Давай я

Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там наверху тебя окрестят лохом. «Достучаться до небес»

Чёртов клип. Красивый и так похожий на кино, где они оба сыграли главные роли. Нико помнил, как склонился к нему, распалённый действием, и коснулся губ, играя искусственное дыхание, и как неожиданно ловкий язык Хокки скользнул к нему в рот. Сбитый с толку, Нико отпрянул и запрокинул голову, следуя сценарию. Смятение в его глазах очень вписалось в сюжет. Пересматривая отснятое, он боялся, что выдал себя с головой, но никто ничего не понял. Клип и сингл вовсю покоряли соцсети и радио, а без пяти минут женатый Нико помнил съёмки, словно они закончились вчера. И шальную улыбку, мимолётно тронувшую губы Йоэля — глаз он не открыл. И вёл себя, будто ничего не было. Нико осторожно приглядывался к нему, гадая, а помнит ли тот вообще о недоделанном поцелуе. И готов был поверить, что нет. Зная Хокку, он и сам бы успокоился, подумаешь, событие, взять Йоонаса и их вакханалии на сцене… но он не хотел забывать. Он хотел повторить. Когда парни потешались над его рассеянностью в последнее время, Йоэль улыбался со всеми и задерживал на нём взгляд, растолковать который Нико не мог. Хокка смотрел на него по-особенному со дня первой встречи, но это никогда не озадачивало. Сейчас Нико видел всё под новым углом, и развидеть не получалось. Ни на репетициях, ни на выступлениях, где они по-прежнему помогали друг другу условными знаками; ни на совместных тусовках, ни на интервью, ни в пути — нигде. Нико стал взведённым курком, на который медленно, но неотвратимо давила близость Йоэля. — Эй! Чего ты тут застрял? Йоэль вернулся в раздевалку, где не осталось даже пластиковых стаканчиков, только пустые лавки и Нико, пытающийся переварить окончание фестивального лета. — Я… Йоэль, слушай… — он осторожно подбирал слова, пытаясь совладать с вихрем мыслей. — Ты помнишь… — Помню. Нико бросило в жар. — Тогда, съёмки… — попытался он уточнить, но Йоэль уселся верхом на лавку позади него, обнял поперёк живота и нетерпеливо перебил: — Съёмки, съёмки. Давай, поговори со мной и выдохни, не могу больше смотреть, как ты зависаешь. Скоро на собственное имя перестанешь отзываться. От его тихого смеха Нико покрылся колючими мурашками, борясь с желанием откинуть голову ему на плечо. — Ты меня поцеловал. — Попытался. — Да, — Нико обескураженно умолк. В дурацких шутливых разговорах, которые так любили в группе, на скабрезные поддёвки насчёт ориентации Йоэль с блеском отшучивался, а видели его только с девчонками. Как реагировать на его откровенные ответы, Нико не понимал. Хокка тихо дышал над ухом, прижимаясь грудью к его спине, и он боялся пошевелиться, сам не зная почему. — Ладно, — тот порывисто встал со скамейки, и спине стало холодно. — Поехали домой, я за тобой возвращался. — Я вчера дрочил на тебя в душе! — в отчаянии воскликнул Нико, вскочил на ноги и замер, уставившись на него. Йоэль на мгновение застыл с непонятным выражением лица. Нико почувствовал: ещё секунда, и он умрёт от стыда. Йоэль вернулся к нему и обнял, прижав лицом к своему плечу. — Как насчёт не орать об этом в общественных местах? — прошептал и уткнулся носом ему в макушку, трясясь от смеха. — Я польщён. Нико шумно выдохнул ему под мышку, ощущая, как слабеют колени от облегчения. Йоэль не упал в шоке, не блеванул, не высмеял его чувства. Теплые объятия были знакомы… но сейчас от ладоней Хокки, гладящих его спину, по коже разбегались мурашки. — Поедем домой, — повторил Йоэль, мягко отстраняясь. Нико поднял на него глаза, не соображая: сказать что-то или молчать до скончания мира. Йоэль нервно облизнул и закусил губу, заправил за ухо выбившиеся волосы, развернулся и зашагал к выходу. Нико встряхнул головой, сбрасывая морок, и последовал за ним. В автобусе он дремал, прижавшись к Хокке и избегая на него смотреть. Нико чувствовал себя одновременно взбудораженным и вымотанным, словно весь летний фестивальный график отработал сегодня. Первые сутки дома он был уверен: горячие объятия Минны развеяли наваждение, растопили без следа его свежеобретённую одержимость. Целые сутки. «Ты дома?» «Да» «Можно, приеду?» Ответа пришлось ждать несколько бесконечных минут. «Конечно» и вышел из сети. Будто сбежал. Нико бросило в азартный жар, и обуяло желание догнать. Поймать и не отпускать… пока не развеется туман. Чтобы всё снова стало ясным. С минуту они просто смотрели друг на друга. Йоэль — рука закинута на голову, локоть упирается в дверной косяк, дымчатый взгляд из под полуприкрытых век. Нико — со перехваченным горлом и колотящимся сердцем; накрытый сразу всем, что будто бы отпустило. — Входи, — выдохнул, наконец, Хокка и скрылся в полумраке коридора, скользнув рукой по двери. Хорошо, что всё ещё было лето, и можно сидеть на балконе, подставляя горящее лицо лёгкому ветру. И пялиться на Йоэля, который обмяк в любимом кресле, взгромоздив длинные ноги на перила, откинув голову назад и прикрыв глаза. Полупустая бутылка белого вина удивительно гармонировала с этим образом. — Ты слишком громко молчишь, — протянул Йоэль, не открывая глаз. — Я сейчас оглохну. Спроси о чём хотел, или не хотел, что-нибудь скажи. Ты же не молчать приехал… Нико не дал ему договорить. Он искренне не понял, как решился, просто рядом с Йоэлем ничего не прояснилось, а тумана лишь прибавилось, дурманного, зыбкого, пронизанного его парфюмом… Теперь это был настоящий поцелуй: глубокий, влажный и страстный. Хокка распахнул глаза, когда Нико отстранился от его мягких, отзывчивых губ, ощущая горячую внутреннюю дрожь и напряжение в паху. Он отпрянул и сполз по стене, уткнувшись пылающим лбом в скрещенные на коленях руки. — Ладно, — Йоэль стремительно опустился на пол рядом с ним. — Ладно… давай я, раз тебе трудно. Слушай… — Под его осторожными касаниями горела кожа. — Это недолго. Я влюбился в тебя сразу, Нико. И не мог этим управлять — невозможно. И до сих пор… — Йоэль закашлялся и отвернулся отхлебнуть вина. — Боже, — наконец, подал голос Нико. — Почему ты молчал? Так долго… столько лет. Господи боже, блядь. Почему? — Я боялся, — Хокка снова был рядом и откровенно смотрел прямо в глаза. — Я ссал как сучка, Моиланен, не понимал, что ж это ещё со мной творится, и даже себе до упора не признавался. — А когда признался? — с замирающим сердцем выговорил он, совершенно оглушённый. — Когда появилась Минна, — криво усмехнулся Йоэль и сглотнул, ненадолго опустив глаза. — Я опоздал и понял, что уже и не решусь никогда, но какого-то хера вот решился… Он отодвинулся к своему креслу, привалился к нему спиной и устало закурил. Спонтанное признание словно отняло у него все силы, а из Нико и вовсе выбило дух. — Дай и мне, — он взял сигарету из протянутой пачки и попытался прийти в себя. Чего он ждал? А чего ждёт сейчас? — Может, я должен уйти… — Может, и должен. — …но я не хочу, — медленно выговорил Нико, абсолютно не зная, совершает он ошибку или выигрывает главный приз. Он облизнул губы, и в голове непроизвольно возник дурацкий образ: сияющий кубок. Нет, не кубок… викинг. Та самая статуэтка с Эмма Гаала, который они с Йоэлем лизали на камеру. Господи, с чем тот жил?! Нико бросил окурок в пивную банку в углу, что служила Йоэлю пепельницей, и уселся к нему на колени. Опешив, тот вжался в кресло, и Нико снова прильнул к его губам, несмело обвил руками его шею, осторожно запустил пальцы в его мягкие волосы, которые раньше легко и не задумываясь ерошил. Хокка судорожно вздохнул и обнял его в ответ, и от силы этого объятия у Нико сладко перехватило дыхание. Казалось, они целовались бесконечно. Подступили сумерки, и стало прохладно, но не между ними. — Подожди, — задыхаясь, выговорил Йоэль, оторвавшись от него. — Пойдём… пойдём на кровать. Сердце ухнуло в пятки. Нико замер, не в силах отвести взгляда от его раскрасневшегося лица, растрёпанных волос; небесных глаз, подёрнутых желанием. — Пойдём, — ласково повторил Хокка, помогая ему подняться на ослабевшие ноги. — Не бойся, — поцеловал его вспотевшую шею, убрав в сторону влажные волосы. Нико сдался без боя, позволяя увлечь себя в комнату, где Йоэль мягко толкнул его на кровать и упал сверху, жадно целуя его лицо, виски, шею; взлохмачивая волосы. — Хочу тебя чувствовать, — пробормотал он, задирая край его футболки и оглаживая бока. Нико покрылся мурашками с ног до головы и не сдержал тихого стона. Приподнялся, помогая Йоэлю стащить с него футболку, и вцепился в его майку, заставив сбросить её тоже. — А теперь… что? — прохрипел он севшим голосом, страшась и страстно желая неведомого нового. Хокка улыбнулся так, что чёртовы бабочки в животе перестали быть метафорой и забились внутри навстречу этой улыбке. Не отводя глаз, тот спрыгнул с кровати, скинул шорты, под которыми ничего не было, ловко расстегнул и стащил с заворожённого Нико джинсы. Снова лёг сверху, вжимаясь всем телом, кожа к коже, и Нико захлестнуло ворохом ощущений. Йоэль неожиданно перевернулся на спину, увлекая его за собой. Задыхаясь от возбуждения, Нико уставился на него, касаясь спутанными волосами его лица. — Что?.. Хокка развёл ноги и приподнялся, потираясь о него твёрдым членом. Кровь бросилась в лицо, собственный член дёрнулся в ответ. — Возьми под подушкой, — хрипло прошептал Йоэль, и Нико сразу смекнул, о чём речь. Вскрывая дрожащими руками упаковку, натягивая презерватив, он неверяще смотрел на Йоэля, а тот улыбался, прикусив нижнюю губу. — Ты хочешь, чтобы я… я… — Очень хочу, — выдохнул тот. — У тебя всё получится. — Я должен что-то сделать? Чтобы ты… тебе… — Нико вконец утратил способность к связной речи, но Йоэль его понял. — Я тебя ждал, — отозвался он. — И я готов. Иди ко мне. Нико глубоко вдохнул и шумно выдохнул, будто собирался сигануть с обрыва в море; и Йоэль стал его морем, солёным и бурным. Захлёстывал приливной волной, тянул на глубину. Заставлял вскрикивать, захлёбываться, выныривать и снова бросаться в ласковые, нарастающие волны. Йоэль стал его океаном, его бурей, штормом и сметающим всё на ноль цунами, в конце концов накрывшим обоих. — Господи, — простонал Нико, ещё раз толкнулся внутрь, и без сил упал на Хокку, пытаясь отдышаться. — Господи… — Можешь звать меня Йоэлем, как раньше, — фыркнул тот с нескрываемой нежностью. — Ты лучший, Моиланен. — Это ты — лучший, — серьёзно отозвался Нико, приподнимаясь на локтях, и вгляделся в его лицо. — Всё перевернул. Как всегда, — он предельно нежно коснулся его истерзанных губ своими. — Я же не смогу теперь иначе. Йоэль молчал, не сводя с него бездонных глаз. Нико будто умел раньше ходить по воде, а теперь окончательно расстался с этим даром и безнадёжно в них тонул. — Скажи что-нибудь, — взмолился он, не выдерживая шквала эмоций, накопленных за лето и обрушенных на него сегодня. — Я люблю тебя. Просто и прямо. Сложно и неразрешимо. Несравнимо ни с чем. Но у Нико не осталось прежних сомнений: он таки выиграл эту жизнь — новую жизнь. Пока непонятную, пугающую и приводящую в немыслимый восторг. — Чёртов клип, — прошептал он, лишь улыбнувшись на вопрос в глазах Йоэля, и снова потянулся к его губам.