Немного дипломатии

Само здание было ничем не примечательным. Обычный кирпич со странными узкими окнами, а перед зданием, рядом с флагштоками, была выгравирована вывеска, объявляющая, что это "Полицейский участок округа Эботт". Эджи воспользовался моментом, чтобы отметить разные входы и выходы – старая привычка, от которой он не желал отказываться. Несколько полицейских машин были припаркованы перед входом, и издалека он мог видеть людей, входящих и выходящих из здания, некоторые в форме, а другие нет. Он на мгновение прикрыл глазницы, ровно дыша, собираясь с духом. На краткий миг он почувствовал, что ему не хватало своей обычной одежды. Человеческое чувство моды само по себе не было непривлекательным, но Эджи просто не мог чувствовать себя таким угрожающим в костюме и галстуке. Затем он вышел из своей машины, неся в руке небольшой кожаный портфель, и направился к главному входу. В его сторону было направленно несколько взглядов, но он не был уверен, любопытных или настороженных. Перевод выражений человеческих лиц давался ему нелегко, хотя он достаточно быстро выучил выражение "сердитый" и "испуганный". Честно говоря, разгадать "счастливый" тоже было несложно. Скучающего вида мужчина в униформе провёл его через металлоискатель, и Эджи с готовностью прошёл. Ему вряд ли нужно было носить оружие, когда он сам являлся им. Вероятно, это было не то наблюдение, которое было бы хорошо воспринято, если бы он указал на него, но это была не его вина, если люди были слишком нелепы, чтобы принимать такие вещи во внимание. Он проследовал по соответствующим указателям с их услужливыми стрелочками к стойке регистрации, где работал другой сотрудник, на этот раз женщина. Она подняла глаза когда заметила его приближение, и ее улыбка лишь на мгновение дрогнула. — Здравствуйте, могу я вам помочь? — спросила она вежливо. — Мне сообщили, что здесь содержится монстр, — спокойно произнёс Эджи, как только подошёл к столу, поставив свой портфель на выступ. — Монстр? — женщина повернулась к своему компьютеру, положив руки на клавиатуру. — Имя? — Папирус. — Фамилия? — спросила она с лёгким напевом. Эджи лишь мысленно вздохнул на этот вопрос. — У нас нет фамилий. Я полагаю, если он был умником, что, скорее всего, так и было, то он использовал Шрифт. Женщина издала ещё один певчий звук, который в этот раз прозвучал задумчиво. — Я ничего не могу найти. Эджи сделал долгий, медленный вдох, уже устав от этого идиотизма. Он никогда не был слишком хорош в бюрократии; ему следовало принять предложение Блу пойти с ним, он всегда лучше переносил глупую людскую настойчивость в их бесконечном разнообразии бумажной волокиты. Но нет, его нервы никогда бы не позволили ему привести Санса в это место. Достаточно плохо, что Стретч... — Возможно ли, что каким-то образом у вас есть второй монстр по имени Папирус? — холодно спросил Эджи. — Что ж, я...нет, — запнулась она, прочищая горло и явно собираясь с духом. Прекрасно. — Но мне нужно найти имя в компьютере, чтобы вы внесли залог. — Тогда, пожалуйста, позвольте мне прервать вас, — спокойно сказал ей Эджи. Он открыл свой чемодан и достал стопку бумаг. — Вам не нужно беспокоиться о том, что я внесу залог, потому что я здесь не за этим. У него нет залога, потому что он больше не находится под арестом. — Сэр... — начала она, явно взволнованная, когда он начал раскладывать бумаги на столе. — Это моё удостоверение личности, в котором, как вы можете заметить, я указан как официальный представитель Monsterkind, — Эджи положил своё удостоверение и вытащил первую пачку бумаг из стопки. — Это от госсекретаря, подтверждающего условия освобождения Папируса. Пожалуйста, обратите внимание на нотариальную печать. Это заявление о гражданском иске, который мы подаём против вашего департамента за нарушение его прав путем ареста и содержания под стражей монстра без обращения в посольство. К несчастью для вас, ваш департамент решил арестовать монстра, который является частью королевского двора. У него дипломатический иммунитет, что чётко указано в его удостоверении личности, точно так же, как и в моём. Он положил руки на стойку, намеренно нависнув над ней, когда женщина отпрянула назад. — Что вам следовало сделать, так это немедленно связаться с посольством и поместить его в отдельную комнату. Что вы сделали, так это арестовали его и разрешили ему написать одно сообщение, которое он отправил мне. Сообщение, получить которое было особенно приятно, кисло подумал Эджи. "в тюрьме. помоги. принеси закусок." По крайней мере, он включил ссылку на карту станции. Эджи достал из своего чемодана последнюю вещь, прежде чем решительно захлопнуть его. — А вот визитная карточка, которую вы можете положить рядом со своим телефоном, чтобы в следующий раз вы могли позвонить до того, как ваши люди сделают что-то ещё, что вызовет дипломатический инцидент. Он протянул ей визитку, держа её между двумя пальцами, намеренно заставляя сотрудницу наклониться вперёд, чтобы взять её. Бедная женщина была близка к слезам. Это не её вина, напомнил он себе, это не так. Однако это никак не смягчило его гнев. — А теперь, кто-нибудь, пожалуйста, отведёт меня к Папирусу?

***

Другой офицер, на этот раз мужчина, отвёл его вниз, и по его угрюмому молчанию Эджи понял, что плохие новости распространяются быстро. Его провели вниз по лестнице в коридор, вдоль которого тянулись камеры, в большинстве из которых находились люди. — ...и тогда я сказал ему... Сквозь скопление шума и звуки перемещения людей внутри камер Эджи отчётливо различил один отличительный голос. Он мог бы выделить его из любой толпы, этот хорошо поставленный, сладковатый, словно виски, голос. — ...если это мой термометр, то где же моя ручка?! Взрыв смеха перекрыл унылую какофонию дюжины разговоров, и Эджи страдальчески закрыл глаза. Офицер отвёл его в камеру в конце коридора, и Эджи уже мог видеть его. Ярко-оранжевый цвет его толстовки был лучше неоновой вывески. Слабый приступ гнева, который он испытывал с тех пор, как получил то сообщение, разгорелся ещё сильнее, и потребовалось немало усилий, чтобы не дать обжигающему свечению магии осветить его глаза. Стретч сидел в задней части камеры. Камеры, в которой содержалось несколько других людей, и, учитывая, в каком месте они находились, маловероятно, что они обладали высокими моральными качествами. Эджи проглотил едкий укол гнева и тошноту. Если у кого-то из них были дурные намерения, если хотя бы у одного... Стретч увидел его прежде, чем Эджи успел сказать хоть слово, и ленивая улыбка осветила его лицо. — Эй, смотрите, ребята, разве я не говорил вам, что прекрасный принц придёт, чтобы спасти меня? — он поднял руку в жесте, которым отдал бы должное королеве выпускного бала. — Эй, красавчик, убил каких-нибудь драконов по пути сюда? — Только бумажных, — сказал Эджи, слыша резкость в собственном голосе и знал, что Стретч тоже это услышал. Его улыбка даже не дрогнула, но огоньки в глазах на долю секунды скользнули по полу, а затем снова встретились с его взглядом. — Ну что ж, у меня не хватает волос, чтобы распустить их для тебя, поэтому тебе придётся попросить меня выйти, — сказал Стретч с нахальной улыбкой. — Но я должен предупредить вас, прекрасный принц, что я не уйду без моего друга Энди. Он обнял ближайшего к нему человека, молодого парня с растрёпанными каштановыми волосами и чем-то похожим на зачатки эффектно яркого синяка под глазом. — Я продолжаю говорить тебе, я Джефф, — сказал человек, Энди/Джефф. В его голосе звучало долготерпение, но в то же время нескрытое веселье. Эджи мог понять его. — Я знаю, ты продолжаешь мне говорить, но выслушай меня! Энди намного лучше. Ты можешь называть себя "Рукастый Энди" и быть услужливым и вульгарным одновременно. Джефф не звучит круто, а Джеффри напоминает марку какого-нибудь арахисового масла. Переименуйся в Энди, ты не пожалеешь об этом. — Спасибо, но я думаю, что остановлюсь на Джеффе, я бы не смог вынести всю эту бумажную волокиту, — человек покачал головой и на его лице расплылась небольшая ухмылка. — Портишь всё удовольствие. — Извините, он уходит или нет? — нетерпеливо сказал офицер, всё это время стоявший недалеко от Эджи, ожидая. — Он уходит прямо сейчас, — процедил Эджи сквозь зубы, свирепо глядя на Стретча. Который, казалось, был готов продолжить свой усердный протест, и Эджи не был уверен, было ли это связано с тем, что новый приятель Стретча всё ещё оставался в камере или с тем, что дискуссия насчёт имени Энди продолжалась. — Адвокат твоего друга сейчас в пути. Он должен быть здесь с минуты на минуту. — Кого ты послал? — спросил Стретч. Его улыбка, его поза были ленивыми и расслабленными, а пальцы слегка барабанили по макушке Энди/Джеффа. Огоньки его глаз были острыми, как бритва, оценивающими. — Кого же ещё? — Эджи фыркнул, будто говорил очевидную вещь. — Антуана. — Хорошо. Хорошо, он... Он позаботится о тебе, Энди, — Стретч на мгновение закрыл глазницы, пока говорил. — Джефф, — дружелюбно поправил парень. — Ладно, пацан, у меня такое чувство, что если я не уйду, прекрасный принц превратится в злую королеву, а никто из нас не хочет такого зрелища, — Стретч вздрогнул. — Он бы выглядел хорошо в этом образе, но лучше от этого станет только мне. С тобой всё будет в порядке? — Со мной всё будет в порядке, — Энди/Джефф подтолкнул Стретча в направлении двери, и, как бы аккуратно и мягко он это не сделал, Эджи напрягся, слабые излучения малиновых искр заплясали на кончиках его пальцев. Он сжал руки в кулаки, пытаясь взять свои эмоции под контроль. — Береги себя, пацан. У меня есть твой аккаунт в Твиттере, мы как-нибудь снова соберёмся пообедать и устроим хаос, хорошо? — В следующий раз меньше хаоса и больше обеда? — криво усмехнулся Джефф/Энди, и Стретч рассмеялся. — Ничего не обещаю, но звучит заманчиво. До скорого! Он переступил порог камеры, держа руки в карманах, и последовал за офицером и Эджи наверх, к стойке администратора. Молодая женщина, казалось, решила поручить кому-то другому позаботиться об их уходе, и на её месте оказалась женщина постарше, её седеющие волосы были собраны сзади в пучок. Она была оживлённой и деловитой, в руках у неё был большой конверт из плотной бумаги. — Вот ваши личные вещи, — ровным голосом сказала она, и Эджи протянул руку, заставляя Стретча отойти на два шага назад. Вне её досягаемости. — Откройте, — коротко сказал Эджи. Её ноздри раздулись, и она побледнела от раздражения, но сделала так, как он сказал, называя каждый пункт по мере того, как излагала его. Бумажник с удостоверением личности и двадцатью семью долларами внутри, горсть мелочи, золотая монета монстров и, по какой-то причине, канадский луни. Сотовый телефон и пачка сигарет с зажигалкой. Стретч перегнулся через руку Эджи, чтобы подобрать последнее, и выудил сигарету из смятой пачки. Он щёлкнул зажигалкой с привычной легкостью, глубоко затягиваясь. — Сэр, — женщина произнесла это как эпитет, свирепо глядя на него. — в этом здании курить не положено. Вот оно. Первые проблески гнева, оранжевая вспышка в его левой глазнице, прежде чем она погасла. Стретч глубоко затянулся, выпустив облако дыма, и встретил её пристальный взгляд острой усмешкой. — Арестуйте меня ещё раз за курение, — сказал он, отчеканивая каждое слово с горькой точностью. — Пожалуйста. Я умоляю вас. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Никто не пошевелился. Эджи протянул руку и нежно положил её Стретчу между лопаток, поглаживая по спине. — Успокойся, — пробормотал Эджи, чувствуя, как Стретч дрожит. — Мы не уйдем, пока Антуан не придёт, — пробормотал Стретч в ответ, и Эджи кивнул. Он взял бумажник и сотовый телефон Стретча, аккуратно засунув их в карман его толстовки. Антуан был одним из первых людей, которых они встретили, когда выбрались на поверхность. Молодой и невероятно умный, он также был одним из немногих людей, которым они оба доверяли. Он отсидел своё время в залах суда, чтобы заслужить это доверие, помогая монстрам занять место в этом мире. Он не мог придумать лучшего человека, который помог бы Энди/Джеффу в том, что, несомненно, было неприятным и дорогостоящим юридическим разбирательством. Парень даже не задумывался о стоимости своего поступка. Он помог монстру и, делая это, подставил себя под удар. Энди/Джефф понятия не имел о долге, который Эджи задолжал ему, и, вероятно, никогда не узнает. Эджи никогда этого не забудет. Стретч выкурил сигарету, дрожь в его руках утихла, и никто не запротестовал, когда он потянулся за другой. Он был уже на полпути к тому, чтобы закурить, когда вошёл Антуан, аккуратно одетый в костюм и в тёмных очках, сидевших у него на носу. Мужчина покачал головой ещё до того, как добрался до них. — Стретч, в этом здании курить запрещено, — неужели все это говорили, когда разговаривали со Стретчем? Смирившись и в то же время забавляясь, Антуан улыбнулся обоим скелетам. — Эм, так оно и есть, — пожал плечами Стретч. — Моя ошибка, — он зажал сигарету кончиками пальцев и сунул окурок в карман. — Ты собираешься помочь моему новому лучшему другу? — Всегда оставляешь меня одного разбираться с проблемами, — сказал Антуан, качая головой. Он доказал, что гораздо лучше разбирается в поведенческих сигналах монстров, чем Эджи – в человеческих, потому что держал руки при себе, только протягивая кулак для дружественного постукивания. — Не волнуйся, я разберусь с этим. Эджи, убери этого засранца отсюда, пока кто-нибудь другой не замахнулся на него. Эджи коротко кивнул. Он держал руку у основания позвоночника Стретча, направляя его, как заблудившуюся маленькую костлявую овечку, выводя за дверь к машине. По дороге домой Стретч молчал, его глаза были закрыты, а голова прислонена к окну. Он не делал вид, что спит, поэтому Эджи включил радио, сделав музыку потише. Посольство находилось в центре города, но они со Стретчем жили сразу за городом, в сообществе, которое монстры образовали у подножия горы. Огороженные забором и охраняемые, поэтому люди не часто пытались доставить неприятности в "Новом Новом Доме". Это было безопасно, даже надежнее, чем жить среди монстров в Underfell. Стретч молчал, когда Эджи подъехал к их дому. Ни шутки, ни слова, ни каламбура, пока они шли по тротуару, ни единого ехидного замечания или намёка на сарказм. Эджи придержал для него дверь, и Стретч вошёл внутрь, пока Эджи следовал за ним по пятам. Как только дверь закрылась, Стретч толкнул Эджи к ней. Достаточно сильно, чтобы у того перехватило дыхание. Кулаки Стретча сжались под тонкой хлопчатой тканью отглаженной рубашки. Его зубы впились в зубы Эджи, грубо и свирепо, и Эджи позволил ему это, разомкнув челюсть, чтобы позволить неистовому языку Стретча переплестись с его собственным. — Пожалуйста, — прошептал Стретч, его голос тонкий и пронзительный. Его трясло так сильно, что Эджи слышал хруст его костей. — Пожалуйста, скажи мне, если ты хочешь, чтобы я остановился... Если ты не... — Заткнись, — Эджи выдохнул ему в рот. — и просто сделай это. Всё, что ты захочешь, всё, что тебе нужно. — Блять, не развязывай мне руки, — звук, который при этих словах издал Стретч, был гортанным и потерянным. Он отстранил Эджи от двери, оттащил его, пошатывающегося, через их гостиную к дивану и толкнул на него, сев на колени Эджи. Небольшой вес Стретча всегда слегка удивлял. Он выглядел солидным, крепким под своей толстовкой и мешковатыми шортами. Вместо этого, под ними он был хрупким, с чистыми костями, высоким и худощавым, а его очки здоровья были такими болезненно низкими. Стретч потянул Эджи за рубашку, возясь с пуговицами, а Эджи только слабо сжимал его запястья и позволял ему, позволял ему брать всё, что он хотел, всё, что ему было нужно, чёрт возьми, он так сильно любил этого идиота, он любил его и... Упала капля влаги. Они оба посмотрели на неё – капельку водянисто-оранжевого цвета на белой рубашке Эджи. Полилось ещё больше слёз, плечи Стретча дрожали, когда он изо всех сил пытался сдержать их, боролся с рыданиями, которые пытались вырваться наружу, даже когда он продолжал пытаться поцеловать Эджи, стараясь расстегнуть его ремень трясущимися руками. Эджи мягко взял его за плечи. — Прекрати. — Нет, — упрямо сказал Стретч, и слёзы с новой силой потекли по его щекам. — Я хочу... Я просто... — Я здесь, — мягко сказал ему Эджи, притягивая его ближе, несмотря на сопротивление, прижимая лицо Стретча к изгибу между шеей и плечом. — Я прямо здесь, я никуда не собираюсь уходить. Стретч пытался сопротивляться, даже когда пошатнулся, оседая на Эджи. Который только обнимал его, когда он содрогался и плакал, резко уткнувшись в плечо Эджи, пряча лицо в чистый хлопок рубашки, смачивая её своими слезами. — Ш-ш-ш, все в порядке, — промурлыкал ему Эджи. Его душа болела, пульсируя в такт этим хриплым, надрывным рыданиям. Его возлюбленному было больно, и он ничего не мог сделать, кроме как обнять его и изнывать от любви и всепоглощающей печали. — Ты дома, ты в безопасности. Всё в порядке. Эджи поёрзал на диване, пока не лёг, потянув Стретча вниз за собой, чтобы он свернулся калачиком рядом с ним. — Давай, ложись сюда. — Зачем? — голос Стретча был полон мрачного, горьковатого веселья. — Значит ты признаёшь что я подавлен? — Милый... — Не надо, – его голос дрогнул. — Не будь добр ко мне, пожалуйста. — С чего бы мне не быть добрым к тебе? — Эджи нежно поцеловал Стретча в висок. — Начнём с того, что я почти уверен, что испортил твою рубашку, — Стретч грубо усмехнулся. — К чёрту рубашку, — прорычал Эджи. Он провёл кончиками пальцев вниз по черепу Стретча, по его черепным швам. — Что сегодня произошло? — Ты знаешь, что произошло, — Стретч прижался к нему со странным сочетанием дискомфорта и страстного желания. — Да, я читал полицейский отчёт. Теперь я хочу услышать это от тебя. Стретч долго молчал. Эджи ждал, не предпринимая никаких попыток заставить его говорить, пока тот сам не решиться на это. — ...я ехал на автобусе, — голос Стретча звучал так нежно и осторожно. Ехал на автобусе, потому что не водил машину и терпеть не мог приставать к другим с просьбой подвезти. Рядом с Новым Новым Домом была автобусная остановка, и автобусы останавливались каждые двадцать минут, чтобы отвезти монстров в Эботт. На работу, за покупками, по любой другой простой причине монстру может просто понадобиться выйти в город. Когда Стретч был в хорошем настроении, он часто посещал кофейни и магазины старых книг, как нелепый хипстер, и с ним было легко подружиться, по крайней мере, на поверхностном уровне. У него было несколько тысяч подписчиков в Твиттере, и если бы он на самом деле был таким дружелюбным монстром, каким казался, король подключил бы его к связям с общественностью. Эта идея была отвергнута, когда количество ругательств в его Твиттере чуть не довело бывшую королеву до аневризмы. — Ты ехал на автобусе, — подсказал Эджи. Стретч пожал плечами, его костлявое плечо болезненно потёрлось о ключицу Эджи. — Этот парень… Этот человек. Наверное, ему не понравилось моё лицо, я всегда думал, что я красивый парень в стиле ходячих мертвецов, но... — Папирус. Эджи почувствовал, как Стретч сглотнул, ощутил, как он ещё сильнее сжался. — Он замахнулся на меня, и я... Я мог бы телепортироваться, но не сделал этого. Я не мог поверить... Я не хотел... Он мог убить меня, а я не мог... Вмешался Энди и... — Джефф. — Вмешался Джеффри, они разок врезали друг другу, и мы все оказались в тюрьме, — грубо закончил Стретч. — Конец. — Он был с тобой в той камере? — холодный страх сковал его душу, и он собирался выпотрошить этот полицейский участок, он чувствовал вкус собственного гнева, горько-острого и ясного, и он собирался... — Неа, они были не настолько глупы. Понятия не имею, что они с ним сделали. Гнев не ослабевал, и Эджи выдохнул сквозь него, обхватив Стретча руками и крепко прижимая его к себе, двигаясь так, чтобы переплести их ноги вместе. Стретч только удобней изогнулся , прижимая своё худощавое тело к Эджи. Скелеты не были специально созданы для объятий, сплошь твердые углы и кромки. Однако у этих двоих хорошо получалось. Эджи запечатлел поцелуй на макушке Стретча. Я не могу потерять тебя, я бы этого не вынес. Он не сказал этого. Стретч не ответил, я знаю. Я знаю, мне жаль, мне так жаль. — Знаешь, если у тебя сломаются какие-нибудь кости, ты должен их починить, — удалось в конце концов проворчать Стретчу. — Заткнись и обнимайся, — пробормотал Эджи в ответ. — В любое время, любимый, — вздохнул Стретч, зарываясь лицом во влажные остатки от рубашки Эджи. Он задремал, его дыхание стало медленным и ровным, в то время как Эджи гладил его по голове, оставаясь бодрствующим и наблюдая за ним.