***
Квинтэссенция Павла рассекла пол; Фри ловко ушла от атаки. Стоило клыкам пропасть, и она тут же напала в ответ. На фоне здоровенного Тельца протекторша больше напоминала ребёнка, а отсутствие кровного оружия и собственной квинтэссенции делало Фри ещё более слабым соперником. Но бой продолжался. Овен ловко избегала ударов алебарды Павла и атаковала в ответ. Вместе они кружились по залу, настолько поглощённые поединком, что не замечали ничего вокруг. Стефа здесь быть не должно. Он попал на тренировку случайно. Заглянул – зал был занят, и уже развернулся в сторону выхода, но от чего-то остался, сиротливо притаился в нише и достал блокнот. Помещения осточертевшего Соларума виделись привлекательными для зарисовки в последнюю очередь, но протектор заставил себя сосредоточиться на строгой архитектуре зала. И продолжил смотреть. Павел сделал выпад своим оружием – Фри вновь уклонилась, быстро ушла в бок и со всей силы ударила противника по ноге. Телец потерял равновесие и растянулся на полу. Овен победно подпрыгнула вверх и замахала руками, празднуя свою победу. Павел был ничуть не огорчён, наоборот, казалось, он светился от радости за бывшую ученицу. - … не смотря на всё, ты не опускаешь руки и продолжаешь совершенствоваться. Я так горжусь тобой, Фри. – сказал он. На рисунке Стеф запечатлел её триумф: искреннюю радость от успеха без всякой примеси злорадства над соперником. Волосы протекторши растрепались, она запыхалась, раскраснелась и улыбалась так светло, что ни одна из звёзд не смогла бы с этой яркостью сравниться. Стефан хотел бы подойти к ней и сказать что-то вроде «а ловко ты его отделала» или «молодец, Фри», но вместо этого мог только смотреть, как она помогала Тельцу подняться, а затем над чем-то заливисто смеялась вместе с ним же. Затем взгляд девушки скользнул по залу и зацепился за Стефа. Улыбка Фри тут же потухла, и она поспешила отвернуться. Внутри у Стефана всё скрутилось в узел, он подскочил со своего места и стремительно зашагал в сторону комнаты. Ему было и горестно, и обидно, и злость на самого себя и судьбу тоже вмешалась в этот коктейль эмоций, разрывая Стефана на части. Он сходил с ума от одиночества, косых взглядов и едких комментариев в спину, но понимал, что заслужил всё это. Всеми силами гасил в себе желание быть ближе к тем, кого раньше называл друзьями. Не нужно было ему оставаться – только хуже себе сделал. Лучше на Фри вообще не смотреть. Рисунок был смят и выброшен с глаз долой, бутылка виски перекочевала из тайника к протектору в руки. Со смерти Луки и Клавдии прошёл год.***
- Эй, заморыш, а чуть поуважительней не можешь? Новенький, Максимус, бесил до ужаса одной своей недовольной рожей. Ещё он ныл, вечно лез куда не надо, хамил и надсмехался. Но больше всего он раздражал отношением к Фри. - Она бесполезная. И ты сам это знаешь. Пока наставница всеми силами старалась находить в ученике лучшее и призывала к этому остальных, сам Максимус за глаза над ней смеялся. У Стефана так и чесались руки поддать ему посильнее. - Да Фри – лучшее, что с этой дырой случалось, - зло выговорил Стеф. - Впрочем, ты прав: тебе и вправду нужен другой наставник. Например, Паскаль. А лучше Сара. Она умеет выбивать дурь и ставить на место. Новенький поморщился. Видимо, один урок Лев преподать уже успела. Но затем глаза Макса недобро сощурились. - А ты всё также влюблён в неё, да? И откуда этот опарыш знал? Слово за слово, и Стефан уже бил его, не жалея сил. Повалить новенького на пол оказалось легче лёгкого. Для верности Водолей ударил его ещё несколько раз. - Да ты прямо рыцарь-заступник, - прохрипел Макс. Кожа вокруг его глаза начала стремительно пухнуть. Смотря на разбитое лицо новенького, Стефан не чувствовал особой гордости за свой поступок, но лёгкое чувство удовлетворения присутствовало. В смелых мечтах он надеялся, что Макс после случившегося будет меньше болтать. Но вместо этого Максимсу настучал Ханне, всё переврал, и Дева без лишних слов сослала Стефана за Полярный круг. Морщась от летящего в лицо снега, Стефан окинул критичным взглядом местный пейзаж: холод собачий да исследовательские постройки приземлённых. Поэтому в перерывах от работы он снова рисовал Фри. Не то от скуки, не то потому, что в ссылке тосковал по ней чуть сильнее обычного.***
Квест по возвращению пропавшего Верховного на небеса был Адом, последний круг которого воплотился в тюрьме Антареса. О, Стеф никогда не забывал о содеянном им же с теми людьми, но путешествие через старые воспоминания заставило его вновь это пережить. Ещё и Ария. Пусть та и была падшей, но её мертвое тело заняло почётное место в усилившихся кошмарах об убийствах. С нормальным сном Стефан распрощался. После очередной провальной попытки отоспаться он на это дело плюнул, взял блокнот и пошёл до любимого дивана в комнате отдыха – от чего-то находится в своей собственной он не мог. После воспоминаний о базе падших и суде стены словно давили. Особенно сильно выделялась та, которую он когда-то замарал собственной кровью. Зато диван встретил Стефа как старого друга. Он устроился поудобнее, открыл чистый разворот и попытался заменить мысли о золотых пулях на мысли об арке, которую недавно приметил в одном из городов Восточной Европы. Карандаш заскользил по бумаге. Рисование успокаивало, успокаивало мысли. Постепенно он ощутил, как глаза вновь начали слипаться. - Что рисуешь? Вопрос раздался внезапно прямо над головой – Стеф от неожиданности чуть было не подскочил. Это была Фри. Выглядела она не лучшим образом: взъерошенная и заспанная, под глазами залегли тени. - Да так. Видел красивую арку на задании, хочу вот зарисовать, - Стефан неловко поёжился и показал ей блокнот. Фри нагнулась, руками коснулась блокнота, разглядывая начатую работу. - Красиво, - похвалила она, а немного погодя добавила: - Не можешь уснуть? Помнится, когда-то давно-давно он говорил, что любит рисовать, когда сон не идёт. Видимо, она до сих пор помнила. Стефан кивнул головой в знак согласия. Он ожидал, что Фри уйдёт, оставит его наедине с блокнотом и диваном, но вместо этого протекторша робко села рядом. Близко - Стеф мог чувствовать исходящее от неё тепло. - Можем поговорить, если хочешь, - предложила она. - Хочу. Говорила в основном Фри. Что-то про задания, про Макса, который больше не был учеником, но всё ещё нуждался в помощи, про видеоигры. Стефан ловил каждое слово и боялся лишний раз пошевелиться. Вдруг это все сон, наваждение, и сейчас Фри исчезнет? Но она была рядом, светлая, добрая, немного уставшая, но улыбающаяся. Она шутила и смотрела на Стефа без капли отвращения. Как будто бы и вправду была рада с ним общаться. Постепенно он расслабился, открыл блокнот и украдкой начал зарисовывать саму Фри. А что? Арка была где-то в Европе, а Фри – тут. Даже думать не надо: смотри и рисуй. Стефан пошутил – девушка заливисто рассмеялась, откинув голову назад. Тогда же Стеф подумал, что среди чёрно-белых рисунков портрет терялся. Да и самой Фри оно не шло. Он полопал по карманам и вытащил видавший виды карандаш, красный, как волосы самой протекторши. «Другое дело», - подумал он. Красный оживил страницу. Теперь Фри на листе бумаги стала словно настоящей. Впрочем, она и была таковой. Сидела рядом со Стефом, пока глаза слипаться не начали от усталости, шутила, улыбалась. Хочешь – протяни руку, коснись тёплой кожи. Убедись что это всё – правда. Стеф вот хотел до ужаса, но не позволял себе. Вместо этого он сохранил рисунок.***
Если посадить Фри на колени, то можно положить голову на её макушку – удобно и очень приятно. Но Стефану больше нравилось лежать вместе. Тогда он крепче обнимал девушку, лицом прижимался к её плечу, вдыхал запах и гладил по спине. Фри перебирала его волосы руками и целовала в макушку. От этого на душе становилось тепло и спокойно. Они отдыхали в комнате Стефана. Водолей рисовал, а Фри лежала под боком и увлечённо листала его старые блокноты. - Нет, ты правда хочешь просмотреть всё? – он спрашивал это каждый раз, когда протекторша приходила и доставала с полки тот, на котором остановилась в последний раз. - Xочу, - уверенно повторяла она, а затем долго листала страницы и рассматривала каждый рисунок так, как будто бы перед ней был шедевр из лучших картинных галерей мира, а не работа Стефа. Фри считала, что каждый рисунок заслуживал внимания, ведь в них был сам Стефан. Он не прекращал удивляться вслух такому интересу – ему, если честно, происходящее между ними всё еще казалось какой-то зыбкой иллюзией. Стеф прикасался к Фри робко, смущался, когда она с теплом о нем говорила или смеялась с глупых шуток. Он пытался ухаживать: подавал руку (выглядело ужасно глупо, но Фри каждый раз давала в ответ свою), укрывал от дождя, закутывал в одеяло покрепче, когда она оставалась в его комнате. Делал это неловко, но бережно и радовался каждый раз, когда протекторша его ухаживания принимала. - Стеф, это что, я? – вопрос был задан внезапно, и сначала он даже не понял, о чём шла речь. Фри с большим удивлением рассматривала страницу из далёкого прошлого: комната в Манипуляционной и она, счастливая от успеха. Стеф не помнил точно – спасибо, Поллукс, - но знал, что в рисунке был какой-то подвох. Он почувствовал какой-то детский порыв прикрыть страницу рукой, а после провалиться сквозь землю. - Там ну… Много где ты, - слова ощущались так, словно Стеф спускал с себя кожу. – Я рисовал тебя всегда понемногу, даже когда мы не общались. Наверное, хотел быть ближе, скучал. Думал, что хоть так ты будешь рядом. Фри тепло улыбнулась, глядя, как Стефан с каждым словом краснел всё сильнее. Она бережно огладила страницу, затем отложила блокнот и подалась ближе, рукой коснулась его щеки. Стефан прильнул к ладони, закрывая глаза, наслаждаясь прикосновением. - Теперь я всегда рядом, - сказала она, а затем коснулась его губ своими. Целовать Фри было больше, чем приятно. Так, словно давно потерянная часть души возвращалась на своё место. А впрочем, это была правда, ведь даже в самые тёмные дни Фри оставалась его источником тепла и света на страницах блокнотов. Наконец, рисунки ожили.