justify sex

Здесь сыро, воняет плесенью и развелось много крыс. На последнее жаловаться особо не хочется. Они небольшое развлечение, скрашивающее его серые будни… Он щёлкает пальцами и серый грязный мех мелкой дряни загорается синим пламенем. Громкий, почти потусторонний крик отражается ярким эхом от стен проклятой церквушки. Не ахти какое пристанище. Даби дергает хвостом и лениво зевает, краем уха вслушиваясь в то, что творится за каменными стенами. Ветер завывает, собирается гроза, трава пригибается почти к самой земле. Как-то отстраненно и почти меланхолично приходит осознание, что наверняка погнётся арка роз, что он так старательно устанавливал половину лета. Черные с синим, просты в уходе, радуют глаз, а еще из них выходит самая лучшая настойка и самые крепкие сонные зелья. Слабый запах алкоголя, терпкого меда и сырости разливается под потолком, и демон откладывает бутылку на край балки разминая шею. Фолиант бестиария на вымершем языке дроу, которым пользуется три с половиной живых существа на земле, недовольно шуршит крыльями страниц. В паху зарождается приятное тёплое воспоминание о кое-ком другом, кто шуршал по койке или скажем, вон на том алтаре, своими огромными алыми крыльями, пока отдавал долг… Но это так. Не более, чем хмельные размышления на голодный желудок. Студентики магических школ, которых целых три по округе, наведываются на его территорию с завидной регулярностью. Кто с дурацким обрядом посвящения, кто с тренировочными призывами, кто с попыткой подчинить. Маленькие, глупые, наивные детки. Даби инстинктивно облизывает верхнюю губу и чувствует, как клыки неприятно ноют увеличиваясь во рту. Вынужденная диета дает о себе знать. Он бы не отказался от молодого мяса… Последний на вкус был не очень. Не девственники всегда горчат. По его субъективному и весьма скромному мнению. Демон прикрывает глаза и свешивается вниз головой, вдыхая полной грудью. То густо, то пус… Энергетическое зелье с корнем мандрагоры, слабое послевкусие апельсинового пирога, тонкий шлейф пота и… О, похвально, взрывное заклятье. У кого-то все руки явно в бинтах. Он не слышит шагов, за что юному нарушителю балл и тут же минус сто, за возню, негромкое шипение проклятий себе под нос и оглушительный скрип двери. Петли надо было смазать, но… Раскаты грома, в сочетании с жутким скрипом в старой, проклятой церкви звучит до ужаса привлекательно и клишировано. Даби ныряет в ближайшую тень, таится в углу, выжидая и наблюдая. Дождь бьет в темные, замазанные витражи церкви, а звон капель отражается мерным стуком по крыше. Что ж. Вечер официально перестаёт быть томным. * Руны у пацана тонкие, изящные, каллиграфичные до ужаса, ни одна барышня так заморачиваться не будет. И пальцы у него и впрямь все в заживляющей мази, да в бинтах. То ли ученик, то ли только выпустился из UA. Темная сила клубится вокруг него густой сливовый тиной. Даби даже из ребяческого любопытства пробует чужую ауру на вкус. Дразнит вкусовые рецепторы, тут же отстраняясь и вновь сливаясь со тьмой. Взгляд рубиновых глаз обжигает. Владычица. Сколько тебе, шкет? Пятнадцать? На щеках все еще не сошла мягкость детского жирка, бледная кожа, светлые брови и волосы, что торчат будто после взрыва. Уши обыкновенные, человеческие, без примесей попался. Тоже неплохо. — Явись, — мощная волна обнаруживающего заклятья ласкает теплой волной тот темный угол где притаился демон, но… Сил и уровня владения магии у мальчишки явно меньше, для того чтобы стягивать гламор ночи с высшего демона. Заклятье неплохо бьет по щитам, но не более. Ухмылка режет ножом углы губ. Пацан выжидающе играет в гляделки с пустотой еще пару секунд прежде чем вернуться к своему прошлому занятию. — Беспечность убивает, — скрытый плотной пеленой завесы мурчит Даби. — Или приводит к иным малоприятным последствиям. Чужие перебинтованные пальцы складываются пистолетиком и автоматически выпускают с кончиков вязь взрывного заклятья, грызун, что все это время умывался и громко пищал в левом углу, буквально разлетается на части оставляя в напоминании о себе лишь брызги крови, да остатки внутренностей, что аккурат долетают до оккультного круга. Прелестно. Ну хоть целится он неплохо. Свечи мерцают, по полу тянет холодный осенний ветер, а стихия за окном бушует со страшной силой. Мягкое пламя свечей мерцает и отбрасывает тени. Магический огонь, черный воск, энергетика темной крови. Пахнет скорой трапезой. Мальчишка вновь переводит взгляд в его сторону, будто и впрямь что-то услышал. Тревожный, что неплохо, идиот раз приперся сюда без защитных амулетов. Даби подходит к нему вплотную и борется с игривым желанием щёлкнуть мага по носу когтем. — Ау? — смешливо склоняя голову напротив чернокнижника играется Даби. Пацан морщится, опускаясь на колени. — Потеряйся, — второе заклятье по уровню силы, все равно что первое. Даби проглатывает волну, перехватывая ее пальцами и закидывает в рот. — Говорю ж заебал. Он уходит в тень глубже, чтобы больше не нервировать своим астральным присутствием, а сам уютно располагается по-турецки рядом с начерченной пентаграммой. — Ну, заебать я тебя еще успею, — лениво комментирует демон, скучающе подпирая кулаком щеку. — И вот крайняя, руна неправильно указана. Хотя, кто меня слушает. * Ему нагло и сволочной хочется смеяться в голос, потому что пацан — это просто нечто. Призыв мощный, спору нет. Но объебаться с ведущей руной и произношением, да еще чтоб настолько! Это надо умудриться. Демон задыхается от смеха и встает в круг вслушиваясь в корявое произношение латыни. Вязь на перебинтованный ладонях четкая, красивая, аккуратная паутина магии. Загляденье, как и выписанные по кругу руны и не беда, что одна из них корявая, как вся смертная жизнь Даби. Магия сильная, гламор отметят не весь, но точно наполовину. Так что шкерится по углам смысла нет, да и не хочется. А вот сковырнуть что-то в пацане, залезть пальцами ему в грудь (не только в грудь, пальцами можно забраться и в другие интересные места) и посмотреть, что там такого скрывается, а заодно и пообедать, тянет со страшной силой. Искры заклятья разлетаются, снимая основную часть маскировки, а остальную демон лениво скидывает с плеч, будто грязную тряпку. Дышать тут же становится легче. Синее мерцание рун, переливы бирюзы по всей пентаграмме. Красиво. Но увы бестолково. Будь на его месте кто-то менее настроенный на игры и более голодный, круг бы пацана не защитил от слова совсем. — Последняя строчка отвратительнее моего посмертия, а я видел некоторое дерьмище, Взрывомен, — Даби лениво потягивается и скребет когтями пол. Хвост замирает перед самым носом чернокнижника, имитируя барьер и давая мальцу возможность посидеть в чистом неведении насколько же он идиота кусок проебался. — Как и все твое произношение. Парень, ты пока читал, я чуть христианство не принял. — Пиздишь много, — легкая вязь скрывающего заклятья прилетает прямо по губам. Поймать его клыками выходит даже слишком просто. — А говорили, что ты страшнее. — Народ многое болтает, — никакого страха, уже похвально. — Не каждый уходит от сюда живым. — Не мои проблемы, Штопанный, — мальчишка ловко встает на ноги и подносит к раскрытой ладони кинжал из черной стали. Редкий артефакт в их времена. Острие режет бледную кожу, прямо по линии жизни и в круг пентаграммы густыми, горячими каплями падают, скатываются, будто потеки сладчайшего фрукта капли темной крови. Даби демонстративно подхватывает пальцами подношение. Размазывает по подушечкам и подносит ко рту, бережно слизывая соленую влагу раздвоенным языком. Сочно. Ярко. Взрыв заклятий отдает конфетками, а невинность, просто подсластитель и вишенка на торте. — Я заключаю с тобой сделку служения, — алый глаз сверкает влажной магией. Пацану бы баиньки лечь и не выебываться, но… У каждого свой метод набивания шишек. — Назовись. Смешной такой. Демон глотает смешок разваливается на пентаграмме. — Не хочу, — нагло скалится он. — Не твой день, точнее, ночь, Взрывунчик. И ты слышал, что я сказал тебе про произношение? Пацан забавно вскидывает брови и быстро создает на запястьях новое плетение. О, изгнание. Как банально. Плетение мерцает жидким золотом, рыжиной бархоток и рунами ада. Такое себе местечко, чтоб там всем икалось, а Даби лично туда больше не ногой. Создать Якорь привязь в смертном мире было лучшим из решений. — Тогда, ебальник на ноль и ловишь тишину, где-то на уровне три метра под землёй, — ну вы гляньте, какие наглые малолетки пошли. — Очень боюсь, — вытягивая руку и демонстративно разглядывая блестящие при свечах когти, мурчит демон. — Еще предложения, Взрывомен? — Хватит пиздеть. — Хватит мучить мои уши своим отвратительным произношением, и было бы славно услышать твоё имя. А то, как-то это все невежливо. Мое имя требуешь, а сам не представляешься. Магия и знания разбивается осколками-брызгами по полу о невидимый щит. Чужое напряжение, мурашки по коже, первые трещинки неуверенности, ароматом полыни разливаются в воздухе. — Не будешь представляться? — сочувственно вскидывая брови наверх, продолжает насмехаться Даби. — Может мне самому глянуть, как тебя зовут? Зрачок мальчишки опасно сужается и в ментальном поле начинают проскальзывать шустрые попытки соорудить щит. Мило, но поздно. Даби тушит одну из свечей щелчком хвоста и мягко проскальзывает в брешь чужой ментальной защиты. В поддержку мальчишки, стоит сказать, что будь Даби на пару уровней ниже по силе, весь его красочный анал карнавал сработал бы, как нехуй делать. Но вот загвоздка. Он — это он. И простые фокусы идут лесом. Имя плавает на поверхности. Совсем близко, отголосок чужих голосов в черепной коробке. Вытащить и ускользнуть обратно. — Кацуки Бакуго, — знакомая, фамилия. Кажется, его мать экзорцист из восточных земель. Коронное взрывное заклятье, явно ее подарок сыну. Демон смакует каждую буковку и разливающееся беспокойство. — Как блять?.. Даби высовывает руку за пределы круга и аккуратно подхватывает плотную толстую свечу из черного воска. Оранжевое пламя в миг меняет свой окрас аквамариново-синем. Будто море. Или руны, что до сих пор светятся по кругу пентаграммы. Взрыв прилетает больно по плечу. Больно, но не критично. Похоже на укус юной штриги. След точно останется. Новое заклятье бьет в грудину, но врезается в усовершенствованный щит. Да и плести что-то подобное на ходу, с уставшими руками, такое себе. Бакуго ловко перепрыгивает через ряд скамеек, несется к заветному выходу, баррикадируя пространство вслед за собой. Умно, вкусно, неплохая тактика. Но не против высшего демона. Даби неспешно поднимается из круга, разминает затекшие мышцы и с упоением слышит, как пацан врезается в наглухо закрытые двери церкви. * — Можешь голосить по громче, я люблю шумных, — коготь цепляет темные тряпки и с упоением рвет их. Конечно же, гораздо, гораздо интереснее было бы связать пацана обездвиживающим заклятьем. Может даже сделать видимыми нити, чтобы те красиво оплетали зеленым свечением руки, ноги и широкую грудь… Но сопротивление и живое желание загнать кого-то в угол, куда лучше эстетики. — Я тебя настолько глубоко в ад засажу, что даже через сотню лет не сможешь выбраться оттуда, отпиздыш штопанный, — чернокнижник кусается, царапается, прижатый к хлипкой колонне дергается будто в конвульсиях, хотя и сам уже прекрасно понял, унести ноги целым хуй выйдет. Даби сканирует чужое сознание, лениво перебирает шумные мысли, наслаждается разливающимся по проклятой церкви запахом страха. Тот горчит. Будто сбежавший кофе с привкусом чабреца и вербены. Колено вклинивается между чужих стройных ног, а смех пузырится в горле будто выпитый накануне яблочный сидр. — Глубоко засадят сегодня только тебе, Взрывомен, — жарко выдыхает демон, фиксируя чужие ладони над головой и не отводя взгляда, от манящих рубинов. Зрачок Бакуго опасно сужается. — Засажу или съем, тебе решать в какой плоскости расплачиваться за визит. Даби демонстративно зевает, демонстрируя зарождающееся во рту синее пламя и острые клыки. — Свое, я возьму по любому, и мы оба это знаем, — блокирующее силу заклинание сдавливает шею мальчишки тугим ошейником. — Так что, либо ты ведешь себя, как хороший, послушный мальчик и я дам тебе выбрать способ расплаты… Либо ты уходишь отсюда выебанный без смазки и без какой-нибудь важной конечности. Скажем, ноги? Может руки? Ладонь скользит под свободные темные шаровары и обхватывает вялый член и сжавшиеся яички. — Половые органы довольны вкусны, — буквально мурлычет демон, сдавливая яички. — Особенно у девственников… Взрыв в чужой голове настолько явный, а чужие эмоции льются потоком, что наесться можно было и ими. Мальчишка ощущает все в десятикратном размере и такие заигрывания со смертью… что-то личное. Капля пота скатывается по виску мага, а тяжелое дыхание опаляет кожу. Очаровательно, он действительно выбирает между вилкой и в жопу раз (хотя может быть и не только туда. Губы и рот у него довольно трогательные и это можно использовать). Мальчишка шумно выдыхает и скрипит острыми белыми зубами, дергаясь в последний раз и проглатывая обиду вместе с осознанием, что лучше в данной ситуации иметь выбор, чем не иметь его. Кадык у него очаровательно нервно дергается. — Какие гарантии, что ты… — Ровно ноль, — скалясь и облизываясь информирует Даби. По крайней мере это честно! Хей, никто ни от чего не застрахован. — Но ты так рвался заключить контракт между нами, так… Все таки способ есть, но на моих условиях, ты мог бы, ну не знаю, взять с меня непреложную клятву, что я возьму свое и отпущу тебя? Серьезно, молодые маги такие дурные, он еще школу то не окончил. Горячая рука продолжает ненавязчиво ласкать и дразнить яйца, проходится по члену, согревая его магией и задерживается у головки просто обводя ее по кругу. — Непреложная клятва, — о, это достойно, этот взгляд. Ноль затравленного мальчишки, только уверенный чернокнижник, что просто унесет отсюда ноги потом. — Но тебе все равно придется назваться, штопанный ты мудень! Победная ухмылка и огонь в глазах. О. Наивное дитя, думаешь все так просто? Что ж. Демон цокает языком и дает ему пару минут насладиться своей иллюзорной победой. — Остальные зовут меня Даби, — он отступает и кивает на все еще мерцающую синим переливом круг призыва пентограммы. — Вперед, шкет. * Вязи и заклинания у него все-таки неплохи. Даби даже думает, что если пацан так отчаянно сейчас не сосредотачивался на грядущем первом разе, то наверняка бы подумал о ритуальном сексе. Привязать то он к себе демона не смог, но вот получить возможность увеличения силы через принятие семени, да запросто. Правда возникли бы трудности в виде удерживания в себе такого подарка в течение ночи, но они бы обязательно что-нибудь придумали бы. — Обещаю быть нежным, — растягивая каждую буквы на языке тянет Даби, стоит браслету непреложного заклятья обнять его запястье причудливым браслетом. — В жопу свою нежность засунь, — огрызается до последнего Кацуки. То насколько ему физически трудно смириться очаровательно. — Как раз собираюсь, — смешок заставляет мальчишку нервно дернуть плечами. Пацан сжимает кулаки, скорее рефлекторно, но шмотки на нем уже порванные, а взгляд мечется от свечей до круг и пытается понять, где же его блять разложат. Прямо на полу, а может где-то в районе старых хлипких скамеек. Порнушные образы, подсмотренные в книжках про инкубную горячку, наводняют чужой разум подобно потопу и Даби хочется не просто смеяться в голос, а может даже провернуть нечто подобное. Приправив чем-то похабным, в стиле, разве не об этом ты мечтал ночами, когда подкладывал подушку под бедра и терся о нее членом? Койка, конечно была бы предпочтительнее. Но отказывать себе любимому в пафосе антуража тоже не хотелось. В пальцах материализуется флакончик со смазывающим зельем. Даби демонстративно перекидывает его из рук в руки. А потом перебрасывает парню. Реакция хорошая, мальчишка ловит зелье буквально налету. — Растяни себя, — коротко бросает демон, заваливаясь на скрипучую покосившуюся скамейку. Чернокнижник комично приподнимает брови вверх и заливается краской, все равно что невинная девица. Ах да, точно. — Ты блять ох… — Я могу сделать это, — коротко фыркает демон, а потом еще раз демонстрирует длинные черные когти на руках. — только не гарантирую. Что это будет не травматично для тебя. — Будто тебя ебут такие мелочи. — Ебать они должны тебя, — Даби отчетливо понимает, что мальчишка тянет время. — Снимай штанишки, ложись или становись на коленки и устрой мне неплохое шоу. Раздевается маг быстро. Автоматически, выверенно, явно стараясь абстрагироваться от происходящего. Но это скучно. Даби ему такой возможности не даст. — Ноги по-шире расставишь? Хочу обзор получше, — он неспешно стекает на пол и садится напротив мальчишки, который неловко мастится голой задницей на прохладному полу. Парень набирает в грудь побольше воздуха, намереваясь выдать какую-то очередную пакость, но видимо вовремя соображает, что ухудшить свое положение все-таки может и поэтому вовремя затыкается, так и не проронив ни слова. Он разводит колени широко, выливает на пальцы вязкую субстанцию, откидывается голой спиной на пол и будто готовится к погружению под воду. Очаровательно, все еще слишком долго. Когтистые руки обхватывает голые ягодицы и чуть разводят их под возмущенную ругань. Палец прижимается к судорожно сжимающейся сухой дырочке ануса, а сплетение очищающего заклятья срывается с рук и волной проходится по юному телу. Это приятно и реакция тела не заставляет себя долго ждать. — Ты в край охуел?! — Мало ли, в первый раз, все дела, — подтягивая руку подростка ко входу дразнит демон. — Не знаешь, как правильно все делается, а я просто не хочу неприятных казусов. Щеки Кацуки вновь обжигает стыдливый румянец и это отчетливо видно при тусклом освещении магического круга и свечей. — Сначала разомни края, а потом уже начни растягивать, — Даби с упоением наблюдает за неловкими действиями чернокнижника, который и впрямь послушно выполняет инструкцию. Массирует, смазывает вход слишком обильно прежде чем зажмурившись, протолкнуть в себя палец по фалангу. Не больно, но стыдно и неприятно, особенно учитывая постыдные хлюпающие звуки, из-за перебором со смазкой. Он шумно дышит, упирается пятками в пол, ерзает на полу и ругается шепотом. Абсолютно, невероятно умилительно. Когти царапают бледную кожу, оставляют алые следы на ребрах, тянуться выше и ладонь полностью накрывает грудь. Ореолы сосков у мальчишки по девичьи большие и… чувственные. Стоит хоть чуть-чуть сжать, как тело под руками вздрагивает, а алые глаза тревожно распахиваются глядя с недоумением и ненавистью. Но реакция выдает мага с головой и ох, Даби правда очень хочет поиграться с чужой чувствительностью. Хвост обвивает острое колено, а рот ловит горошинку соска. Даби втягивает ореол в рот, имитируя своеобразный вакуум, пока сжимает меж пальцев другой сосок, буквально до боли. Горячие руки неосознанно прижимают голову демона ближе к груди и бедра приподнимаются вверх, толкая навстречу горячему телу. Если бы только Даби изначально знал, что пацана будет развести настолько легко, то провернул бы этот трюк еще у той сраной колонны. * — Лучше встань на четверрреньки, — «р» выходит бесконтрольно тягучей. Даби буквально урчит помогая устроиться в коленно-локтевой подростку, придерживая его за низ живота. — Вот так. Хоррроший, маленький маг. — Захлопнись, — скулит чернокнижник, приподнимая округлую задницу выше и демонстрируя раскрытую дырочку. Демон не удерживается от чисто ребяческого желания и цепляет тугие розовые края подушечками пальцев, заставляя мальчишку нервно вскрикнуть. Даби стучит тяжелой мясистой головкой по расселине меж ягодиц и имитирует фрикции толкая бедрами вперед-назад, подпитывая собственные действия заклятьем похоти. Немного поиграться все-таки нужно. Тем более, подобная штука гораздо лучше расслабляет и помогает задвинуть моральные терзания куда подальше. — Советую не брыкаться и максимально расслабиться, — прижимаясь грудью к чужой спине информирует он подростка. Мышцы растягиваются, аккуратно, тянуще. Наверняка приятно, неспешно, чтобы все как по маслу. Руки разводят чужие бледные ягодицы шире, проталкивает до половины и неспешно выходит, слушая негромкий всхлип. Вперед. Назад. Вперед… до самого основания и мягкого липкого шлепка кожи о кожу. На спине мальчишки заметны бисеринки пота, а мышцы буквально скручиваются от напряжения и возбуждения. Даби глухо стонет в чужую шею, ощущая, как идеально хорошо Бакуго сжимается на его члене. Он прикусывает клыками, оставляет засосы на шее, прикусывает мочку уха, неспешно отстраняясь. Темп он набирает неспешно, где-то меняет угол проникновения, после чего тишину проклятой церкви разрывает первый оглушительный стон. Простата может и не сундук с золотом, но тот эффект, который каждый раз выходит, стоит головке проехаться по ней при очередном толчке… просто бесценно. Кацуки скребет ногтями грязный пол, неумело подмахивает задницей в такт, стараясь насадиться под идеальным углом. Он ругается, стонет. Кажется о чем-то прочит в процессе и тянется рукой к своему члену. Надрачивает в такт движениям Даби, отчаянно старается подстроится и… в этом всем он такой послушно старательный, что дух захватывает. В какой-то момент Даби бессовестно утягивает юное тело к себе на колени усаживая мага будто куклу и трахает сочно, быстро с оттяжкой, вынуждая скулить и задыхаться, пока чужие губы не начинают бессвязно звать демона по имени, моля о разрядке. — Сожмись, — отвешивая шлепок смеется Даби. — А теперь попрыгай сам. И я дам тебе кончить. Кольцо сдерживающего заклятье светится синим у основания… * Сперма густыми потеками стекает по стройным бедрам и Даби борется с игривым желанием слизать ее или затолкать остатки во внутрь. Он укрывает обессиленное тело черными тряпками и прежде чем скользнуть во мрак гламора, оставляет на светлом загривке, у линии роста колючих волос следящую метку. На всякий случай. Мало ли. Вдруг такой золотой экземпляр понадобится на будущее.