Torture

– Твою мать, Джимми! – Роберт выругался на гитариста, которого не держали собственные ноги. От такого количества выпитого алкоголя они бы любого не удержали. Посещение ночных клубов уже входило в обычный распорядок дня Led Zeppelin. Отыграв на сцене добрых несколько часов, музыканты, охваченные неуемной энергией, отправлялись в заведения на Сансет Стрип, чтобы хорошенько выплеснуть остатки своего заряда. Джимми, Бонзо и Джонси скорее искали повод развлечься без каких-либо целей. Роберту же просто необходимо каждую ночь доводить свой организм до того состояния, когда тело отдаляется от изводящих мыслей и не требует ничего, кроме хорошего сна. К наркотикам он особой страсти не питал, а вот изрядное количество виски или какая-нибудь горячая девушка делали свое дело. Роберт чувствует себя уверенно, представая перед публикой в самых экстравагантных позах, издавая эротичные стоны и не стесняясь заигрывая с Джимми прямо на глазах тысяч зрителей. Но вся его уверенность пропадает в двух случаях: наедине с собой и наедине с Джимми. Роберт не разбирался в собственных чувствах, особенно когда они касались хорошо знакомого ему гитариста. Поначалу он спирал свои реакции на банальное волнение, возникающее перед таким опытным музыкантом. Вот только между ними давно установилась тесная дружеская связь, разлетучив все былое беспокойство, но почему-то не вытеснив тех необъяснимых рвений в груди. Как бы он ни пытался это отрицать, его угораздило влюбиться. Именно стройный бледноликий парень с непослушными черными локонами и противоречивым характером приходится виновником тех самых разъедающих сознание Роберта мыслей. И прямо сейчас объект его обожания пребывал в самом отвратительном виде. Вообще-то, напиваться в хлам было больше по части Бонзо, который как раз куда-то пропал из поля зрения. Коул тоже нигде не виднелся. Очевидно, что эти двое уже успели придумать очередную дикость, которую в этот самый момент и исполняли где-то за пределами здания. Джонс в компании никогда долго не задерживался, Роберт не знал как давно басист уже отсутствовал. Поэтому бремя ответственности за перепившего друга выпало на плечи Роберта. Впрочем, он и не доверил бы и без того хрупкое тело Джимми кому-либо иному. – Давай-ка я отведу тебя в номер, – не дожидаясь соглашения, Роберт мягким движением попытался отобрать бокал, тут же пролив содержимое на по-детски хихикающего Пейджа. Поставив несчастный бокал с остатками вина на стол, Роберт подхватил шатающегося гитариста под руку. Отрывая Джимми от заигрываний с привлекательной светловолосой девушкой, которой тот уже успел сообщить номер люкса для продолжения, Роберт осторожно повел своего спутника к выходу. Себе он не успел найти подружку на оставшийся вечер, да и, честно говоря, ему осточертело каждую ночь забываться с однодневными женщинами. Это не то, что ему было нужно. К тому же на ближайшие несколько часов для него нашлось занятие, которое он точно не искал. Удостоившись звания няньки, пришлось пощадить печень и отказаться от дальнейших планов на выпивку. Проклятые журналисты не давали прохода, словно хищники, поджидавшие ослабления жертвы. Роберт, забыв о тактичности, растолкал надоедливых папарацци, не желая думать в каких унизительных заголовках обнаружит свое имя. Джимми же, наоборот, веселило все происходящее. Он позволил себе пробраться гибкой кистью под атласную блузку Роберта, прямо к талии, прямо перед вспышками фотоаппаратов. Раскрасневшийся Плант опешил, явно не ожидая таких действий от коллеги вне сцены. Видимо, он недооценил состояние товарища, раз Джимми настолько затуманило голову, что он приставал к Роберту, сочтя за покинутую ранее подружку. Чуть ли не выбежав на затемненную улицу, как будто это поможет оставить след необъятного позора в пределах бара, Плант пытался справиться с жаром, все еще не отпуская тонкую руку гитариста. – Чего ты такой хмурый, Перси? – как ни в чем не бывало поинтересовался довольный Джимми. Роберт не мог злиться при виде дьявольски обаятельной улыбки Пейджа. Единственный человек, на которого он злился – это он сам. Они быстро дошли до отеля, находившегося на той же улице. Можно сказать, практически без приключений. За исключением того, что по дороге Джимми то и дело приставал к незащищенной шее Роберта, успев получить в ответ недовольное шипение, но отчасти это даже сыграло им на пользу, отпугивая от звезд прохожих. Роберт в спешке пытался достать из кармана узких джинс ключ от двери своего номера, пока толпы поклонниц не успели окружить их. Тем временем Джимми, сидя на полу почти безлюдного коридора, увлеченно что-то рассказывал, никак не в силах перебороть икоту. Роберт и не заметил, что ключ ему не понадобится. Дверь не была заперта. Чертов Бонзо, очутившийся внутри каким-то богом ведомым способом, уснул прямо на кровати в полностью разгромленной комнате. Не хватало только брать на себя ещё одну заботу, пусть со всем этим безумием потом разбирается Грант. – Джимми, достань свой ключ, – выдернув почти задремавшего друга из полусна, попросил Роберт. – А, конечно... Достань сам, – Джимми продолжил сидеть на ковровом покрытии, выжидая дальнейших действий Планта. Это было прямое издевательство – лезть в чужие брюки, но Роберт, не вступая в спор, ведется на эту уловку, принимая игру Джимми. Он присаживается, не поднимая глаз, чувствует на себе испытующий взгляд. Проскользив ладонью по бедру, быстро нащупывает нужный предмет и отстраняется, тут же направившись к соседней двери. Сегодня он неприлично много краснел. Пройдя внутрь, Плант усадил Пейджа на кровать. Понимая, что просить бессмысленно, он взялся самостоятельно снимать с друга пиджак, на коем красовалось приличного размера бордовое пятно. Парень и не думал сопротивляться, оказавшись в скором времени в одних только брюках. Все-таки имеется один плюс нетрезвового состояния Джимми, потому что иначе Роберту бы просто пришел конец за порчу дорогого шелкового костюма. Молча зайдя в ванную, златокудрый парень принялся отстирывать одежду, продолжая слушать сладостное мурлыканье Джимми, доносящееся из комнаты. Весь вечер он говорил обо всем подряд, совсем не смущаясь того факта, что его спутнику было не до разговоров. В какой-то момент Роберт осознал, что уже не пытается зацепиться за нить повествования. Он погрузился в собственные размышления. Иногда Роберту казалось, что чувства Джимми взаимны, иначе нельзя было объяснить исходившей между ними энергии, меняющей саму атмосферу, когда они оставались вдвоем. Они несомненно оказывали влияние друг на друга. Эмоционально сложный Джимми, временами бывавший жутким циником, становился чутким и открытым, находясь с Робертом. Лучезарный Роберт, напротив, всегда заряжая всех вокруг своей уверенностью, утопал в уязвимости перед одним единственным человеком. Но он знал, чем обусловлено сегодняшнее поведение Джимми, и становилось больнее от кажущейся правдивости его действий. Совсем не хотелось возвращаться в номер, больше напоминающий греческие развалины, да и храп барабанщика нельзя было назвать мелодичным. В любом случае, Роберт вряд ли позволил бы себе уйти, оставив Джимми одного. Это означало настоящую пытку: остаться, пускай и с пьяным, но Пейджем до момента, когда тот уснет, а после снова почти наедине с самим собой. В реальность Роберта вернула подозрительная тишина. Бросив попытки вернуть пиджак к презентабельному виду, он кинулся обратно в спальню. В приглушенном свете лампы, опираясь локтями на колени, сидел поникший Джимми. Он прикрывал лицо руками. – Джимми, тебе плохо? Что мне сделать? – присев рядом, мокрыми пальцами Роберт аккуратно обвил ладони гитариста, оголяя его покрасневшее лицо. – Нет... Нет, все в порядке, – заверил он и, выдержав по общему ощущению бесконечную паузу продолжил. – Скажи, ты считаешь меня привлекательным? Темноволосый парень, точно походивший на аристократа, в данный момент растерял последние нотки своего изящества. Влажные кудри прилипли к блестящему от пота лбу, вампирскую бледность сменил пунцовый румянец, заметно тряслись руки, а оголенная грудь тяжело вздымалась. В целом он выглядел жалко. И все же Роберт смотрел с прежним восхищением и даже в такой момент чувствовал себя беззащитным, находясь под натиском голубых глаз. – Ну, я не встречал гитариста лучше тебя... И думаю, что той девушке ты понравился, – неожиданно для самого себя с языка снялось то, что он совсем не планировал говорить. – Что? – Та блондинка. Ты, кажется, пригласил ее к себе в номер, – с каждым словом Роберт закапывал себя. Лучше бы он просто озвучил целый список вещей, которые любил в Джимми. – Я никого не жду, – убеждающе начал Пейдж. – Понятия не имею, где она сейчас. Должно быть спорит с персоналом отеля, потому что я сообщил первые пришедшие в голову цифры. Как приклеенный, Роберт продолжал сидеть слишком близко к Джимми, не понимая, что тот от него хочет и почему вдруг отшил симпатичную девушку. – Ты не ответил на мой вопрос, Роберт. Плант чувствовал, как вновь начинает заливаться краской, становясь все слабее от настойчивого взгляда. Джимми определенно владел какой-то магией, оказывая околдовывающее воздействие, отчего становилось невозможным контролировать собственное тело и мысли. – Ох, нет, прости, это было глупо... И я тоже веду себя глупо, – почти прошептал Джимми, отводя взгляд. – Я трус, Роберт. И накидался я так, потому что я чертов трус, который решил вывести весь свой стыд перед тобой, напившись. И даже сейчас мне не хватает смелости посмотреть на тебя, чтобы признаться... Внутри у Роберта все колотилось до такой степени, что он был уверен, что слышит биение собственного сердца. После сегодняшних смущающих провокаций он мог бы подумать, что Джимми окончательно вдарило в голову, и он нарочно издевается над чувствами Роберта, не договаривая очевидного. Но стоило ему вновь приковать свой завораживающий взгляд, и все встало на места... Сместив фокус на приоткрытый рот, мозолистыми пальцами Роберт без колебаний обхватил шею Джимми и с жадностью припал к желанным губам, настойчиво проникая внутрь языком. Гитарист вздрогнул, всего на секунду затаив дыхание, прежде чем войти в общий ритм. Роберта всегда поражало, как ему удавалось совмещать грубость с противодействующей нежностью в своей игре на инструменте. Как оказалось, Пейдж таков не только в музыке, что непременно нравилось певцу, заставляя вскипать кровь. Отстранившись от мягких губ, Роберт не отрывал руки от тела Джимми, словно боялся не удержать его рядом. – Ты ангельски красив. Таков мой ответ, – прошептал он, смотря в бездонные глаза, которые как всегда одаривали Роберта теплотой, посвященной ему одному. Уголки губ обоих плавно разошлись в улыбках. Вот что это была за энергия, возникающая между ними. Два идиота не могли раскрыть своих чувств, уничтожающих их. Молчание – вот что являлось самой настоящей пыткой, которую эти двое разделяли все это время.