Вместе - тесно, розно - тошно.

— Ну что там? На голове у Андрея в улитку скрученное полотенце. Ваня улыбнулся. — Ты на индуистку похож. — Стереотипно ты. Почему не на султана? — Ты и так хан. Зачем тебе второй титул? — Чтобы быть императором всего мира. — Андрей-Андрей. Ну и ну. — Брось. Посмотришь еще. – Андрей распустил полотенце и перекинул его через плечо. – На мне сейчас какая футболка? Замай 2024. Только вместо президента России я стану провинциальным великим мастером в масонской ложе, Ванечка. — Ужасно, Андрей, пока я был в Швейцарии, ты совсем с катушек слетел. — Альбом Хаски слушать одному сложновато. Ваня улыбнулся. Отдохнуть было приятно, но вернуться домой – еще приятнее. И нет, “дом” — это не Берлин. Скорее это было о его друзьях. И Андрей играл огромную роль в этом всем. Скучал. — Ты вот меня в эту будку загнал, Андрей, не думаешь, что это несколько…садистский маневр? Как нам тут двоим уместиться? — в кладовке настолько тесно, что не сталкиваться плечами невозможно. — Да есть же место, не бубни. Это не садизм, а как встарь…Или твоя задница привыкла уже к более высокой жизни, Ванюш? — Не то что бы. — Вино будешь? — Спрашиваешь. Расслабиться надо. Андрей явно хотел спросить, что Ваню так напрягло. Но не стал. Всякое бывает. Развернулся и ушел нелепо громыхать на кухне. Было приятно, что Андрей не забыл отношение Вани ко всякому роду лишним расспросам. — Ну вот тут хуйня какая-то. Ваня, подпирая рукой щеку, раком стоял за столом. Андрей рядом, пил вино и наблюдал за тем, как под пером поэта появлялся алфавит. Спасибо Кириллу и Мефодию, мать их так. — Почему ты так считаешь? — Ну мне не нравится, как я тут срифмовал. — Ванечка блин, ну. Андрей потянулся за сыром, навалившись на Ваню. Ляжка неприятно уперлась в задницу. Ваня был до боли чувствительным к любому физическому контакту. — Я, знаешь, однажды кровь на любовь срифмовал. Так меня Юрец Дудец потом обижал стоял прилюдно. — Так а мне что делать? — Бля, ну. – Андрей склонил голову над текстом Вани. — Срифмуй спится на спиться. Выйдет красиво. Ваня повернул голову, врезаясь носом в щеку Андрея. — Блять! Вот эта твоя пидорская комнатушка! Ты меня уже всего облапал, еще и надышал мне на ухо. — А ты против? Действительно, был ли против Ваня? Странный вопрос пулей пробил насквозь мозги. Ваня нахмурил брови, отодвинувшись от Андрея. — Тебе же вроде было окей, когда мы были близко. Отвык? — Наверное. — Опять из себя недотрогу будешь строить. — Наверное. — Меня это не устраивает. — А я тебя спросить забыл. Глаза у Андрея красивые. Голубые. Пьяные. Щеки румяные, губы алые. Ваня в удивлении приоткрывает рот. — Еще и текст этот неладный, а, Ванюш? — Угу. — Действительно напряженный ты. Андрей своей рукой отодвигает листок бумаги и карандаш на другой край стола. — Выпрямись. Искривление будет. Ваня послушно выровнял спину, потягиваясь. Зачем? Ваня и сам не понял. Возможно таким образом пытался вытянуть из себя смущение. — Андрей. — А? — Может хватит есть меня взглядом? — Когда хватит, тогда перестану. — Ты невыносим! — Ты минуту назад делал то же самое с моими глазами и губами. Засосать хотелось же. Я вижу. Ладони Андрея предательски легли на бедра Вани. Что вообще происходит-то блять? Руки ползут вверх. Ване их убирать не хочется. Наоборот, нужно, чтобы сжали. Смяли. Взяли. Ваня тяжело выдохнул, когда большие пальцы огладили ребра. — Что ты, Ванечка? — Это все по-пидорски очень. — Знаешь, Ванюша, я тебе не верю. Не верю тому, что хочешь уйти от этого. Если бы хотел — прирезал бы меня штопором. — Блядство ты ебучее. — Я-то что? Ты сам хочешь. Я же не собираюсь тебя в туза пороть или насиловать. — Ого, вау! Мне, наверное, тут надо спасибо сказать. — Не благодари. Одно твое слово — я отстаю, или наоборот, — нагло пристаю. Ваня замялся, а сильные руки стали медленно забираться под футболку. Бля, какая же глупость. Ваня выстрадано закусил губу, замычал. — Помнишь я читал, что мне приколов помоложе хочется. Руки Андрея выбрались из-под футболки. Прижались к скулам Вани. Придвинулся к Андрею с одной мыслью в голове: “Была ни была”. Мягкий, глупый поцелуй. Совсем юношеский. Пару раз зубами столкнулись, но будто бы плевать. Андрей отстранился первым. Стал целовать шею. Это выглядело скорее забавно. Будто фанатка, имитирующая оргазмы под Оксимироном. — Я тоже смущаюсь, Ваня блять. Не смейся. — Да я не от этого. Ваня наконец положил руки на плечи Андрея. Мягко чмокнул в щеку. — Сядь. Ваня сел на стол. — Я, право, рад, Ванюша, что ты меня молодым считаешь. Но у меня спина болеть будет. Кресло для кого? Ваня послушно скользнул на кресло. Из-за алкоголя в крови хотелось хихикать. — Ниче себе. И это ты не хотел, и я тебя вот так уламывал? Ну ты и блядина, Ваня. — Я женщину на твоем месте представлял. — Пизди. – Андрей нахмурился. – Если реально — сам себе сосать будешь. Ваня огладил щеку Андрея большим пальцем. Нагнулся поцеловать в лобик. Что-то совсем наобижал. — Ну, давай я скажу, что я хочу тебя и это будет смущающе для нас обоих. — Вань, лучше просто рот закрой. С тебя то слово не вытянешь, то в моменте ты пиздишь, как телка из порно. “Фак май пуси, кам инсайд” Пальцы Андрея стали забираться под резинку штанов, подминая и стягивая их с трусами на себя. Нагло пиздец. Андрей сплевывает себе на руку, что-то пробурчав. Теплая ладонь сжалась у основания полового органа. Андрей медленно провел вверх, завороженно наблюдая за тем, как кожа на члене сминается под рукой. Алкоголь заставлял подвисать на таких моментах. Андрей прижался губами к головке. Ваня вздрогнул, ухватившись за подлокотники. Стоило ли философствовать о пидорстве, если все древнегреческие философы поголовно мальчиков поебывали? Странные мысли приходят, однако, когда твой друг языком чертит спирали, причмокивая так, что уши закрыть хочется. А ты, раззявляя рот, стонешь и сжимаешь волосы на его голове. Андрей берет больше, и Ваня рефлекторно подает бедрами вперед. Рука спускается на затылок Андрея. Ваня надавливает. — Андрей, пожалуйста. Слишком хорошо. Какого хуя Андрей сосет похлеще любой бабы? Стимулирует головку вакуумом, наяриваяет у основания. Ну и блядство. Ваня откидывает голову. Андрей сует вторую руку себе в штаны. Не будет же Ваню взаимным отсосом травмировать. Хотя стоило бы. Андрей берет глубже. Рука устала, и он ее убирает, заменяя левую в штанах на правую. Челюсть тоже затекла. Но хотелось доставить удовольствие человеку, к которому пытаешь, непонятные для любого мужчины в тридцатник, чувства. Может кризис какой? Ваня чувствует, как пальцы на ногах сжимаются. Так и судорогу схватить можно. Боже. Как охуенно. Ну и пиздец. Ваня перестает сдерживать себя в стонах, но не потому, что раскрепощается. Чувствует приближение кульминации! Так у вас литродрочеров молвится? У Андрея во рту становится липко. В руке тоже. Он выпускает член изо рта, наблюдая как тот мякнет. Глотает. Ваню потряхивает. Глаза жмурит. Это что-то типа оргазма у мужика-не-пидора? Сдержанный. Андрею даже грустно, что его труды на заслужили крутой похвалы, тяжелого дыхания и закатанных глаз со словами “Майн либлингсман гиб мир офтен айнен бловджоб”. Андрей достает руку из штанов. — Салфетку подай. Ваня тянется за рулоном бумажных полотенец. Хватает Андрея за запястье. Сам вытирает ему ладонь. Это мило. Заботливо. Андрей улыбается, и Ваня целует его в уголок губ. — Ты колючий, Андрей. Спасибо за отсос, наверное. — Вань ты очень неблагодарный. Я никогда больше тебе сосать не буду. — А если следующий отсос с меня? — Тогда я подумаю. — Следующий отсос с меня. До стрима оставалось минут тридцать. Андрей уже знал, что на пятнадцать минут опоздает, потому что выпроваживать придется насильно — пригрелся под бочком. Они валялись на кровати и молча смотрели в потолок. Андрей поглаживал плечо Вани. Обоим хотелось в чем-то признаться. Но как-то стыдно. Неправильно. — Я скучал, честно. — Я тоже, Вань.