По кругу

just watch as I crucify myself

В ее жизни мало что когда-либо шло по плану, и эта встреча точно не являлась исключением. Небольшой старинный (изящный синоним ветхому) дом на лондонской улочке ничем не выдавал в себе детективное агентство по отлову призраков, и Ирэн была совершенно уверена тогда, что кто-то шутки ради разместил это объявление в утренней газете. Но она была нищей и бездомной, оставившей за спиной свою пропитанную болью деревню, и единственное, куда могла идти — это вперед. Поэтому она поднялась по лестнице и постучала в дверь. Жизнь, конечно, имела свойство принимать причудливые повороты; вряд ли она могла догадаться в тот день, глядя в безразличные серые глаза незнакомого парня, что он станет ей ворчливым другом. Тогда он, цинично осмотрев ее с лохматой макушки до старых ботинок, лишь поинтересовался, работает ли она в доставке. Похоже, ему и в голову не могло прийти, что у такой странной особы мог оказаться выдающийся дар Слуха, такой, которого ещё не встречали в этом поколении. В самом деле, не на лбу же это написано. Зато его друг — начальник? арендодатель? — наверняка обладал даром провидца, раз уж с таким радушием пригласил Ирэн в их уютную гостиную. Оба парня выглядели едва ли на восемнадцать, и это значило, что она как обычно ввязывалась в сомнительную авантюру. С каждым успешно пройденным тестом улыбка хозяина дома становилась все искреннее, а его интерес к ее подделанным документам стремительно угасал. Да, этой девочке явно было не больше пятнадцати, но ее талант стоил того, чтобы пренебречь парой законов и инспекцией от ДЕПИК. К тому же ей негде было ночевать, а его слишком строго воспитывали, чтобы бросить одинокую девушку на улицах Лондона. Так это объяснил себе Айтварас, всегда соблюдающий грань между логикой и интуицией. Возможно, он не в силах был так сразу признать тот факт, что в зеленых глазах новенькой узнал давно привычную ему боль утраты. Уже позже, пройдя через множество стен в их недоверии к миру, он смог узнать про ее детство без родителей, и про тяжелую учебу, и про двух лучших друзей, лежащих в коме после чудовищного задания. На это Айт, умевший в нужные моменты быть чутким и искренним, легонько сжал ее ладонь и сказал, что она никак не могла это предотвратить. И это был первый раз, когда она при нем заплакала. Их совместное существование в доме на Портленд-Роу удивительно напоминало семейный быт: Шен умел делать буквально все, от готовки до бесконечных поисков информации, Айт вечно раздавал указания и источал загадочные ухмылки, а Ирэн неизменно закатывала глаза на любую его самодовольную шуточку. Они ели вместе, вместе сидели ночами над очередной головоломкой, вместе ходили на задания, вместе находили источники и нейтрализовали призраков. Иногда они приходили домой измазанные в саже, иногда покрытые речной тиной, ещё реже — счастливые и опрятные с карманами, полными денег. С каждым громким делом и дерзким заявлением подвешенного за язык Айта его смазливое лицо начинало сиять со страниц газет и экранов телевизора, а Ирэн все старалась как можно громче фыркнуть, чтобы скрыть очевидное. Она влюбилась в него буквально сразу, хватило ей на это меньше месяца. И дело было не в его переменчивых глазах, не в ямочке на правой щеке и не в бархатном голосе; не в том, что он возвышался над ней на добрые три головы, что дал ей работу и кров и что с исключительным тактом совершенно не лез к ней в душу. Просто однажды на задании он в очередной раз загорелся искренней радостью от осознания, где им найти источник местного полтергейста, а она увидела это и едва не выронила рапиру. Следующим вечером, обсуждая их приключение за совместным ужином, Ирэн не могла перестать смотреть на его смеющееся лицо. Она хотела поцеловать его улыбку. Эти быстро потяжелевшие, обухом упавшие в нее чувства она закрыла на глухой замок в первый же год жизни вместе. У Айта на уме была только работа, призраки и оплата штрафов за нарушения всех возможных правил, а уж точно не тощая нескладная девочка с растрепанными волосами, живущая у него на чердаке. Айт был ослепительным в своем азарте, в многообразии его жизни, и порой Ирэн просто сидела рядом с ним и Шеном и тихонько слушала, как они обсуждали что-то известное им обоим. В такие моменты она вовсе не чувствовала себя лишней, напротив, растворялась без остатка в спокойствии и комфорте. Как жаль, что это не могло длиться пару вечностей. Она не заметила, в какой момент это произошло, как их с Айтом шутливое взаимодействие, долгие разговоры и уютное молчание начали сходить на нет. Она не знала причину, по которой он убирал свою руку с ее, стоило им убежать в относительную безопасность от неминуемой гибели, почему с таким остервенением реагировал на каждую новую ссадину, которыми Ирэн вечно была украшена с ног до головы. По привычке она списывала все на свою глупость и некомпетентность, совсем немного — на Айтов сложный характер. Вскрыть его настоящие мысли и, упаси боже, чувства было куда сложнее, чем старинный склеп. Его лучший друг сильно походил на босса своим эмоциональным запором, наверное, поэтому Ирэн так вписалась в их компанию. Правда, в тех моментах, где она гневно выплескивала все свои недовольства и переживания, Айтварас лишь сжимал челюсть и хмыкал с показным безразличием. Ирэн порой хотела его ударить, когда он так делал. Если бы он когда-то сказал ей, как это злит его самого, она бы не поверила. Айт не позволил бы ей узнать, как ворочается ночами от бессонницы после того, как она в сотый раз чуть не погибла на задании. Он скорее съел бы собственную рапиру, чем обнял ее за талию, как хотел тысячи тысяч раз. Потому что каждое прикосновение к ней коротило его хуже призрачного захвата, потому что каждый нежный взгляд в ее сторону сопровождался многозначительным Шеновым; потому что она была его подчиненной, его подругой, его семьей. Он отвечал за нее, он болел за нее, он готов был подставить свою шею и семейный бизнес, чтобы она осталась с ним рядом. Если бы его мать не погибла ужасной смертью на его глазах, то она бы непременно отчитала его за такое безрассудство. Айтварас навсегда запомнил, какого это — хоронить своих близких. Помнил и никогда никого больше близко не подпускал. Ирэн это не устраивало. За годы рядом она все знала о его неумении делиться и быть искренним и изо всех сил старалась заслужить место в его присутствии. Понятное дело, что он и не посмотрел бы на нее, будь она бездарной; должны же были все ее невзгоды Слышащей окупиться хотя бы таким образом? Она согласна была на роль подруги, коллеги, соратницы, лишь бы ее не гнали, лишь бы ей верили. Она многое могла вынести, но не отвержение, нет. Только не снова. Точка невозврата была пройдена, стоило ему снова шарахнуться от ее плеча, когда они хромой кобылкой выбирались из едва не разрушенного ими же дома. Поначалу оглушенный и раненый, Айт покорно оперся на нее, от чего девушка согнулась под его весом, а потом поймал ее теплый взгляд и тут же отпрянул. Настороженно она попыталась узнать причину, на что он привычно уже отмахнулся и поковылял вперед. Тогда она назвала его придурком и ушла другой дорогой. Дойдя до дома, она обнаружила на кухне перевязанного Шеном босса, остывший чайник и коробку своих любимых конфет. Смерив его тяжелым взглядом, она отодвинула скрипучий стул и села напротив. — Если я тебе надоела, я могу уйти. — Куда? — удивленно моргнул Айт, не ожидавший такого выпада в свою сторону. Разве он не купил ее любимый шоколад? — В другое агентство, наверное. Хотя с нашей репутацией меня вряд ли туда возьмут даже с моим даром. — Кто сказал, что я тебя отпущу? — он старался непринужденно откинуться на спинку стула, однако резкая боль в раненом плече весьма невовремя дала о себе знать. Ирэн сначала тревожно дернулась к нему, но остановила себя и скрестила руки на груди. — Так зачем держать рядом того, кто тебя раздражает? — не сдавалась она. Ее достали бесконечные недомолвки и отмашки, трусливые побеги при каждой попытке разговора. Она не нуждалась в благотворительности, и если Айтварасу его воспитанность не давала уволить надоевшую подчиненную, то она ему поможет. — Что меня раздражает, так это твоя вспыльчивость, — светски поделился Айт, на что она показала ему средний палец и встала из-за стола. До него вдруг дошло, что с нее действительно станется развернуться и уйти. — Постой! Извини. Сядь со мной рядом, пожалуйста. Она поджала губы, упрямо встала между столом и дверным проемом, два шага отделяли ее от выхода. Как назло, проклятая боль не давала Айту подскочить с места и приблизиться к ней. Хотя никакая боль не остановила бы его, попади Ирэн в опасность, но эта отговорка сейчас его успокаивала, несмотря на всю свою мелочность. — С чего ты взяла, что я плохо к тебе отношусь? — осторожно начал он, стараясь незаметно подключить свое знаменитое обаяние. Если б не его острый ум и язык, это агентство давно бы закрылось, еще до того, как кто-то из них троих погиб бы по глупому стечению обстоятельств. Если б не его умение уговаривать и убеждать, Ирэн не жила бы здесь вот уже два года. По крайней мере, он в это верил. Девушка стояла на месте, будто гвоздями прибитая, и смотрела на него совершенно непонятным взглядом. Для нее, всегда носившей каждую эмоцию на лице, это было необычно; вроде бы он видел злость, тут же сменившуюся печалью, надеждой, отчаянием, яростью, словно калейдоскоп. В итоге плечи ее опустились, брови сильнее нахмурились, а лицо стало попросту несчастным. — Ты бегаешь от меня, как от призрака, перестал говорить со мной, хотя раньше мы всегда болтали вечерами, ты не даешь себе помочь, хотя к этому я давно привыкла, и бросаешь мою руку, будто я чумная, и я просто не понимаю, чем так испортила тебе настроение, что ты отворачиваешься от меня, но если бы ты просто сказал, то я поняла бы, разве я мало сделала, чтобы заслужить твое доверие? Голос ее сорвался на последних словах, и Айт к ужасу своему понял, что довел ее до слез. Мысль об этом наполнила его таким виноватым ужасом, что он вскочил со стула, забыв о ноющей боли. Оказалось, что дорога до Ирэн занимала всего три шага, а обнять ее было проще, чем дышать. В ту же секунду все упущенные касания ощутились такими абсурдными, такими ненужными; каждое сомнение, которое жило в его голове и не давало смотреть в ее сторону, растворилось в этом объятии. То, какой крохотной она была в его руках, как ее ладони прошли по его бокам и обняли спину, как согрели каждую рану и каждый внутренний орган его тела — это единственное, что действительно имело ценность. — Прости, я… — Кхм, — послышалось из-за спины, и перепуганная Ирэн тут же разомкнула объятия. Весьма помятый Шен стоял в дверном проеме и не имел никаких шансов протиснуться между ними и столешницей. — Не хотел мешать, но я со вчера ничего не ел, так что уж извините. — Нет, мы… — затравленно ответила девушка, изо всех сил не глядя на своего бессовестного начальника. — Приятного аппетита. Я пойду к себе, пожалуй. — Ирэн подцепила со стола коробку конфет и убежала наверх по лестнице. — Не смотри на меня так, — меланхолично сказал Шен своему другу, который по возможности к этому моменту уже испепелил бы его взглядом. Не беспокоясь о раненых чувствах Айта, он включил огонь на плите и начал делать глазунью. Айт кипятился примерно с минуту, потом выдохнул и вернулся за стол. — Не ты ли битый час доказывал мне недавно, что между вами ничего нет и быть не может, потому что… Что там было? Я не запоминаю чушь. — Я тебя ненавижу, — раздраженно сообщил ему Айт. Шен по этому поводу не переживал — за годы их дружбы он слышал в свою сторону вещи куда хуже. — Смотри, чтобы наша одаренная не сказала тебе то же самое. На твоем месте я не протирал бы тут стул, а шел за ней на чердак. Айтварас просидел еще минуту, собирая в голове разбежавшиеся слова, которыми ему придется объясняться с Ирэн. Мысль о том, чтобы признаться ей в своих идиотских, никому непонятных чувствах была чудовищной. Он представил, как расширятся ее глаза от удивления, как она будет глупо избегать его повсюду, как будет неловко краснеть от его близости — сильнее, чем обычно. Это все испортит: их хрупкую дружбу, привычный уже мир, баланс в команде и прочие неважные вещи. Он представил, как она собирает вещи и уходит за порог. Дорога до чердака заняла у него мгновение.