не педофилка. - парня, а в алкогольной вечеринке. Я рад. Она не станет делать больно ему, а он не сделает ещё больнее себе. Она напьётся - пусть, проблюется - пусть, траванется дешёвым - ведь Макар не на это деньги давал - алкоголем - пусть. Она пробирается через толпу, видит, её глаза расширяются и принципы рушаться к хуям. О нет.. – Яся!. Нет, подумай, Яся! - кричу я ей, пытаюсь перекричать шум от её сучьих длинных каблуков, она направляется обратно к своему "любимому" мальчику. В голове она сама себе напевает песенку, чтобы не разреветься к чёрту. Заходит в помещение, где стоит подросток в ярко-красной шапке. Красный - цвет "СТОП", Яся, стоп! А она и не смотрит на эту шапку. Она не видит ни-че-го. На ощупь находит его шею и припадает к подростковым губам, попутно руками сминая его "детские" щеки. – Что же вы творите, сучьи дети?! - кричу я им, а потом замолкаю. Звериное возбуждение затыкает любой безымянный внутренний голос.