Я все отдам За продолжение пути. Оставлю позади Свою беспечную свободу.
Не потерять бы в серебре Ее одну заветную.
У Руневского проклятое чувство дежавю. Буквально недавно Алина вытаскивала из него серебряные пули, полученные от Караморы, надеясь больше никогда не повторять подобного опыта. И вот сейчас он лежит в своём поместье, в луже собственной крови с несколькими серебряными пулями в животе. История повторяется, только теперь... Теперь шансов у него немного. У них немного. Алина, самая смелая вампир-анархистка — его анархистка — прокричав что-то про то, что умрёт вместе с ним, загородила его собой, словив несколько серебряных пуль. Хочется взвыть от боли, даже не от физической, но из горла вырывается лишь хриплый стон, сопровождаемый кровью. Не сейчас, не сегодня. Не она. Но Алина падает рядом с ним, и Руневский видит на белоснежном, свадебном платье алые разводы, стремительно распространяющиеся на каждый сантиметр ткани. Лёгкая, полупрозрачная фата падает на лицо девушки, скрывая его. В медленно разгорающемся пожаре сверкающие крапинки на фате переливаются словно серебро. Иронично. Руневский видит, как трясётся над Алиной Карамора и злость пробирает до костей, проникает в каждую каплю медленно утекающей крови. Он шипит на него, не в силах что-либо сделать, чувствуя жжение от каждой серебряной пули в своём животе и давится собственной кровью. Карамору скоро из горящего здания уводит девушка и Руневский взгляд оторвать не может от Алины. Платье, по которому, не стесняясь, все сильнее расползаются алые разводы, длинная фата, усыпанная чем-то блестящим, все ещё отвратительно напоминающем серебро, — на фоне её тёмных волос всё смотрелось превосходно. Если бы не серебряные пули в них обоих, медленно убивающие, не горящее поместье, из которого им уже не выбраться, Александр был бы сегодня самым счастливым. Прожить оставшуюся вечность с любимой женщиной, что может быть лучше? В их случае просто выжить. Руневский из последних сил тянет руку к Алине, убирает фату, касается её лица, оставляя на нежной коже полосы от крови. — Алина... Шепчет тихо, в надежде, что она его услышит. Только голос его растворяется в треске поленьев и медленно обрушающегося здания. Не должна она так погибнуть. Кто угодно, но только не она. Алина с трудом открывает глаза. Живот от боли уже почти не чувствует, лишь острое жжение разрывает каждый миллиметр её тела. Больно и тошно. И Саша, все ещё живой, смотрит в её глаза внимательно, легко улыбаясь. Ещё живой, ещё дышит. Девушка руку кладёт поверх его, борется с желанием не взвыть от боли и получается у неё с трудом. Слезы предательски скатываются по щеке, но сил держать их в себе нет. Алина чувствует, как дрожит его рука и с какой осторожностью он стирает солёные дорожки с её лица. Руневский заворожен, не обращает внимание на творившийся вокруг ад, смотрит на девушку точно так же, как тогда, когда она в первый раз его поцеловала. Так, как он смотрел на неё всегда, с их первой встречи. И Алина дёргается в отчаянии. Не хочется умирать от слова совсем, не теперь, когда в её жизни все относительно наладилось и появился шанс на действительно счастливую жизнь. Мысли о всех своих смелых и безрассудных попытках избавиться от своей новоприобретенной вампирской сущности теперь ощущаются девушкой как издевка судьбы. Хотела умереть? Пожалуйста. Алина мысленно согласна с этим. Только Руневский такого не заслужил. Не после того, что он сделал ради неё: чему ему стоило не дать убить её, да и себя за самовольное обращение. И весь тот комок нервов, который она потрепала Александру с первого дня их знакомства, и не счесть сколько сгубленных сорочек при очередной попытке самоубийства — и это лишь малая часть того, что граф мужественно вытерпел от неё. Алине, самую малость, сейчас чуть стыдно. Самую капельку. А ещё Алина уверена в том, что их вальс, на её первом и последнем балу, она будет помнить даже после смерти. Саша все также смотрит неотрывно на свою почти жену, отводит в сторону надоедливую фату, все норовящуюся закрыть её лицо, покрывая ту алыми разводами. Алина чувствует, как медленно холодеет её рука, и как Руневский держится из последних сил. Губы Алины трогает улыбка, собираясь с остатками сил она произносит: — Свечников обещал нам устроить незабываемую свадьбу. — Девушка срывается на кашель, стараясь не отводить взгляд от мужчины. — И у него это явно получилось. Руневский делает последний рывок в сторону Алины и с губ его срывается крик боли. Серебряные пули обжигают все сильнее, но значения они уже не имеют. Губы их разделяют совсем несколько сантиметров и девушка поддаётся вперёд. Легко касается его губ, чувствует его кровь вперемешку со своими слезами. Руневский отвечает ей, совсем уже слабо, чувствуя как последние силы покидают его. Их прощание заканчивается быстро, со звуком трескающегося дерева и взрыва.А в облаках Застыл луны неверный свет И в нем Перемешались города и я Зову ее несмело.
Не потерять бы в серебре Ее одну заветную.