Подствольная лирика (сборник)

Мир создан из вещей пустых - Бессмысленным и безыскусным. И кто уверует теперь: Смотря на тощих матерей, Кормящих барского сынка В обход его же байстрюка; На морды сытые господ, Которых у борзой приплод Заботит больше мужика; На необъятные стога В тех селах, где зимой холодной Жену убил сосед голодный За тем, что не дали зерна. И на суды и на искусства... Что ЭТОТ мир создал Творец Со сколь-нибудь высоким чувством? Увы! Поверьте, Николя, Я был бы рад слепым остаться: Не видеть мир, с людьми не знаться И у товарища Мари, В чертоге светлом подвизаясь, С молящим всхлипом прикасаться На службе к пальчикам ея. Я был бы рад! И прежде всех, В сто раз страстнее, чем Кириллов, Искал бы Жизни на могилах, Богатства - в русском мужике, Духовности - в кокотках наших, В судах - Любви. И заодно... Ну впрочем, полно изгаляться, Ведь Вам и самому смешно. Скажите, кто из дураков Моих Вам кажется милее? Вы у Кириллова всерьез Тогда пытали про идею? Так что ж? По нраву? Я для Вас таких придумаю Сто дюжин! Да с Вами нам Не то, что Бог, Нам ЧЕЛОВЕК не будет нужен! Хотя, пожалуй, поспешил. Вам Шатов кажется надежней? Желаете как с крепостным? Со мной и так, и эдак можно. Не хмурьтесь. Вновь не угадал? Ну ведь не Лямшин в самом деле? Неужто даже нотный стан Вам интереснее Идеи? Минуту! Я же не в упрёк Хотите истины немного? Вы знаете, что значит жить И знать, что нет на свете Бога? Я знаю. В сонной тишине Лежишь безумен и недужен И понимаешь на земле Ты ни одной душе не нужен. В вагоне едешь: при тебе К другим склоняются с участием И, отвернувшись вдаль, к стене, Ты давишься их жирным счастьем. Читаешь письма - день за днём, А он все реже, реже пишет. И в уши Богу - стон за стон, А он не слышит и не слышит. Вы знаете? Такую жизнь? Ее бесплатность и бесцельность, Безрадостность ее похвал, Ее участья лицемерность, Её тупую простоту, Её бездарную идею. О, почему я не осёл Или ослепнуть не умею? Ставрогин! Я ведь в первый раз - Ещё тогда, в костюме строгом, Увидев в ресторане Вас, подумал: Он не знает Бога. Точь в точь как я. И оттого Так холоден и безразличен. Точь в точь как я. И для него Здесь каждый равно обезличен. Ставрогин! Ведь не может быть, Чтоб Вы теперь не ощутили Ту пламенеющую нить, Что между нами разрубили. Ведь не почувствовать нельзя, Как режут спину на живую И тщетно правая рука Нащупать силится другую. Ставрогин! Ведь и в этот миг Я только оттого не плачу, Направив дуло на висок, Что для меня мясной мешок, Где искра божия горит, По сути - ничего не значит. Ставрогин! Как мне объяснить, Чтоб не обидеть Вас немного: Я - бес и мне так нужен Бог, Вы Бог и Вам не нужно Бога. Но Вы хотели бы, подчас, Чтоб подле Вас один сказался, Который плюнул бы в Христа, Но вечно верным Вам остался? Который с Вами наравне Чудес не ждал бы и знамений. Который в Вашей темноте Не заводил бы песнопений, Свечей не жег и не кадил. Напрасно б не метался в мыле, Гробницы выбивая дверь, В которую Вас заточили? Довольно. Что же, напугал? Бывает так коньяк ударит - Не то корнет, сам генерал Из окон ордена бросает. Прошу простить. Вот это да! Ведь то ребячество пустое. Я пошутил, а Вы всерьёз. Ужель для Вас так мало стою, Что Вы поверили вполне, Что нигилист и критик строгий Вдруг развернётся в колее Чтобы всерьез мечтать о Боге? Смешно. Не хмурьтесь, Николя! Теперь и сам я рад не очень, Что шутка удалась моя. До скорой встречи. Доброй ночи.