Котенок

Коты мягкие. На самом деле завести котенка было идеей Ацуши. Рюноске... а что Рюноске? Ему достаточно одного кота в своем доме. Но, видимо, это просто тяга к себе подобным? Так или иначе, бело-серое чудо теперь урчит, то растянувшись где-то на полу, то на подушках, то на диване, то вообще на любой поверхности, оставляет везде свою шерсть и лезет в тарелки... Хотя почему только в тарелки? Лезет везде, куда только можно, да и куда нельзя – тоже. Котенок довольно быстро привык к квартире и, кажется, чувствовал себя вполне себе уютно. И Ацуши этому бесконечно радовался. А Рюноске этого хватало. К тому же к нему котенок не то что бы рвался. Чаще сворачивался клубочком на коленях Ацуши и громко мурчал, пока тот с теплой улыбкой чесал его за ушком или наглаживал по спине. Так и засыпал – а Ацуши потом не мог подняться, потому что это значило бы его разбудить. А будить спящего котенка – истинное кощунство. Но сейчас Ацуши не было и они были наедине. Рюноске, свесившись наполовину почти с дивана, на котором лежал животом, болтал ногами в воздухе и смотрел на котенка. А котенок на него. — Долго будем играть в гляделки? — хриплое, будто его могут понять. И котенок вроде как не понимает. Но уши дергаются вместе с хвостом. И в гляделки, кажется, ему играть надоедает, потому что он отводит взгляд и потягивается, а после и вовсе переворачивается на спину, чересчур доверчиво открывая живот. Рюноске в жизни не признается, что этот котенок чересчур напоминает ему Ацуши. Он протягивает руку вперед, подзывает к себе, привлекает внимание тихим банальным "кс-кс" и наблюдает. Не то что бы надеется, просто проверяет. Но котенок переворачивается обратно, косится на руку, а после поднимается на лапы и подходит ближе. Пальцы сначала обнюхивает, не то что бы недоверчиво, но исследуя, проверяя тоже. Рюноске не торопит. Ему все еще не то что бы нужно. Но зато когда видно, что позволяют, все-таки запускает осторожно ладонь в мягкую шерсть. И смотрит за тем, как под нее подставляются, урчат, ластятся. Это... мило. И мягко. Рюноске укладывает голову на вторую руку, что опирается на край дивана. Гладить не прекращает, наблюдая за движениями собственной руки, позволяя себе чуть-чуть больше, проверяя, позволено ли, и получая сплошное разрешение, выражающееся в том, что живот и ему доверчиво подставляется. Никогда не думалось, что однажды будет так увлеченно гладить кота. Что вовсе это привлечет. Но на удивление приятно, на удивление нравится, а еще вызывает легкую, едва заметную улыбку, больше в глубине глаз, нежели на губах. Время как-то начинает бежать бесконтрольно, непонятно как, и за ним уследить становится сложно. Особенно когда толком и не пытаешься. — Поладили? — со стороны тихое доносится. Рюноске моментально голову вскидывает – не ожидал, что застанут за таким занятием, но котенок так удачно ровно в этот момент лапами за ладонь цепляется, что не вышло ее отдернуть. Вздыхает. Языком по губам проходится. Косится сначала на Ацуши, стоящего в дверном проеме – только вернувшегося из агентства, — потом на котенка, играющего с его пальцами. Но соглашается. Глупо отрицать, когда он выглядит настолько тепло и расслабленно. И Ацуши это радует. Ацуши, который моментально забирается туда же, на диван, под бок куда-то, и уже почти неосознанно выходит приобнять его свободной рукой. А тот и тычется кончиком носа в щеку, в то время как котенок тычется в ладошку. Со всех сторон одно и то же. Все мягкое, теплое, мурчащее. Ацуши рассказывает про день в агентстве голосом мягким – и при должном воображении можно представить, что мурчит. А котенок... просто мурчит. Перебирается со временем куда-то между ними, чтобы гладили с двух сторон – кому же не хочется больше внимания? Там же, кстати, и засыпает – но, ишь какой, просыпается моментально, как только его перестают гладить, и начинает мяучить. Рюноске приходится продолжать. А второй рукой параллельно гладит Ацуши. Делая вид, что просто так и нужно. Все-таки в окружении котов на удивление комфортно.