Ты и я против всего мира

Пламя, обжигающее, свирепое, беспощадное. Способное уничтожить всё на своем пути, сжечь в невыносимых муках, заставить страдать… Такое схожее с тьмой, что бушует внутри меня, наполняет яростью, бешенством, невыносимой ненавистью, что ожидает своего часа, выхода… слома плотины контроля. Я всегда забывался в созерцании огня, его мерное потрескивание успокаивало шторм в груди и разуме, умиротворяло. Огонь может не только уничтожать, разрушать и буйствовать, губить всё живое на своем пути, но и давать тепло, уют, согревать и оберегать… Я чувствовал плечом прохладную, покрытую мурашками кожу Вики, её трепет. Чем он вызван? Всё ещё не согрелась? Боится? Меня? Моего рассказа? Переливы, неоформленные импульсы её мыслей всегда лежат на поверхности… доступны, как открытая книга, понятны, изучены вдоль и поперек. Чистая душа… она не способна долго таить обиды… Десять лет для Вики не были мгновением, для смертных это значительная часть жизни, она только недавно обрела бессмертие, и ее воспоминания о былом слишком яркие… Как и мои. Но… я только сейчас стал задумываться: а была ли она счастлива со мной? Едва различимая, неуловимая, секундная и щемящая досада тронула нутро. Так часто намекал ей, что жить прошлым не следует, а чем при этом занимался сам? Плескался в своей боли, в неутолимой ненависти, которую не сумела облегчить даже победа над Шепфа, горевал о родителях, своей судьбе… а меж тем не замечал, как отдаляюсь от своего настоящего. Закрываюсь в коконе, сам запираю изнутри свою новую клетку. Зачем? Бонт как-то сказал ей, что у него нет прошлого, зато теперь есть настоящее. Под «настоящим» он подразумевал Вики. Глупый, очарованный мальчишка. Бонт? Я! Дьявол. Едкая ухмылка скривила губы. Надо же быть таким идиотом: Вики ведь действительно была моим настоящим, единственной, кто верил в меня, шел за мной искренне… единственной, кто… любил меня? Я отогнал эту мысль, атаковавшую суть, врезавшуюся отравленной иглой совести меж ребер и позвонков. Я вынуждено сделал всё, связанное с ней, своим прошлым, заявил, что мы чужие… Чтобы защитить. Но и дать возможность выбрать заново: остаться со мной или пойти новой дорогой, за новой любовью. Поле битвы не место для любви. Но есть ли для неё вообще место у того, кто вечно воюет сам с собой? А Вики ведь всегда была рядом… просто так, не из каких-то корыстных побуждений. Посмотрел на неё, жестче, чем хотел. Внимательно, пораженный своими домыслами. Проще уж составлять планы по выживанию и убийству врагов, чем… — Холодно? — вопрос повис в тишине, нарушаемой лишь треском дров в костре. — Немного, — смутилась Вики. Такая красивая… смелая… невинная в своем альтруизме и неутраченной вере в добро. Что она вообще нашла во мне? Жалеет ли о тех годах, что мы провели рядом? Я вытянул руку, приглашая её прижаться к моей груди, не вкладывая в этот жест ничего, кроме желания позаботиться и поддержать. Вики смутилась ещё больше, щеки налились краской, глаза заблестели призрачной надеждой. «Не смотри так», — я снова взглянул на пламя, а она придвинулась ближе, упала в мои объятия, положила голову на ключицу. Теплая, маленькая, трепещущая. Я согревал её своей силой, невесомо водя пальцами по обнаженному плечу, но, казалось, от этого она дрожит ещё больше. «Тьму внутри меня не согреть никакой любовью…» — жалкая попытка построить меж нами стену, расширить и без того страшную пропасть, образовавшуюся постепенно за те десять лет, которые я считал ничтожным мигом. И все же она пыталась… всё же была рядом… теплая, манящая. Спала со мной в одной постели, прижималась обнаженной гладкой кожей, дарила мне себя, отдавалась… Не могло оно быть из жалости или из страха. Просто не могло. Может, я не создан для отношений? Не могу отдавать больше, чем получаю? Но и того, что получаю, ведь тоже никогда не требовал. Может… Но знаю точно, если я когда-то и видел рядом с собой женщину, то только её. Предназначенную самой судьбой. Мой Сосуд. Мою Вики. Она снова затрепетала, и я сжал пальцами её плечо, не желая отпускать. Ни сейчас, ни когда-либо. Счастье — самое сложное бремя, которое ускользает сквозь пальцы часто вовремя неоцененным. Вики подняла голову и прошептала одними губами: — Поцелуй меня… Я посмотрел ей в глаза. В них было столько надежды, почти мольбы, перемешанной со страхом… Но не тем, какой я привык видеть в глазах остальных. Вики боялась не меня, а моего холода. Боялась быть отвергнутой. Щемящее тепло разлилось под ребрами, хотя внешне оставался невозмутимым. Молчал, любовался ею, а сам мысленно взвешивал риски. Стоит поцеловать её, и остановиться точно не смогу. Волна тепла ударила в пах, и член вздрогнул под напором крови. От одной лишь мысли о её губах… О её объятиях, о её… Как же давно мы в последний раз делали это… Уже и не вспомнить. Как будто в другой жизни. И с тех пор я не прикасался ни к одной женщине, даже не допускал подобных мыслей. Чума поначалу пыталась воздействовать таким образом, но быстро оставила эту затею. Ости приходила тоже, желая выведать планы всадницы, но осталась ни с чем. «Я могу делать это только с тобой…» И речь шла не только о способности исцелять прикосновениями. Вики смутилась, не дождавшись ответа. Видимо, решила, что вновь обожжется холодом. Свет в глазах померк, она покраснела, отвела взгляд… и бросила с надрывом: — Неважно. Забудь. Разочарование и глухое отчаяние. Она почти смирилась с тем, что возникшая пропасть меж нами никогда не исчезнет. Ждала от меня решительных действий, умоляла, но была готова сдаться… Плевать на всё. «Сейчас мы с тобой вместе здесь, в этой комнате… Сейчас мы одни. Что если мы больше не…» Её слова в наш первый раз. Тогда тоже надвигалась буря, из которой мы оба могли не выйти живыми. Но я ответил, что не позволю этому случиться. Так почему же допускаю мысль, что позволю сейчас? Я лишь крепче прижал Вики к себе, наблюдая, как она затаила дыхание, замерла в судорожном, нестерпимом ожидании. Наклонился и поцеловал её. Впился в желанные нежные губы, сминая их под своим напором. Вики… Ловил её дыхание, упивался вкусом, чувствовал, как она тает в моих руках, забывает дышать, отдается на волю чувств, распаляя опасное пламя в моей груди. Тело реагировало, изголодавшись по женской ласке, по теплу… Я сильнее сжал её плечи, опустил руки на талию, погладил бедра, чуть направив их ближе к себе. Разорвав поцелуй на миг, мы посмотрели друг другу в глаза. Как бы я ни горел, не сделаю ничего без её согласия. Её желание всегда первостепенно. Я редко проявлял инициативу, но не потому, что не хотел или мне было безразлично, не желал склонять к близости, не убедившись, что Вики сама жаждет меня. «Этого ты хотела?» Пристально смотрел ей в лицо, улавливая любой признак неуверенности, готовый отступить в любой момент, несмотря на охвативший меня огонь. Вики зажмурилась, боясь встретиться со мной взглядом, словно стеснялась, словно мы делали это впервые… Гладила моё лицо пальцами, зарывалась в волосы, будто готовясь схватить и не отпускать, если вдруг вздумаю отстраниться. Я с трудом мог сдерживать свои эмоции, свою страсть, свою потребность в ней… — Почему… — вдруг спросила Вики, не поднимая глаз. Я не дал договорить, снова поцеловав, проникнув языком в её рот, делая поцелуй умопомрачительным для нас обоих. Терзал её губы, смакуя их вкус. Податливая… Желанная… моя. Нехотя отстранился, сжав её подбородок между большим и указательным пальцами и сказал хрипло: — Потому что я устал… Другой ночи может и не быть. Устал бороться, устал быть один против всех, устал засыпать и просыпаться среди хаоса и в сотый, а то и тысячный, раз просчитывать наперед свои шаги и риски, чтобы не ошибиться, ведь права на ошибку в этой игре попросту нет. Либо победа, либо смерть… и никаких альтернатив. Я устал думать о Вики, о том, чтобы она не наделала импульсивных глупостей и не пострадала. Устал играть роль союзника, когда нутро просто разрывает от желания убить их всех, от жажды крови и мести за всё содеянное проклятыми всадниками. Устал слушать сводящий с ума шепот Шепфамалума… Устал… мечтать о Вики ночами в холодной постели, трогать себя рукой, чтобы хоть как-то снять напряжение. Вики хотела что-то ответить, раскрыла рот и судорожно вздохнула, но так и потеряла мысль, стоило мне опустить взгляд на её губы. Они созданы для поцелуев и нежных слов. Мягкие, пухлые, чувственные. Воспоминание о том, как эти губы смыкались на моем члене, заставляя несдержанно стонать, вновь прострелило пах огненной стрелой. Если бы и захотел, не смог скрыть своих желаний. Я отчетливо помнил тот первый раз, когда Вики решилась на это. Изучала поцелуями моё тело, целовала каждый сантиметр, спускаясь всё ниже. Меня ласкали женщины до неё, но с ними я не чувствовал того же, что с ней. «Познал нечто новое…» Секс переоценен в тех случаях, когда не имеет под собой ничего, кроме плотских потребностей. С тем же успехом можно доставлять удовольствие себе самому. Будучи Бонтом я не исследовал собственное тело. Малю и вовсе не приходило в голову… А когда соединился… понял, что в мире есть потаенные радости. Но все они померкли, стоило уже осознанно вновь встретить Вики. Её я хотел. Заполучить, переманить на свою сторону, но не только… Взгляд опустился ещё ниже: на тяжело вздымающуюся красивую небольшую грудь с аккуратными острыми сосками, что просвечивались через тонкую ткань одежды. Я судорожно сглотнул, снова посмотрев Вики в лицо. Как и в тот первый раз… волнение и сладостное предвкушение удовольствия. Хотя это роскошное тело было мне хорошо знакомо. Всегда во время близости я делился с ней чем-то сокровенным, выражал чувства, которые не способен выразить словами. Был груб, несдержан, пылок, но в то же время всегда заботился о том, чтобы ей было хорошо. Наши ночи неизбежно стали рутинными, короткие минуты после долгих, полных забот правления дел, и происходили всё реже, становясь всё холоднее. Сейчас я горько об этом жалел, мы утратили бесценные моменты покоя и счастья, хотя могли наслаждаться ими. Глядя в глаза, я коснулся её груди, провел пальцем полукруг, очерчивая ореол соска. Следил за реакцией и улыбнулся, услышав вздох сквозь сжатые зубы. Она распалялась, плавилась, но как будто старалась сдерживаться. — Я скучал, — шепнул я. И Вики выдохнула просто и искренне: — я тоже. Я отнял руку, и она подалась вперед, выгнула спину, прося прикоснуться снова. Её ладонь сжала край моего плаща, нетерпеливо погладила торс. Мои пальцы медленно скользнули по её животу ниже. — Раздвинь ноги. Вики вновь задрожала, зажмурилась, не выдерживая моего взгляда. Скованная своим стеснением. Я наклонился и коснулся губами её скулы, провел дорожку к мочке уха, тронул её языком, прошептав снова с беззлобной усмешкой: — Столько лет прошло, а ты всё ещё стесняешься меня? Она вздрогнула, сглотнула, покачала головой. — Нет… я так хочу тебя, так скучала по тебе… Не могу поверить, что это не сон. Я боюсь… боюсь, что отвергнешь. Снова. Я удивлённо хмыкнул, не переставая целовать её шею, второй рукой откинув длинные русые волосы с плеча. — Я никогда не отвергал тебя. И не отверг бы. Просто… выражать чувства опасно. Нам не следует… — Знаю… — Вики повернула голову, находя мои губы своими. Чуть развела колени, открывая путь моим пальцам, сама прижалась к ним бедрами и тихо застонала. Я знал, как ей нравится. Надавливал пальцем посередине, нащупав чувствительный комок нервов, массировал неспешными круговыми движениями сквозь влажную ткань белья. Вики ловила ртом воздух, поджимала губы, дыша тяжело и часто. — Мальбонте… — Посмотри на меня, — просьба, а не приказ. Мне необходимо видеть её глаза, тонуть в них, считывать истинные чувства. Мне важно, чтобы она не боялась, чтобы так же хотела меня, чтобы горела в одном огне со мной. Мне не нужны подачки и жалость. Любую фальшь, притворство, имитацию уловил бы сразу и прекратил, оборвал эту связь. Навсегда. Лжи в нашем мире и так достаточно, а на честность не все осмелятся. Вики сама двигалась бедрами в такт моей руке, ритмично, быстро. Мы целовались неспешно и нежно, растягивая момент близости. Она была такая влажная, что мне хотелось запустить пальцы под белье, войти в неё ими, но тогда бы сам потерял контроль. В брюках стало нестерпимо тесно, но Вики как будто специально пробралась рукой по моему телу и обхватила член сквозь ткань. Вряд ли собственные прикосновения способны сравниться с лаской любимой женщины. Я поплыл, рассудок затуманился. Разорвал поцелуй, опустил взгляд на её нежную ладонь, скользящую вверх-вниз по ткани. Сжал зубы, удерживая стон. А Вики, игриво улыбнувшись, начала раздевать меня, расстегивать все эти ремешки и заклепки, пока мы вновь тонули в омуте долгожданного голодного поцелуя. Мои руки быстро справились с её одеждой, отбросив ту в сторону. Я хотел уложить её на землю, но она опередила, привстала, забралась на мои колени, обняла за шею, прижимаясь обнаженной грудью. Я выдохнул, поглаживая её спину, проводя пальцами вдоль позвоночника вниз, к пояснице, упругим ягодицам, позволил ей вести, тереться об меня, целовать плечи, ключицы, подбородок, возвращаться к губам. Вики нетерпелива, она изнывала, хотела быстрее… Чтобы мы стали едины. Она двигалась на мне, прижимаясь и провоцируя. Я приподнял её за бедра, не позволяя опуститься. — Не проси так… Я не смогу остановиться. Я целовал её грудь, прикусив сосок, Вики выгнула спину, застонала, зарываясь ладонями в мои волосы. А я упивался её желанием, её стонами, её запахом… — Мальбонте, пожалуйста, не мучай меня, — шептала она, отчаянно ерзая на мне. — Я сделаю, как ты хочешь… только потерпи, ладно? Хотя сам мог потерять терпение, опалить её своей страстью, своей долгой и неутолимой потребностью в ней. Я коснулся её там, где она того и хотела, погладил пальцем нежные складки плоти, вошел в неё. И Вики широко распахнула глаза: затуманенные, расфокусированные… Я вынул из неё палец и улыбнулся мелькнувшему возмущению. Вернул два, начал двигать ими быстро, резко. Она текла, пульсировала, такая готовая, жаждущая. Я хотел бы растянуть удовольствие, но не мог больше. Убрал руку, крепко сжал её бедра, прижался губами к ключице, чтобы сдержать собственный стон, и опустил Вики на себя. Резко, до основания. Сладкая истома опалила вены. Она вскрикнула, царапая мои плечи. Но начала сама двигаться, наращивать темп. Ей нравилось, я точно знал это. Мне бы запомнить её такой: откровенной, обнаженной, моей… Единственный свет в моем бесконечном мраке. Отдаваться страсти… не скрывать наслаждения, щедро дарить ласки. Я сам не понял, как перевернул её, нависая сверху, властвуя над её телом так, как она владела моей душой. Целиком, без остатка. — Мальбонте, я больше не могу, — умоляла Вики, сжимая меня в себе, задыхаясь стонами. — Мне прекратить? — спросил с насмешкой, и увидел ужас и протест в голубых чистых глазах. — Нет! Рассмеялся. Так мог смеяться только с ней, и Вики знала… лишь она во всём мире видела меня таким… уязвимым, обычным, слабым. Я продолжал изводить её, заставлять биться в экстазе, задыхаться от удовольствия, хотя сам был на пределе. Поднял её колени, закинул на сгибы своих локтей, входя глубже, сильнее, чувственнее. Мы смотрели друг другу в глаза, когда Вики захлестнула волна блаженства. Я видел переливы ее чувств, восторг, умиротворение, любовь… Сжал руку в ее волосах, запрокинул голову, открыв себе шею для поцелуев. Ускорился, чувствуя и свою близкую разрядку. Пик. Сомкнул зубы на её ключице, падая в горячую пропасть, дрожа всем телом, изливаясь в неё. Едины. До последнего. Перед глазами потемнело на миг. Я удерживал себя на руках, дрожь пронзила каждую мышцу. Когда в последний раз мне было так хорошо? Просто упасть в объятия Вики, забыться в них. — Я люблю тебя, — вдруг прошептала она, нежно гладя мою спину и затылок. Мог поклясться, что ощутил бабочек в животе, да только… Замер, вдыхая неповторимый запах её волос. — Я никогда не говорила… ждала от тебя, — продолжала она. — Но я ведь правда люблю тебя. И переживаю в этом мире за тебя одного… Она всхлипнула, отвернула голову, и я приподнялся, глядя ей в глаза. Без труда понимая, о чем она думает. — Это не конец, — заявил твердо, так, чтобы и она была уверена. — Я сделаю всё, чтобы мы оба выжили и не потеряли друг друга. Я обещаю. Вики улыбнулась, широко, облегченно. Ресницы дрогнули. Влага, собравшаяся в уголках глаз поблескивала в свете костра. Я поцеловал её в лоб, отстранился, начал одеваться, не переставая думать. Она сказала, что любит. Первая перешла черту. Но я не мог сформулировать ответ. Не мастер слов… пусть лучше расскажут действия. А сердце горело, тянулось к ней, стремясь открыться, дать волю эмоциям. Я подбросил дров в огонь, снова сел на траву. Вики, одевшись, подползла ко мне и устроилась в моих объятиях, положив голову на плечо. Она спросила про Мамона, про то, будут ли у меня проблемы. Про то, улечу ли я или буду с ней до утра. — Значит, у нас есть только этот костер, — улыбнулась она, целуя мою руку. Простой, доверительный жест. — Я не прощу Ордену попыток подставить тебя, — сказала она вдруг с незнакомой доныне сталью и решимостью в голосе. — Как бы ни отрицал, но ты спас Мамона. Я видела, Чума показывала. Ты поручился за его смерть, обеспечив ему свободу и сохранность, дав козырь в руку. А он отплатил тебе, став приманкой, когда того не требовалось. Смешно. — Я не ждал от него благодарности. Всадники и так поняли, что я не всецело на их стороне, — усмехнулся я, глядя на пламя. Но Вики не сдавалась: — Они могут убить тебя в любой момент. Ты открыл печать Смерти, зачем ещё ты им нужен? С чего ты взял, что когда придет Матерь, сможешь победить их всех разом? Я промолчал, а она не настаивала. Знала, что не скажу. Тогда отстранилась, обхватила ладонями моё лицо, заставляя посмотреть на себя. — Скажи мне только… что в твои планы не входит самопожертвование. Что ты не намерен пойти на самоубийство, лишь бы достигнуть цели, как уже делал с Шепфа! Я выгнул бровь в удивлении. Ошибался… Вики тоже хорошо изучила меня. – С Шепфа у меня не было выбора. Он не дал бы мне существовать. – Я знаю, – выдохнула она. – Ты понимал, что проиграешь с половиной сил, но всё равно пошел. А что сейчас? Не то же самое? В её лице сияла болезненная надежда, но какого ответа она ждала? Я лишь кивнул. – Сейчас тоже нет выбора. Но я сделаю всё, чтобы выжить. Ресницы Вики вновь дрогнули, а в глазах сверкнуло обреченное понимание. Она прошептала: – Но ты не исключаешь возможность проигрыша и своей смерти… – Не исключаю, – не стал врать я. – Я всегда просчитываю любые возможные исходы, и этот – один из них. – Если так случится, что я окажусь поблизости, будь готов к тому, что закрою тебя собой, – твердо сказала Вики, изумив и насторожив меня. Я провел пальцем по её щеке, по нижней губе… Снова поцеловал, вдумчиво и осторожно. И прошептал сурово, бескомпромиссно: – Не смей. Потому что защитить тебя – одна из моих главных целей. И я сделаю это. Потому что… Поджал губы, нахмурился, снова вернув испепеляющий взгляд костру. Но Вики поняла, снова прижалась лбом к моей шее, обняв так крепко, как только могла. — Я люблю тебя, — повторила она, и я тоже обнял её сильнее. — Я твой… всегда твой, — выдохнул, вкладывая в эти слова один единственный прозрачный смысл. Если Вики не останется рядом со мной по каким-то причинам, я обречен на одиночество. Другой женщины не будет рядом со мной. В глубине себя я боялся думать, что её могут забрать. Кто-то более нежный, открытый или вызвавший в ней сильные чувства… Даже если так, я отпущу. Не стану разводить драму, удерживать силой. Достоинство — всё, что у меня останется. Но как же хотелось ей верить… Наивно, искренне. Я буду драться за неё со всем миром, но только если ей это будет нужно.