Будни влюбленных призраков

Только-только перешедший порог поместья, возведенного в начале 1920-х годов хирургом Чарльзом Монтгомери, может ненароком заплутать внутри или как минимум растеряться – если, конечно, ему уже не доводилось бывать в таких огромных домах. Оно и неудивительно: стены укрывают в себе три этажа и высокий подвал общей площадью почти тысяча квадратных метров! Декорированный витражами Тиффани и свинцовым стеклом, итальянской кирпичной кладкой и панелями из перуанского красного дерева, в нем расположены бесчисленное множество комнат, каждую из которых давно облюбовали тамошние обитатели. К слову об обитателях: живым среди них оставался один-единственный, да и тот почти уж с сотню лет как перестал быть человеком – скорее походящий на инфернальное существо, он неизменно, не доставляя неудобств и неприятностей никому – ни тем, с кем делил дом, ни новоприбывшим, если только в том не было необходимости, – пребывал где-то в недрах подвала. Все остальные – неупокоенные души трагически погибших там в разные периоды времени людей, и некоторые из них не один год уж как всячески препятствуют заселению в особняк новых семей и одиночек. Препятствуют – потому что усвоили: осмелился обосноваться в имении почившей четы Монтгомери – и ты всенепременно покойник, чей призрак останется навечно заточенным в этом проклятом месте. Да, усвоили это и решили, что хватит с их дома напрасных смертей и призраков. В конце концов, бесцельно слонялись по особняку и без того не много не мало – целых двадцать семеро. Тейт Лэнгдон стал пятнадцатым по счету, почти сразу после своего родного брата Борегара. Он выбрал смерть в семнадцать лет, – прекрасном возрасте, когда человеку еще чуждо уныние повседневных забот взрослых, а в теле и мыслях бушует нескончаемый поток энергии; когда ум как губка впитывает новые впечатления, и хочется действовать, поскольку веришь в свое бессмертие; когда организм продолжает расти и пылает молодостью, а не увядает. Однако, как однажды сказала Вайолет, Тейт есть тьма. Поэтому учинив в школе бойню, лишив жизни пятнадцати сверстников, в самом разгаре юности он принимает смерть с распростертыми объятиями и становится пятнадцатым – как по количеству своих жертв – неживым постояльцем особняка. Вайолет Хармон при жизни являлась подростком-бунтарем, испытывающей большие трудности во взаимоотношениях с ровесниками. Как и Тейт, общению с оными предпочитала литературу и бунтарскую музыку, в частности гранж. Увлеченную темным романтизмом, ее подсознательно тянуло к мрачной стороне всего сущего и, как многие схожие с ней натуры, она была склонна к извечной саморефлексии. Однако, в отличие от Тейта, который не чурался выказывать вербальную и даже физическую агрессию, ее агрессия в большей степени была направлена на саму себя, что выливалось в периодические акты поверхностного селфхарма. Склонную к суициду Вайолет привлекала тьма; склонный к насилию Тейт был той самой тьмой. Сам того не желая, он подтолкнул ее к фатальному шагу: одним трагичным вечером она приняла смертельную дозу снотворного. Таким образом, однажды обретя друг друга, они остались вместе навсегда. Много чего хорошего и ужасного они пережили после. Был период, длящийся на протяжении нескольких лет, когда Вайолет не желала ни разговаривать с Тейтом, ни видеть его. Это стало его наказанием и оно было весьма справедливым, учитывая все то, в чем он провинился как перед ней, так и перед многими другими. Но страх перед бесконечным – пожалуй, во всех смыслах – одиночеством и изоляцией от внешнего мира годы спустя заставили ее переступить через собственную гордость и таки простить кареглазого блондина. Желание вновь оказаться рядом со столь родственной во многом душой было сильнее обид далекого прошлого – прошлого, которое в нынешних реалиях перестало иметь хотя бы маломальское значение. И вот, воссоединившись, Тейт и Вайолет, затворники особняка Монтгомери, сутки напролет стараются занять себя хоть чем-то, что в очередной раз отвлечет их от бессмысленного хождения по коридорам и комнатам или лежания на кроватях, лишь изредка разлучаясь на короткие промежутки времени, чтобы немного отдохнуть друг от друга, а затем вновь неразлучно проводить время неделями и месяцами.