Расположение духа

      Перед кордегардией образовалась целая очередь. Что символично, я оказался последним. Такое столпотворение здорово удивляло: что людям могло понадобиться в недружелюбном северном городе, от которого до ближайшей деревни семь тысяч шагов? Кстати, о негостеприимности… Двоих стража вообще не пропустила. Если парень вроде меня — тоже в бывшем поддоспешнике, для приличия переделанном в куртку — вышел из маленького здания спокойно и не слишком расстроился, то вслед бедному пожилому крестьянину, ойкавшему и характерно державшемуся за седалище, раздавался дружный ехидный смех. Мелькнула мысль: не зря брал с собой меч — в худшем случае выпроводят первым способом. Вторым побоятся! Пока ждал, некоторые особенно наглые снежинки успели несколько раз сесть мне на нос и ещё кое-куда. При их смахивании левой рукой — правая была занята котомкой на небольшом шесте — понял: брови и вовсе заиндевели. Пальцы тоже. Вот тебе и конец осени!.. Наверное, со стороны моё лицо выглядело, как морда духа метели; по крайней мере, солдат, жестом подсказывавший, что можно входить, сдержанно хохотнул в кулак. М-да…       Внутри холод хоть и не царил, как на улице, но, по крайней мере, наместничал. Единственная интересная вещь в тесной каменной пристройке грела не тело, а душу. Да и то не мою. Я подразумеваю маленький мешочек, серебряные и золотые деньги из которого один из солдат только что закончил пересчитывать и складывал обратно. Пара монеток провалилась между плохо сколоченными досками стола. Счетоводу пришлось искать их на тех участках пола, куда свет из окна не падал. А ведь для законной платы за вход в город хватало всего нескольких медяков, прямо как за одну полную ладошку зерна; ни о каком серебре речи не шло… Ай-ай-ай! Чесался язык спросить у стражника в самой чистой кольчуге и с наиболее трезвыми глазами — видимо, командира, — стоявшего прямо передо мной, хватит ли этого на повышение или на более приятное место службы; но он был на две головы выше меня и раза в полтора шире в плечах, так что…       — Ну, кто ты таков? — пробасил он. Из его окружённых внушительной чёрной бородой уст абсолютно справедливый и объяснимый вопрос непонятно почему звучал немного обидно.       — Путешественник.       Наверное, мой голос звучал грубее нужного. Но что поделать? Ненавижу этот вопрос: если отвечать развëрнуто, то придётся рассказывать и о путанице со статусом оруженосца, и о гибели отряда, и, что самое опасное, как — и почему — выжил сам… Командир стражи скакнул взглядом с котомки на меч и буркнул:       — И так ясно, что, ну, не домосед. По профессии кто таков? По происхождению, по титулу?       — По профессии воин, — ответил я уже спокойнее, без вызова. — Титулов не имею.       — Ага-а… Стало быть, из бродяг — бывших оруженосцев. Ну, я прав?       Ненавижу сообразительных!.. Я молча кивнул, и после следующего вопроса у меня немного отлегло от сердца:       — Ну, что ж, воин-путешественник… С какой целью ты воинственно припутешествовал в Кэррадайн?       Этот вопрос оказался долгожданным и неплохо приободрил. Дело в том, что я готовил ответ заранее и по наивности был уверен, что после него меня чуть ли не бесплатно пропустят. О-о-о… Ну и ошибка!       — Я здесь по приглашению. Городской аптекарь Майя Фаральда предложила мне работу. Письмо в котомке, могу показать, если это нужно…       — А я читать-то не особо люблю, ну, как и мои люди. Но на содержимое сумки всё равно надо поглядеть. Развязать можно на столе.       Командир стражи указал туда, где только что пелась торжественная ода честности и неподкупности его солдат. Шедевральный припев этой самой оды — мешочек с монетами — к тому моменту уже взяли со стола и перенесли в другую комнату. Из моей дорожной сумки до демонстративности тщательно вытрясали все вещи. Тут-то и начались проблемы. Если огниво, маленький обломок железа, для солидности называемый ножиком, и разная бытовая мелочь претензий не вызвали, то от одного вида картографических инструментов — пары линеек, циркуля и свитка с собственно картами — у доблестных охранителей порядка закружились стеснённые высокими и немного смешными шлемами головушки. С трёх сторон послышалось:       — Ну откуда создатель этой карты мог так точно знать, где у нас какие здания расположены? Ты её у шпионов достал, что ли? Или сам шпик? Ну?!       — Смотрите! Подписи-то на языке южан. Наверное, он и впрямь подосланный…       — Может, потолковать с ним в подвале, а? — Солдат, занимавшийся деньгами, рассмеялся настолько жутко, что моя душа ушла в пятки. И не вернулась. Его рот напоминал шахматную доску, только роль чëрных клеток играли те места, где зубов не было. Видимо, однажды шутки этого парня уже кому-то не понравились. Остальные два стражника даже не думали хохотать, а командир вообще посмотрел на шутника так, как глядят на скорбных умом; но тот, казалось, не обратил на скромную реакцию сослуживцев никакого внимания.       Оставалось только идти на хитрость:       — Стоп, стоп… Карту вашего города мне вместе с письмом отправила Майя Фаральда. Вот и весь мой шпионаж!       Я намеренно сделал смысловое и интонационное ударение на имени женщины-аптекаря, словно разжёвывая, как маленьким детям: «Май-я-фа-раль-да-а-а-а!». Это не помогло.       — Ну, ответил ты на один вопрос о своих бумагах из десяти. Дальше что?       — Давайте начистоту: вы правда хотите разозлить влиятельную особу? — Раз намёки не помогли, пришлось говорить «в лоб». — Майя у барона на хорошем счету. Остальное вы знаете и понимаете ещё лучше, чем я.       Перед ответом командир стражи ненадолго задумался.       — Ну-у-у… Значит, так. Пока иди сдавать меч, а мы тем временем пообщаемся с мадам Фаральда. Подтвердятся твои слова — платишь пять медяков и без проблем проходишь, а нет — так за ложь надо платить, а ты парень сообразительный, ну, даже без оружия не пропадёшь. Вон, в картографии разбираешься, хе-хе!.. — хихикнул он. Что ж их на юмор потянуло?       В закуток для хранения конфиската меня провожал первый из шутников — беззубый. Там было ещё темнее. Тонких, слабых, словно рахитных солнечных лучей из маленького окошка едва хватало на то, чтобы рыжая чëлка «шахматиста» добавляла разнообразия чёрно-серой палитре кордегардии. Я так и не понял, каким образом в этой обстановке он умудрился сначала открыть и закрыть сундук ключом, а затем, отыскав писарский стол, готовить документы. Оцените «честность» командира стражи. Читать его подчинённые, значит, не любят, а пером орудуют мастерски. Даже когда их отвлекают:       — Интересно, что бы вы сделали, если бы я был магом? Конфисковали бы у меня… Хм-м… Мозги? Или силу воли?       — Колдунов я опасаюсь в последнюю очередь. В городе есть защитные руны, да и опыт «разговора по душам» с милсдарями магиками у нас, так сказать, имеется, — ответил «шахматист», ни разу не оторвавшись от документов. От его новой ухмылки у меня пропало желание находиться в кордегардии и вообще что-то делать. Он сменил тему:       — Всё забываю спросить, как тебя зовут?       — Кайл.       — Кайл без фамилии. Так-с… Подпиши, если грамотный! — Я начертил гусеницеподобную каракулю и забрал бумагу себе. — Ни в коем случае не потеряй расписку. Кстати, ещё одна тонкость, — сказал беззубый, не торопясь подниматься из-за стола. — На будущее: зря ты старшому намекал на недовольство аптекарши. Только хуже сделал. Он её не любит.       — Мне пришлось сказать так. Просто подумай: не сделай я этого, продолжили бы вы вообще разговаривать со мной, «шпионом»? Сомневаюсь, — пожал я плечами.       «Шахматист» снова продемонстрировал неповторимую ухмылочку:       — А что до шпионов… Так у нас одни чудики неделю назад сначала притопали сюда с приглашением якобы от барона, а потом этого же барона чуть не зарубили. Позднее стало понятно, что письмо было поддельным. Представляешь?!       — Нет. Не представляю, — честно ответил я.       Мы вернулись в комнату, с которой всё началось. Там остался только командир стражи: другой солдат отправился в город, за Майей. Пока я ждал, мне ни разу не предложили сесть за «денежный» стол. Мило… Более того, через кордегардию успела просочиться ещё пара человек, и их проверяли совсем не так тщательно, как меня. Улучив момент, «шахматист» спросил:       — У тебя говор и внешность какие-то странные. Ты откуда?       — С Низин… — Мне пришлось схитрить, выбрав из двух народов, чья кровь вяленько протекала по моим венам, тот, с которым северяне дружили: взаимовыгодно торговали много десятилетий, воевали на одной стороне. Сделал я это неспроста. «Шахматист» не только выглядел типичнейшим выходцем с Севера благодаря коренастой фигуре, характерной горбинке на носу и мощному подбородку, но и казался немолодым. То есть мог многое помнить и понимать.       — Да неужели? Не очень похож!       Сомнения были куда более уместными, чем может показаться на первый взгляд. Мой голос весьма забавно сочетался со внешностью. В нём не чувствовалось типичной для выходцев из Низин жёсткости, то есть я говорил, как нормальный человек, без звериного рычания. Что до лица… В армии мне пару раз говорили, что вполне «низинные» болезненно-бледная кожа и обычный прямой разрез могильно-серых глаз с точки зрения чистоты крови стыкуются с тёмными кудрявыми волосами ничуть не лучше, чем голова медведя — с телом кабана. Вроде красиво, но правильнее отделять одно от другого!       Наконец Майя пришла. Не без приятного удивления я заметил, что она практически не изменилась за три года с нашего расставания. Тонкая, как юмор стражников, с волосами, чёрными, как он же — ни одной проседи; морщин тоже не наблюдалось… А ведь ещё тогда мою близкую во всех смыслах подругу трудно было назвать молодой.       Кстати, сама Майя смотрела на меня с куда меньшим энтузиазмом. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы повернуться к солдатам и кивнуть:       — Да… Это мой друг, всё верно.       На этом «шпионская» часть истории временно прервалась. Я собрал в сумку все вещи, кроме положенных пяти медяков. Стоит ли говорить, что командир стражи тщательно всматривался в королевский профиль на них и даже не постеснялся проверять их на звук и вес, подбрасывая над столом?       Первая половина пути к аптеке прошла бодро. Выслушав моё сбивчивое «признание в шпионаже», Майя только усмехнулась и пожала узенькими плечами:       — Слушай… А ты как хотел? Я же не писала, что городская стража у меня на побегушках. Кстати, покушение на барона случилось уже после того, как я отправила человека с письмом.       — Да ничего страшного. Лучше объясни, как твой гонец вообще нашёл меня? — сменил я тему.       — «Гонец» — это слишком скромное название для него. Знаешь… Он скорее кто-то вроде тебя: тоже много чего умеет.       Я невольно вспомнил недавнего парня, которого в город не пустили. Если он тоже наёмник… Зачастил наш брат в Кэррадайн в частности и на север в целом. Интересно, из-за чего? Спросил Майю об этом и о покушении на барона, но она отреагировала без энтузиазма:       — Слушай… Политика и преступность — те самые темы, в которых я разбираюсь хуже всего. Ничего не знаю. А что до засилья разных наëмников — просто сравни север трëхлетней давности с тем, как тут живут сейчас. Мы просто стали богаче. Намного… Отсюда и деньги на твоих товарищей.       Рядом с проходом к рынку вяло переругивались укутанные в два слоя тряпок нищие. Нищие, которых в Кэррадайне не было раньше.       — Так, а эти? Они тоже разбогатели?       — Ясно… Экономике тебя сэр Эрлем обучить не успел, верно? — Майя улыбнулась одним уголком рта и кокетливо сощурилась. — Да потому эта публика и появилась в городе, что теперь мы можем что-нибудь кинуть им в шапку. Раньше медяки не помешали бы нам самим.       Я призадумался. Рыцарь Эрлем научил меня, а ранее и других своих оруженосцев, многим полезным вещам. Например, «обесчещивающей вертушке» — такому удару мечом, после которого жертва, так сказать, теряет лицо. В прямом смысле: оно отрезается. Или тому, как нахамить знатному человеку и остаться безнаказанным. Даже знал несколько языков. Правда, только ругательную часть каждого из них. А вот когда дело доходило до тонкостей общественно-экономического устройства… Тут наш наставник был если не нулëм, то, по крайней мере, дробным числом меньше единицы. Но сам этого не понимал. Наоборот, считал себя очень дальновидным и проницательным парнем, неким подобием политика. Есть версия, что именно переоценка своих качеств и знаний привела его к гибели.       Дальше случился маленький парадокс. Как ни странно, я смотрел не на красавицу-Майю, а вверх, и прислушивался не к её сплетням и хвастовству, а к недовольному бурчанию самой природы — раскатам грома. Не каждые двадцать лет случается гроза со снегом вместо дождя. Скорее всего, более практично было бы глядеть, наоборот, под ноги — не споткнулся бы об оставленные кузнецами железки… Но тогда картина не изменилась бы внешне: мостовая выглядела, как отражение неба в кривом зеркале — тёмно-серые камни по цвету почти совпадали со рваным полотном туч, а трещины формой — и размером! — напоминали молнии. Да и гвалт толпы, возвращающейся с вечерней церковной службы, звучал мощно и вместе с тем глухо. Ни на что не смахивает? Таков Кэррадайн: беспорядком на небесах там никого не напугаешь — есть свой.       — Кайл! Ау-у-у… Не отвлекайся, а то молния в глаз ударит. Мы почти пришли.       Почему-то мне казалось, что внутри аптеки будет теплее, чем на улице. «Хитрый» глиняный пол, как-никак. Ага… Размечтался! Женщина-продавщица за стойкой дежурила в тёплой одежде, а сама Майя не собиралась снимать тулупчик даже на втором этаже. Последнее здорово меня огорчило: с удовольствием посмотрел бы, как она раздевается — а что, соответствующие воспоминания всколыхнуть, все дела… Даже весьма скудное освещение от одинокой лампады на столе и малюсеньких настенных свеч не испортило бы такой картины. Как и своеобразный запах лекарств. Кстати, об этом самом втором этаже с кроватью и кучей полезной мебели:       — Я думал, ты до сих пор живёшь в общинном доме.       — Помнишь, одна замечательная птица тоже «думала»? — усмехнулась Майя. — Не недооценивай богатство моих пациентов. Благодарят…       Мне, конечно, давно было понятно, что Майя, не будучи чеканщицей монет, всё равно делает деньги. Но накопить на отдельный дом?!       — Садись… Хоть мне и не терпится посмотреть на твои карты, но честнее было бы объяснить, в чём дело.       Я отложил сумку в угол и присел на довольно прочную табуретку. Майя расположилась напротив и, глянув на меня снизу вверх, начала рассказ:       — История долгая, но тебе наверняка понравится. Так… Суть задания в том, что нужно вернуть украденное. Это если сформулировать очень просто. На самом деле ситуация куда сложнее, там море разных нюансов.       — А как же предложить чего-нибудь горяченького?       — Заслужи сначала! — Майя прыснула, и стало понятно, что она всё же начала стареть. Просто это сказывалось не на внешности, а на голосе: смех был явно не таким звонким и полным жизни, как раньше. — Если вкратце, один довольно богатый пациент долго не хотел поправляться, и я неожиданно поняла, почему: его пращуры попытались кое-что украсть, а месть за эту попытку прилетела ему. Вот…       — Ты имеешь в виду маленького сынишку недавно подрезанного барона? Слухи о гниющем заживо знатном мальчике разошлись уже далеко. Правда, я ни разу не слышал, чтобы это семейство в древности грабило людей или воровало, — догадался я о подоплёке происходящего. К сожалению, Майя не оценила мою сообразительность и проворчала:       — Где я сказала, что они грабили именно людей? Про «людей» вообще речи не было. Кайл… Украденная реликвия, из-за которой начались неприятности, принадлежала вовсе не человеку, а духу. И возвращать её нужно соответственно.       — Узнаю тебя. Рассказ даже не начался, а уже что-то нечисто, — ответил я. Кажется, заметно грубее нужного. — В этом-то и проблема: «соответственно» — это как? Как это на практике будет выглядеть?       — Да не волнуйтесь об этом. Просто доставите находку мне, как доставили бы человеку, и всё, — известил о своём присутствии кто-то третий. Нет, что-то третье.       Я в ужасе повернулся направо. Надо же, говорящая стена! Особенной жути добавляло то, что Майя сидела спокойно, словно из двери в её комнату не материализовывалось парящее полупрозрачное существо с телом из переплетённых древесных корней. Признаюсь, у меня есть небольшая слабость: не могу контролировать свой свист при сильном удивлении, он срывается с языка сам собой.       — Здравствуйте. Я даже не буду спрашивать, как вы проникли в город и не поджарились, если в нём есть антимагические руны…       Существо, то есть лесной дух, коварно усмехнулось, продемонстрировав некое подобие зубов, больше похожее на шипы некоторых экзотических растений. Эта улыбка навевала малоприятные ассоциации. Так облизывается медведь, когда глупая добыча сама бежит к нему в лапы.       — Зря не спрашиваете. Зря, зря-я-я! Это было очень захватывающе и хитроумно, спасибо Майе. Да и поучительно. Словом, гораздо интереснее, чем история о том, как один любитель вырубать леса вместо них вырубил… Хм-м… Меня. Но она вам более интересна, да? Тогда начнём.       Я приготовился слушать. К этому моменту уже стало понятно, что в речи духа проскакивает самобытное «даканье», присущее покойному сэру Эрлему.