Арья
Ей было скучно. Прошла неделя с тех пор, как они приехали, и Арью уже тошнило от Красного замка. Что ж, её тошнило от мест, которые ей довелось увидеть, а их она могла бы пересчитать по пальцам одной руки. Это было нечестно! Она знала эти истории: старые проходы и тайные туннели, построенные Мейгором Жестоким, — их было так много, что люди могли заблудиться и умереть, прежде чем снова увидят свет. Ходили слухи, что драконьи черепа, которые когда-то украшали тронный зал, были где-то спрятаны, и их кости были такими большими, что могли проглотить её целиком. А ещё был сам Железный трон, который ей ещё предстояло увидеть. Вместо этого она сидела взаперти в Башне десницы, примеряя новые платья, которые никогда не наденет, и пришивая эмблему лютоволка. Она скучала по своей лютоволчице. По крайней мере, Нимерия была свободна, намного свободнее, чем она была бы в Королевской Гавани. Она заслуживала места без стен и высокородных придурков, задирающих перед ней носы. Глупый принц Джоффри всё-таки сделал что-то правильное, думала она. Санса тоже скучала по Леди, она знала. Её сестра громко плакала, особенно по ночам, когда думала, что её никто не слышит. Может быть, в следующий раз она будет умнее и не предпочтёт мальчишку своей семье. Но Мира не сделала ничего плохого. Она никогда не делала ничего плохого. Мира была совершенством, в отличие от Сансы, которая только и думала, что она именно такая. Иногда Арья обижалась на неё за это, но в глубине души она всегда была благодарна за то, что у неё был кто-то вроде неё, на кого можно было опереться, когда она попадала в беду. Как в крепости. Она заставила короля остановиться и спасла их волков. Арья не могла понять, как это произошло. Санса сказала, что король просто настолько умный, но она ей не поверила. Он бы вообще не стал утруждать себя менять приговор, оставив решение убить их. — Почему король послушался тебя? Мира в замешательстве склонила голову набок. Они сидели на балконе перед своими покоями, наслаждаясь лучами раннего утреннего солнца. Ни одно из этих дурацких окон не закрывалось, так что рассвет всегда умудрялся разбудить их. Но только не Сансу. Она проспала бы далеко за полдень, если бы септа Мордейн не вытащила её из постели. — Тогда, когда ты спасла Леди и Бренну, — пояснила Арья, теребя болтающуюся завязку на своих бриджах. Их ношение легко сходило с рук, когда их септы не было рядом. Миру это никогда особо не волновало. Она и сама носила их, но не сейчас; на ней было одно из тех новых платьев, которые она сшила сама, предназначенных не для Севера, а для того, чтобы привлечь внимание всех молодых лордов. И они обращали. Их отцу пришлось практически выгнать их из Башни. Джори велел всем стражникам не впускать никого, у кого не было официального дела к деснице короля. Однако это никогда не останавливало Ренли Баратеона. У него были официальные дела, а потом он пришёл прямо в их покои и забрал Миру на прогулку. Санса назвала это романтичным. У Арьи были для этого другие слова. Мира нахмурилась, снова глядя на море. Она часто так делала. — Он прислушался к голосу разума. Я просто случайно оказалась той, кто его озвучил. — Отец говорил разумно, но король его не послушал, а он его друг. Если бы Арья думала о чём-то большем, чем об утолении неугасающего любопытства, она бы заметила, как напряглась её сестра, как крепче вцепилась в подлокотник. Возможно, она даже уловила бы проблеск неуверенности в её глазах. Вместо этого она получила тёплую улыбку старшей сестры, объясняющую жизнь так, как могли только они. — И в этом была проблема. Иногда нужен кто-то, кто не является другом, чтобы внушить тебе немного здравого смысла. — Король, кажется, ужасно дружелюбен к тебе. Мира поднесла руку к лицу. — Арья… послушай… — Это сложно, верно? — Она вскочила со своего места. — Это то, что все любят говорить, когда не хотят ничего объяснять. — Ты знаешь, что это не то, что я имею в виду. И в глубине души Арья знала, но она хотела довести всё до конца, и её упрямство никогда бы не позволило передумать — не так быстро. Она подумала пойти в свою комнату и снова почистить Иглу, но в этом не было необходимости. Ей некого было проткнуть. Что ж, был принц Джоффри, но даже её сестра не смогла бы вытащить её из этой передряги. Когда она пересекала общую комнату, раздался стук в дверь. Мгновение спустя она открылась, и за ней показались Джори и какая-то женщина. Она была одета просто, хорошо, насколько это было возможно для Юга; её кожа была загорелой, а волосы — цвета воронова крыла. Арья услышала, как сзади подошла её сестра. Она задавалась вопросом, нравится ли Мире всё ещё Джори. Он не был Ренли Баратеоном, но когда они были моложе, они с Роббом поймали её и дочь другого лорда в конюшнях, когда те так на него смотрели. Они следовали за ней по замку почти неделю, издавая звуки поцелуев, пока их мать, наконец, не сорвалась и не предложила им сделать то же самое капитану стражи. Она скучала по Роббу. И матери. — Леди Мира, — начал Джори, быстро склонив голову. — Она здесь для вас с посланием от королевы. Женщина шагнула вперёд, её сиреневое платье едва касалось пола. Она была немного выше Миры, её волосы были уложены так, как это нравилось южным девушкам, чтобы казаться ещё выше, пока не присела в реверансе. — Я Сирена, миледи, ваша новая служанка. Королева попросила меня поступить к вам на службу, поскольку такая высокородная леди, как вы, должна рассчитывать не только на свою септу. У неё был сильный акцент, из-за чего её слова было немного трудно понять. Однако Джори, казалось, всё понял. Он выглядел так, словно ловил каждое слово. Приподняв бровь, Мира посмотрела мимо женщины на него. — Это всё, Джори, спасибо тебе. Рот капитана на мгновение захлопнулся. — Да, миледи. Леди Арья. Последние слова он добавил, подмигнув. Арья показала ему язык. Ей нравился Джори. Но не так. — Что ж, Сирена, хотя я и рада с тобой познакомиться, — начала её сестра, пожав плечами, — боюсь, ты ставишь меня в тупик. У меня дома никогда не было служанки. Что мне с тобой делать? Служанка улыбнулась, сверкнув зубами. — Хотя я, возможно, и не разожгу для вас камин или не приготовлю ванну, я здесь, чтобы проследить, чтобы это было сделано. Я могу сопровождать вас, куда бы вы ни захотели, выступить в роли посыльной и помочь вам одеться. Губы Арьи скривились. — Люди не могут одеться сами? Мира выглядела смущённой, но Сирена лишь усмехнулась. — Южная мода может быть очень сложной, миледи. — Это глупо. Это просто одежда. — Совершенно верно. Я сама предпочитаю что-нибудь простое, но я не подвержена критике. — Ну, ты не увидишь меня ни в одном из этих маскарадных платьев. Мира закатила глаза. — Увидит, если ты захочешь посетить турнир. Арья снова показала язык. — Вам нужна в чём-нибудь помощь, миледи? — спросила Сирена. — Если нет, я позабочусь о том, чтобы перенести мои вещи в соседнюю комнату. — На самом деле, у меня есть один вопрос. Кажется, одно из полученных мной платьев слишком… сложное. Сирена снова рассмеялась. — Я понимаю, миледи. Расшифруем его вместе? Они ушли, оживлённо болтая о платьях. Арья закатила глаза и пошла в свою комнату, гадая, заменят ли они проткнутые подушки или просто заставят её спать на них.~***~
Мира
Сирена, как оказалось, была не чем иным, как благословением для северянки, оказавшейся за пределами дома. Измученная перспективой разобраться в тонкостях южной моды, приличий и даже сплетен, Мира обнаружила, что её новая служанка полна полезных советов и проницательности. По её словам, важно помнить, что никогда не следует выглядеть побеждённой; исход ситуации гораздо менее важен, чем влияние на человека. Для Миры это не имело никакого смысла, но, собственно говоря, ничто к Югу от Перешейка не имело никакого смысла. Её служанка была дорнийкой, выросшей на берегу Узкого моря в семье моряков. То, как она оказалась в Королевской Гавани, было «печальной историей, которой никого не нужно обременять». Тем не менее Сирена спокойно относилась к жизни с яркой индивидуальностью, которую даже её отец счёл освежающей, пробормотав что-то о девушках и войне. Будучи обычно не любительницей посплетничать, Мира быстро обнаружила, что ежедневно вовлекает в это служанку, благоговея и хихикая над последними историями. Ничего сверх ужасного — у неё были свои границы, — лишь простые, глупые вещи, будто бы слишком важные для людей, которым явно нечем было заняться в своей жизни, такие как подбор цветовой гаммы и особый крой рукавов. Над этим она смеялась вместе со своими братьями, и именно такой компании ей не хватало. Сирена, по крайней мере, не приходила в её комнату пахнущая потом и сталью. Некоторое время спустя, за несколько дней до турнира её отца, Мира и Сирена оказались рядом с тренировочной площадкой, и они были не единственными пришедшими дамами. Территория находилась в центре гигантского внутреннего двора, окружённого со всех четырёх сторон замком с окнами наверху, через которые знатные леди могли смотреть на рыцарей и шептаться о том, на что обратили внимание. Территория была наполнена звуками лязга стали. И смехом — каждый раз, когда рыцарь успешно побеждал противника. Он поворачивался к зрителям, взмахивая мечом, и величественно кланялся. Юные леди улыбались и обмахивались веерами. Это повторялось несколько раз в течение часа. Похоже, действительно большинство рыцарей участвовали в этом представлении. Некоторые, казалось, проверяли сильные стороны своих оппонентов, но по большей части они просто хвастались. За исключением двоих. Под нишей, которую они занимали, сир Джейме Ланнистер и сир Арис Окхарт сошлись в довольно ожесточённой дуэли. В отличие от грандиозных выступлений других соперников, эти двое, казалось, действительно жаждали крови, отказавшись от всех изящных движений в пользу тактического преимущества. Это был совершенно другой танец, одновременно жестокий и беспорядочный, но в то же время гораздо более привлекательный, чем его отрепетированный аналог. Она всё ещё не отрывала глаз от сражения. Джейме, казалось, был из тех, кто никогда не вступит в бой, если только не хочет пролить кровь, из-за чего он походил на истинного северянина — не то чтобы кто-то признал бы это вслух, — а у сира Ариса, как и у его соперника, вряд ли был шанс с одной из зрительниц, поскольку оба поклялись не жениться. Им не на кого было произвести впечатление, только на самих себя, и единственный правильный способ тренироваться — это делать так, как они того хотели. Дуэль очень напомнила ей те, в которых Робб и Джон принимали участие дома. Обычно один злил другого, поэтому они ждали весь день, позволяя злости закипать внутри, пока мейстер Лювин не разрешал им. Затем они врывались на тренировочный двор, хватали деревянные мечи и избивали друг друга до потери сознания, пока не покрывались синяками и кровью. Вот только Джейме и Арис использовали настоящую сталь, и это начало её нервировать. — Вам нравится один из них, миледи? — спросила Сирена, отвлекая Миру от её мыслей. — Вы почти не отводите от них взгляд. Мира фыркнула совсем неженственно. — Мне нравится настоящий бой. — Ах, вы не любите наигранность? — Не люблю. Санса любит. Она заставляла меня снова и снова читать романтические сказки о рыцарях и принцессах. Честно говоря, они мне наскучили. Я предпочитаю настоящие. Краем глаза она увидела улыбку Сирены. — Вы бы преуспели в Дорне. Арис нанёс мощный дугообразный удар в сторону Джейме, который, если бы Ланнистер не увернулся, начисто отрубил бы ему руку. Вместо этого он воспользовался моментом, чтобы нанести удар по незащищённому левому боку Ариса. Это был скользящий удар, но достаточный, чтобы рассечь кожу на бедре. И вот так всё закончилось. Воины, тяжело дыша и обливаясь потом, остановились и объявили окончание поединка. На другой стороне площади зрители аплодировали — как и Мира. Они разошлись, даже не взглянув друг на друга, и в мгновение ока тщеславное зрелище продолжилось со следующей парой рыцарей. — Сир Арис хорошо сражался, но он никогда не был ровней Джейме. Мира чуть не подпрыгнула, когда рядом с ней появилась сама королева. Они с Сиреной едва успели присесть в реверансах и произнести: «Ваша Милость», прежде чем она продолжила: — Он является фаворитом на победу в турнире. Если бы наш младший брат был здесь, он, скорее всего, поставил бы на него все свои деньги. А посему мой муж поступил с точностью до наоборот. Несмотря на тему короля Роберта, которую, по мнению Миры, она никогда бы не затронула добровольно, Серсея едва ли выглядела обеспокоенной, когда упомянула его. Казалось, она будто что-то вспоминала, глядя вниз, на тренировочный двор. Джейме, видимо, был на грани того, чтобы утопиться, снова и снова осушая предложенные ему кубки с водой. Он почти едва ли заметил, как какой-то оруженосец забрал у него меч. Мира не была уверена, почему королева, казалось, была настроена мирно, но она не собиралась портить приятную атмосферу историей о том, что произошло между ними. — Это правда, Ваша Милость, — медленно начала Мира, — что сиру Джейме не нужно практиковаться? Серсея повернулась к ней; улыбка тронула её губы, хотя и казалась вымученной. Она повернулась к Сирене. — Оставишь нас? Служанка склонила голову и ушла прочь. Мира смотрела, как она уходит, внезапно почувствовав себя совершенно беззащитной. Их разговор на Королевском тракте потряс её, и ей ещё не удалось пообщаться с королевой после того, как она оспорила её приказ относительно лютоволков. Теперь, какой бы мир ни был между ними, ей казалось, что он ускользает у неё между пальцев. Небольшая часть её начала задаваться вопросом, разобьётся ли она, если прыгнет. — Это примерно так же верно, как сказать, что он родился с мечом в руках, — ответила Серсея, пока что без каких-либо признаков присущей ей враждебности. — Мой брат способен на многое. Однако слово «идеальный» — это не про него. Словно почувствовав, что о нём говорят, Джейме взглянул в их сторону. Он склонил голову, прежде чем исчезнуть обратно в замке. Серсея продолжала смотреть на то место, словно желая, чтобы он появился снова. Мира скучала по своему близнецу. Робб приходил домой с тренировки, сворачивался калачиком в Большом зале с книгой, которую рекомендовал мейстер Лювин, и притворялся, что читает её, пока она не спускалась по лестнице. Затем он продолжал расспрашивать её обо всём, что ему нужно было знать. Она нежно любила своего брата, и у него был отличный стратегический ум, но история и политика? В этих делах он был как лиса в курятнике. Что-то подсказывало ей, что в этом они с королевой похожи: спокойные умы и неистовые тела их братьев. Но она не станет этого говорить. Это только подлило бы масла в огонь, а она даже не могла надеяться узнать, насколько он разросся. — Я пришла извиниться, — внезапно сказала Серсея. — Тот случай на Королевском тракте был ниже моего достоинства, как в отношении моего мужа, так и в отношении ваших волков. Это была… крайность, но придворным дамам приходится бороться за каждое мгновение. Возможно, на Севере всё по-другому. У Миры было отчётливое ощущение, что Серсея не извинялась, по крайней мере, не по её «северному» определению. Это было оправдание, придуманное таким образом, что если и можно было свалить вину, то только на отличающиеся обычаи и невежество, в основном с её стороны. Так что, в некотором смысле, она, возможно, обвиняла её в том, что та просто не понимает. Или, возможно, королева была ужасна в извинениях. Она определённо казалась человеком, которому не приходилось делать это часто. Эта игра, в которую играли южные лорды, полная масок и скрытых намерений, была сложной, и Мире не особо хотелось играть в неё. — Нет необходимости извиняться, Ваша Милость. Это было ужасное происшествие, и я просто рада, что теперь всё позади. В зелёных глазах Серсеи было выражение, которое она не могла понять. С братьями было легко: они были ужасными лжецами и ещё хуже умели скрывать эмоции. Но королева была совершенно другим зверем. И «зверь», отметила Мира, стало подходящим описанием. — Что ж, тогда, возможно, мы сможем начать помогать друг другу. Я вижу, тебе понравилась служанка, которую я тебе прислала. Мира кивнула. — Да, Ваша Милость, Сирена очень помогла, особенно в том, чтобы приспособиться к Королевской Гавани. — Это я вижу, — ответила Серсея, окидывая её беглым взглядом. Платье Миры было бледно-голубого цвета и намного легче всего, что она взяла с собой. Она описала его так, словно на ней не было ничего, что вызвало смешок у её служанки. Рукава снова были с разрезами до локтя, но именно из-за изменения выреза декольте она не решалась выйти за дверь в это утро. Её плечи были слишком открыты, как и большая часть груди, ткань, наконец, стала тоньше, когда доходила до верхней части её грудей. Она чувствовала себя ужасно беззащитной и такой… бледной рядом с другими девушками. Хотя тихий голосок в глубине её сознания любил напоминать ей, что взгляды, которыми одаривали её молодые лорды, были не самым худшим из того, с чем она сталкивалась. Мира, возможно, покраснела бы на месте, если бы не помнила о своей компании. — Ты и твоя сестра хорошо вписались, — продолжила королева, не подозревая о её самокопании. — На Севере слишком мало глаз — и ещё меньше тех, кто ими пользуется. Комплименты не должны были настораживать, но Мира почувствовала озноб в летнюю жару. — Есть те, кто предпочёл бы, чтобы всё было именно так, Ваша Милость. Она задавалась вопросом, была ли это игра, когда каждое предложение имело в виду одно, но подразумевалось совсем другое? Какую же паутину всё это сплело в её сознании. — Возможно, — промурлыкала Серсея, делая паузу. — Ты не прогуляешься со мной? Мне нужно кое-что с тобой обсудить. — Если это ваш дорогой кузен, думаю, что он может подождать, Ваша Милость, — прервал Серсею голос, заставив замереть на месте. — Лансель Ланнистер — не тот, кому я бы доверил любую прекрасную леди. Её спасителем явился не кто иной, как Ренли Баратеон, на губах которого играла самодовольная улыбка: в конце концов, он обладал престижным положением брата короля и, таким образом, возможностью сказать нечто подобное без последствий. По крайней мере, без серьёзных последствий. Мира, возможно, съёжилась бы и умерла от взгляда, которым королева одарила своего деверя в этот момент, но Ренли лишь улыбнулся шире. Должно быть, это было обычным делом. — Лансель — прекрасный член дома Ланнистеров, — ответила Серсея, придав своему лицу нейтральное выражение. — Любая придворная дама была бы счастлива заполучить его. Ренли усмехнулся. — Я не припоминаю, чтобы вы или мой брат говорили раньше что-то даже отдалённо такое же доброе. Вы больше говорите, как Киван. — Мой дядя честный человек. — Ваш дядя — его отец. Они были на рынке, и она была мясом, из-за которого торговались. Она знала, что такое часто случается с дочерями лордов, но, почувствовав это впервые, она ощутила себя такой маленькой. Неужели так её отец разговаривал с лордом Болтоном и другими северянами? Конечно, всё было по-другому. — И скажи мне, какую пользу можешь ты от неё получить? Твой интерес к таким так легко угасает, — ответила Серсея, насмехаясь над Мирой. Она выглядела удовлетворённой бледным выражением, появившимся на лице Ренли, и удалилась. Её королевская гвардия последовала за ней. — Что ж, позже это станет интереснее, — сказал Ренли, наблюдая, как Серсея исчезает в коридоре. — Однако, по правде говоря, вас пощадили. Если бы Лансель не открыл рот, вы бы совсем запутались, за какую команду он играет. Мира ничего на это не ответила. Она просто наблюдала за Ренли, пытаясь его понять. То, что сказала Серсея, глубоко ранило, поэтому в этих словах должна быть доля правды; хотя это было настолько скрыто тонким намёком, что Мира не смогла бы догадаться, даже если бы попыталась. — Что она имела в виду? — спросила Мира; к ней вернулся голос. Она полагала, что требовать прямого ответа в таком месте было бы слишком. Ренли нахмурился. Из-за этого он выглядел странно. Они проводили много времени вместе, и его настроение всегда было весёлым. Даже если собеседник был далёк от идеала, он всегда обращал беседу во что-то лучшее. Только сейчас ей пришло в голову, что этот мужчина, стремящийся проводить с ней так много времени, по-прежнему был ей незнакомцем. — В юности мы все совершали поступки, которыми не гордимся. Учитывая разницу в возрасте между Робертом и мной, Серсея была рядом и видела большую часть этого. Он подошёл к перилам, облокотившись на них, чтобы лучше наблюдать за рыцарями. — Ей нравится это делать — выворачивать наизнанку ошибки, само твоё существо во что-то, чем оно не является, пока она не убедит тебя, что это всегда было правдой. А затем она заполучает тебя. Из когтей этой львицы нелегко вырваться. Мира медленно кивнула, видя в этом долю правды. — А что насчёт вас, Ренли? Лорд Штормового Предела фыркнул; к нему вернулось чувство юмора. — Единственное, что выворачивал я, так это лодыжку, когда пытался превзойти Джейме в фехтовании на мечах. Возможно, это единственная правда в их жизни — он хорош. — Я думала, он лучший? Ренли с улыбкой развернулся к ней, взяв её под руку. — Напомните мне познакомить вас с Рыцарем Цветов.~***~
Ренли
— Может, перестанешь ёрзать? Вздохнув, Ренли заставил себя не двигаться. Это была не его вина, что он не мог часами сидеть на одном месте, прихорашиваясь и пудрясь, или что там ещё Лорас любил делать в этот конкретный день. У него действительно были обязанности, какими бы ужасающими они ему ни казались. У него был Малый совет и дела лорда Штормового Предела. Не говоря уже о маленьком глупом плане, в который он был втянут. К тому же был ещё Станнис. Боги, помогите ему: если он получит ещё одно письмо с проклятым символом Драконьего Камня, он сожжёт ворон. Это было решение Роберта, и притом правильное. Станнис никому не нравился. Станнис не нравился даже Станнису. Людям нужен был кто-то, с кем они могли бы чувствовать себя комфортно. Даже Эддард Старк время от времени улыбался. — Ты снова это делаешь. Ренли опустил взгляд на копну завитых волос у своего бедра. Лорас, стоя на коленях, что-то поправлял на его доспехах, хотя он и не мог сказать, что именно. Он не помнил названий; указывающих жестов было достаточно. — Ну, может, тебе стоит перестать возиться. Лорас взглянул на него. — Нам нужно убедиться, что ты готов для участия в турнире. Нельзя, чтобы Лорд Штормового Предела выглядел недотёпой. — Не понимаю, какая разница. Ты всё равно победишь. Что-то слишком затянулось. — Лестью ты ничего не добьёшься, — ответил Лорас. Ренли подумал добавить, что это всё же привело его куда-то, но рука Лораса была в опасной близости от нежного места. — Тебе предстоит сыграть свою роль. Нельзя добиться расположения девчонки Старк без некоторых усилий. Ренли закрыл глаза и вздохнул. Ему действительно хотелось перестать позволять Лорасу втягивать его в эти дела. Побрить его? Отлично. Облачить его в доспехи, в которых он едва может передвигаться? Хорошо. Но ухаживать за Мирой Старк? — Мне действительно это нужно? Мира Старк на самом деле милая девушка, но я думаю, что с этим планом есть несколько… сложностей. — Он провёл рукой в перчатке по волосам Лораса. — Ты, например. Теперь Лорас вздохнул. Он встал, закончив возиться с каким-то ремешком, который был там внизу, и посмотрел ему в глаза. Они выглядели довольно мило, когда он был расстроен. — Ты точно знаешь, почему мы должны это сделать. Не притворяйся таким глупым, Ренли. Он закатил глаза. — Да, да, твоя сестра хочет блестящую корону, но я не понимаю, почему я должен быть принесён в жертву. — Ну, хочешь верь, хочешь нет, лорд Ренли, но тебе понадобятся наследники. Для этого нужна жена, и Мира Старк была бы вполне подходящим вариантом. Не говоря уже о том, что тебе мог бы пригодиться кто-то, кто знает, что творится в Штормовых землях. Ренли нахмурился. — Я знаю, что делаю. — Но ты ведь не в Штормовых землях, не так ли? На самом деле, я уже и не помню, когда ты был там в последний раз. Лорас был прав, как бы Ренли ни ненавидел это признавать. Хотя он серьёзно относился к своим обязанностям, ему также нравилось избегать их. В конце концов, он был третьим сыном; возможно, в юности он полагал, что ему светило лишь рыцарское звание или просто жизнь пьяницы, но потом Роберту пришло в голову возомнить себя королём. Для него эти земли по-прежнему принадлежали Роберту, если не их родителям. Он чувствовал себя ребёнком, играющим во взрослую жизнь. Восприняв его молчание как проявление слабости, Лорас настойчиво продолжил. — Тебе нужен лишь сын, а далее тебе больше не придётся иметь с ней дело. У неё в руках окажется весь Штормовой Предел и море людей, которые будут обожать её; она может оказаться в куда худшей ситуации. Ты же видел, как твой брат смотрит на неё. Он видел. Вся Королевская Гавань видела. И о том, что она сделала, пошли слухи. Никто не мог переубедить Роберта, во всяком случае, без скандала, полного проклятий и крови, но она сделала это. Лицо этой проклятой девчонки каким-то образом околдовало его брата. Он вдруг возомнил себя моложе на пятнадцать лет, впечатляющим воином, победившим Последнего Дракона. Это было действительно неловко. Ренли мог справиться с пьяным Робертом, но влюблённый мальчик — совсем другое дело. — С твоей стороны было бы милосердно забрать её у него, и я знаю, как сильно тебе нравится играть героя. Ренли фыркнул. — Если тебе так жаль её, женись на девушке сам. — В отличие от тебя, я всё ещё третий сын, — сказал Лорас, беря кубок. — Если ты действительно не справишься с постельной задачей, мы всегда можем попросить твоего брата сделать это и заявить, что ублюдок твой. Что-то похожее на чувство вины скрутило его желудок. — Вы, Тиреллы, точно не от мира сего, не так ли? Лорас помолчал, а затем понимающе кивнул. Он поставил бокал с вином и обнял Ренли за плечи. — Ренли, я знаю, что вся эта история причиняет тебе дискомфорт, но ты должен думать о картине в целом. Твой брат не король, мы оба это знаем, а Серсея… она ядовита, как и все Ланнистеры. Семи королевствам нужен кто-то сильный и способный управлять. Маргери сильнее всех в политике, если не считать нашей бабушки. Если кто-то и может справиться с этой ситуацией, то только она. Но если ты не заберёшь Миру, Роберт так или иначе оставит её рядом с собой. Она сломается под короной, если Серсея не сломит её первой. — Ты хочешь сказать, что мы делаем это ради общего блага? Не только для того, чтобы у твоей сестры была новая безделушка? — Что-то в этом роде. Ренли вздохнул, обдумывая варианты. На самом деле, у него их не было, но ему нравилось притворяться, что у лорда всё ещё есть выбор в этом вопросе. — Хорошо, хорошо, я устрою грандиозное шоу на турнире. Двор получит от этого удовольствие. — Он попытался пошевелиться, но обнаружил, что его суставы болезненно скованы новой броней. — А теперь помоги мне выбраться из этой проклятой штуки. — С удовольствием.