Дивный новый мир

Барби лежала на постели в гостиничном номере и горько плакала. Она не справилась и ушла из своего родного Барбилэнда, думая, что сможет жить в мире людей, если сильно постарается. Нельзя было вытерпеть высокомерные обращения Кена и просьбы принести пиво! Кен всегда был влюблен, а оттого робок и обходителен. Кен обычно бегал для нее за мороженым на пляже, платил за двоих в дорогих прибрежных кафе, натирал ее спину солнцезащитным кремом и наблюдал взглядом из-подо лба, стоя неподалеку, пока она обсуждала новый дизайн педикюра с девочками. Что такого увидел он в этом мире, что стал грубым, пошлым и начисто забывшим о существовании личных границ? Даже стиль одежды Кена сменился с примелькавшихся глазу маек и шорт на наряд довольного жизнью сутенера из мира людей. Барби терпеть не могла сутенеров, она бы могла запустить здесь рекламную кампанию по защите девушек от сексуализации, но сейчас сама была в опасности! Новоявленный Кен хотел сделать ее одной из своих подружек без обязательств! Но Барби не любила Кена. Барби была уверена, что по прошествии какого-то количества времени он перестанет терпеть ее отказы и придумает новый закон, по которому все Барби обязаны будут соглашаться на предложения Кенов. Барби не была готова выходить замуж, она не умела готовить и ненавидела шумные мужские попойки, она не хотела проводить ночи под боком узурпатора, от которого несомненно будет пахнуть потом и нести перегаром. Так что Барби неделю лежала в гостиничном номере и плакала. Она думала поплакать еще — обычно все-таки кто-то из парней прибегал. Но ничего не менялось — все, кроме нее, поддерживали Кена, и даже сломанная Барби, похоже, смирилась. У Барби не было денег, их просто не бывает у Барби в мире людей, и номер, в котором она жила, был в заброшенной гостинице. Здесь, по крайней мере, Кен вряд ли мог достать ее. Барби не оставила никаких намекающих на ее местоположение записок на холодильнике, Кены все равно никогда их не замечают. Она думала, что когда-нибудь все заметят ее пропажу и сразу прибегут с извинениями и проектом по переделу власти. Но внутри она с ужасом понимала, что девочки не могли прибежать и просто приехать — они теперь были обязаны носить каблуки, а если прибежать решит кто-то из Кенов, ей придется срочно уходить отсюда. Как будто мысли Барби оказались подслушаны, дверь отворилась от сильного громкого удара по ней. На миг подумалось, что это мог быть строительный кран и здание сносят. Но на пороге застыл объект худший, чем то, что она представила. Кен, поставивший руки на боки и смотрящий на ее заплаканное распухшее лицо с видом патимейкера. — Я нашел тебя, бейби! — воскликнул Кен, широко ухмыляясь. — Ты…что ты здесь делаешь?! — возмутилась Барби, сменив слезы на гнев. Кен медленно подошел к ней, и Барби заметила, что щеки его почти такого же розовато-красного оттенка, как у нее, и он не может отдышаться. — Ты не имеешь права говорить мне такое, красотка. Я, — он согнулся пополам, не закрывая рот, — бежал за тобой на десятый этаж. Барби шмыгнула носом и без тени сожаления взглянула на него, одновременно утирая слезы и скопившуюся под носом склизскую воду. В мире людей плакать было не так красиво, но она все равно думала, что это отличный способ воздействия на мужчин. — Ты всегда бегал за мной, Кен. Мне казалось, это тебе нравится. Она снова шмыгнула носом, похлопала глазами и выдавила из себя еще слезы. Кен в очередной раз нарушил личные границы и плюхнулся на постель, с которой пришлось тут же вскочить. — Знаешь, бейби… — Прекрати так называть меня! — О, ты еще не знаешь. Совет Кенов решил запретить использовать слово «Барби», теперь вы просто «подружки», или кому как захочется. Барби хлопнула себя рукой по лицу, не выдержав. Кен сузил глаза. — Не порть свое красивое лицо, оно должно будет красоваться в нашем семейном альбоме. Я, кстати, решил приобрести его здесь. Мне очень нравится мир людей. Жаль, что я не могу быть его президентом. — Ты катастрофически образован, Кен. Я не знаю, о какой семье ты говоришь, но мое тело — мое дело, это во-первых, — пришло время Барби ставить руки на бока. — Нет-нет-нет, я хорошо образован. Неделю назад наш новый государственный завод по производству Кенпродукции произвел достаточно дипломов, чтобы я занял пост президента даже без голосования. Теперь оно не нужно, ведь я — юрист, экономист, актер, инженер, хирург… — Ты — женоненавистник, лжец, подонок, я, я…убирайся! Зачем ты вообще пришел! — не выдержав закричала Барби. Только теперь она начала понимать, как велика ее ненависть к мужчинам. Она должна была стать президенткой, она долго шла к этому, каждый день заводя полезные знакомства и как собачку на поводке таская за собой влюбленного Кена, с которым они заключили бы брак в день инаугурации, который несомненно затмил бы последнюю, и стал бы самым счастливым днем в жизни Кена. В дальнейшем он был бы с ней каждый день — счастливый, бесправный, как и все остальные Кены, наконец-то получивший, что хотел, и неизменно поддерживающий все новые законопроекты. Кен схватил ее за ладонь, больно сжав безымянный палец, и потянул на постель. Барби завизжала, но Кен закрыл ей рот и навалился сверху, удерживая. — Я пришел, чтобы ты больше никогда не ушла от меня. Ты будешь моей подружкой без… а, нет, этот вариант ты упустила. Супругой. Другого выхода у тебя нет, ведь нет ни денег, ни еды! А в этом мире все сложнее… — жестокая улыбка украсила его безупречное, но как будто совсем потерявшее радость лицо. — Я все равно сбегу, — сказала Барби, чувствуя бегущие по спине мурашки. — Вместе с сыном? — Что? — Барби не поняла, что имеет в виду Кен, но когда его рука заскользила ей к промежности, начала брыкаться. Если Барби или Кены находились в мире людей долгое время, они приобретали половые признаки… Значит, Кен поехал за ней почти сразу? Он ей действительно дорожит? — Поздно, — холодно засмеялся он. — Ты хотела видеть меня своей собачкой, но сегодня я поставлю тебя в ее позу. — Кен, Кен… — торопливо позвала Барби, ласково смотря в синие глаза. — Это еще не конец, все можно исправить! Не нужно… Мы можем быть вместе и без того, что ты намереваешься сделать. Я ведь… прости! Не люблю тебя. Барби всегда боялась это произнести, но, наверно, сейчас был самый подходящий момент. — И я тебя не люблю, — спокойно кивнул Кен. — Но я люблю патриархат, а ты — феминизм. Да, не удивляйся, я прочел в местных книгах, как ваша незаконная преступная группировка называется. Называлась. И будь уверена, что совет Кенов уже запретил это слово. Мы оба любим насилие. Так почему бы не заняться им? Общие интересы… — он качнул бедрами, имитируя одозначное движение, — сближают. Через несколько лет почти все забыли, что такое Барбилэнд. На полках магазинов мира людей появился «Кенлэнд». В него играли мальчики, которые, вырастая несчастными и авторитарными, совсем отучали девочек от игр и принуждали их с раннего детства учиться готовить, и, главное, варить пиво.