Морская пучина

Аякс медленно ведёт длинными пальцами по белоснежной коже, обходя стороной мерцающими звёздами синяки, они словно бутоны расцвели на худощавом теле, но ничуть не придавали красоты. Скарамучча жмётся, требуя больше тепла, дрожит и что-то невнятно шепчет, но вскоре успокаивается, когда наркотик окончательно распространяется по венам. Живительная дрянь, которая наполняет его силами на какое-то время. Маленькая кровать слишком тесная для двоих, но им достаточно и этого. Переплестись ногами, прижаться ближе, обняться крепче. Скарамучча утыкается носом в костлявую грудь, где через тонкую кожу, виднелись ребра, того гляди порежешься. А ведь когда-то это было мускулистое, спортивное, здоровое тело, но Скаре плевать, он ведёт кончиком носа вверх, проходясь по ямке между ключицами, а потом, наконец, поднимает голову, чтобы взглянуть в голубые почти потухшие глаза. Последний огонек в них разгорается только рядом с ним, только от любви к нему, наполняя силами на несколько минут. Аякс не может поднять голову, только поглядывает вниз, до смешного скашивая глаза. Для него песок струится сквозь пальцы, а морские волны ласкают их ноги. Солнце приятно греет, но единственное тепло, которое он сейчас получает, это тепло хрупкого, будто фарфорового, тела рядом с собой. — Ты меня любишь, Аякс? — спрашивает лениво, переворачиваясь на живот и нагло укладываясь на чужую грудь. Аякс заторможенно, но всё же кивает. — Больше жизни. Его рыжие пряди потемнели и сильно отросли. Веснушки на плечах и лице были как темные пятна на белой болезненной коже. Но Скарамучча всё равно наклоняется, целуя каждое созвездие на острых плечах. Они разлагаются, как и их комната перевёрнутая вверх дном: вещи разбросаны, везде раскиданы бутылки и окурки. Их прикроватная тумбочка завалена использованными пакетиками и шприцами. И только светильник освещал их сейчас, погружая весь хаос в полумрак. Этот блеклый свет, словно солнце, которое и мерещилось Аяксу, под лучами которого он наслаждался морским бризом. — Я хочу, чтобы так было всегда, — неосознанно шепчет он, закрыв глаза, всё больше погружаясь в водоворот ощущений. — Как? Расскажи, что ты видишь? У Аякса голос еле слышен, язык заплетается, но Скарамучча всё равно слушает, прижавшись щекой к груди, пальцами вырисовывая узоры на его руке, так же обходя стороной синячки на сгибе локтя и спускаясь к ладони, чтобы обвести все линии, а затем переплести пальцы. — Ты сказал, что любишь меня больше жизни. Что будешь делать, если я умру? Аякс тяжело дышит, смотря в потолок безжизненным взглядом. Добавить ещё дозы, и они бы и правда умерли, уплыв к горизонту на небольшом корабле. Но что-то постоянно останавливает его. Он думал о смерти, он мечтал о ней, но невидимые силы тянули его к свету, к лучшей жизни, к которой не было смысла возвращаться. Они бы попросту не смогли - слишком погрязли в этой мрачной трясине. — Я... Я не знаю.., — тихо ответил Аякс спустя время, когда казалось, что вопрос уже растворился в комнате. — Но ты говорил, что умрёшь вместе со мной. Либо сразу же после меня, — Скарамучча моментально изменился в лице. Переменчивое настроение - у него всегда это было, и сейчас его переполняли обида и злоба. — Скар... — Что?! Ты обещал! Ладонь сжалась в кулак, и он замахнулся, нанося удар. Не больно, но довольно ощутимо, особенно для того, кто сейчас в нетрезвом состоянии. Лёгкое жжение немного пробудило его от наркотической дремы. Чайки стихли, так же как и шум моря. Пришлось вернуться в реальность, от которой он так старательно пытался сбежать. Только вот следующий удар уже пришёлся в плечо и ещё один в ребра. Аякс перехватывает чужую руку, которая  уже была занесена над его лицом. — Ты что творишь? — огрызается он. Теперь и его терпение со спокойствием сходили на нет. — Ты обещал... Я ненавижу эту жизнь, и ты обещал уйти из нее вместе со мной. Ты клялся мне в вечной любви! — Скарамучча срывает голос, вырываясь и сползая с Аякса. — Я всё ещё люблю тебя. Безумно, — он отпускает запястье, когда тот резко дёрнулся, — Куда ты... Ляг обратно, ты сейчас даже стоять не сможешь. Скара шипит, потирая руку, а затем вскакивает с кровати. В глазах потемнело и стало не очень хорошо, что ноги подкосились, и он рухнул на пол, так и оставшись лежать там. Аякс подорвался к нему, свисая с края, пытаясь затащить его к себе. Перепады настроения стали слишком частым явлением в последнее время. Становилось тяжелее с каждым днём. И вот он снова прижимает к себе дрожащего Скарамуччу, только теперь тот обливался слезами, слушая тихие нашептывания. Никаких "всё будет хорошо", "ты справишься", "всё наладится". Этого не будет, они оба понимали. — Тш... Сильно ударился? Он качает головой, глотая слезы и цепляясь за Аякса, как за спасательный круг, только вот тот не спасет, но даст держаться на плаву какое-то время. Скара, прикусив дрожащую губу, поглаживает тонкую кожу в местах, куда только недавно бил. Не хочет говорить вслух слова извинений, поэтому просто нежно касается, стараясь не давить, будто по волшебству всё пропадёт и новые синяки не расцветут. — Я так больше не могу... — Знаю. Эта жажда уйти из реальности сыграла с ними очень злую шутку. Теперь действительно оставалось одно, мысли о котором Аякс старался отгонять, хотя и сам все понимал - им уже не спастись. Сейчас хотелось снова оказаться на пляже, пригретом теплым солнцем возле плещущихся морских волн. Хоть и знал, что утром снова будет мучиться от ломки, стараясь найти хоть что-нибудь, лишь бы унять ужасную боль в теле. Хотелось просто лежать со Скарамуччей, который окончательно успокоился и теперь смотрел пустым взглядом в стену, но, кажется, он тоже увидел то, что видел Аякс - бескрайнее море. Он просто хотел побыть хотя бы несколько часов в эйфории, и в последний раз насладиться иллюзией счастья с любимым человеком. На дворе глубокая ночь, одинокий светильник освещал комнату и два дрожащих тельца на потрёпанном матрасе. Лампочка пару раз мигнула, отгоняя мушек от себя, и погасла, погружая комнату в непроглядную мглу.