🧁🧁🧁
Сынмин с детства любил сладкие булочки, всякие выпечки, внутри которых было вкусное повидло абрикосового вкуса, маленькие лимонники, покрытые сверху лимонной стружкой. Все это – сводило и так бездельника-сладкоежку Сынмина с ума. А недавно открывшаяся рядом пекарня – тем более. Ему нравилась эта черта города - и он имел страсть к мучному, глядя на все эти пышущие жаром булочки, пончики, батоны; разглядывая сэндвичи с разнообразной начинкой, он просто не мог устоять. Пекарня была совсем недалеко от дома Кима. Он наткнулся на нее, когда проезжал мимо на велосипеде. Запах свежих булочек заставлял слюну скопиться во рту. Он уже мечтал стать постоянным посетителем в маленьком заведении, открытие которого он ждал с таким предвкушением. — Извините, но сегодня закрыто, – говорит мужчина в зелёном фартуке, испачканном мукой в кое-каких местах. Он был невысокого роста, его черные смолянистые волосы падали на лоб. У него небольшой нос, так же испачканный мукой, тонкие губы, – нижняя была более припухлой! – он был хорошей формы, и сразу не скажешь, что он работает в пекарне, готовя тортики и булочки. Даже звучит смешно. — А когда вы откроетесь? – Сынмин в мыслях даёт себе подзатыльник, за то, что не соизволился даже поздороваться. — С завтрашнего дня пекарня будет уже работать и принимать клиентов. Мы будем очень рады, если вы придёте ещё раз и попробуете наши булочки, приготовленные по особому рецепту, – с улыбкой на лице вежливо произнёс работник пекарни. — А сейчас нельзя? – Мужчина приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но слова застревают в горле. Наглости мальчишки стоило позавидовать. — Извините, но... — Мне лень ждать, – отрезает он. Чанбин выпучивает глаза, испустив судорожный вздох. «А парень не сдаётся» – думает он. — Наглый, – шепчет тихо Чанбин, но так, чтобы его не было слышно. Сынмин стоит возле двери и смотрит как истукан, хлопает своими невинными щенячьими глазками, и ждёт. Просто ждёт. Мужчина делает тяжёлый вздох. — Мальчик, – начинает он. — Я не мальчик, мне двадцать два. — Что ж, не мальчик, – говорит он, снимая свой фартук с головы и бросая его куда-то на стол. — Повторюсь ещё раз, мы уже закрыты, наша пекарня даже не успела открыться. — Ну и что? — Ты издеваешься? — Нет, – Продолжает строить из себя дурака. — Как тебя зовут? – интересуется он, сунув руки в карманы джинсов. — Сынмин, а тебя? — Меня Чанбин, – он улыбается краешком губ. — Сынмин, давай ты придёшь завтра, и я тебе продам что-нибудь, хорошо? — Это долго. — Так, значит? – Чанбин уже не знает, что делать с этим несносным мальчишкой, ведь отступать он явно не намерен. Сынмин всё так же продолжал стоять и ожидать чего-то. Правда, он сам не знал, чего именно. — Сынмин, я хочу чтобы ты ушёл. — А я – нет! – отрезает он. Чанбин, видимо, борется с желанием закатить глаза. Мальчишку хочется прибить, и это желание возрастает в геометрической прогрессии. Мужчина уже собирался уходить, но этот парень буквально отнимает его время, не давая тому закрыть пекарню. — Ладно, что тебе нужно? – парирует пекарь, скрещивая руки на груди. — Я хочу попробовать те булочки, которые у вас на витрине, — говорит Сынмин как ни в чём не бывало. — А ещё я видел у вас кексы, с чем они изнутри? – спрашивает он, проходя внутрь пекарни, рассматривая всякое мучное на столе. Они так и привлекали к себе внимание. Чанбин усмехнулся, смотря на парня, что сосредоточенно рассматривал кексы, которые даже не были готовы до конца. Он наблюдал, как Сынмин ходил вокруг витрин, начиная рассматривать обыкновенные булочки и заканчивая пирогами. Он останавливался у каждой витрины, разглядывая выпечку совершенно причудливой формы, и с наслаждением вдыхал аромат свежеиспеченного хлеба. — А деньги-то у тебя есть, мальчик? – спрашивает Чанбин, поглядывая на него исподлобья. — Во-первых, хватит называть меня мальчиком. Во-вторых, у меня есть деньги. — Невозмутимый мальчик, – Сынмин закатывает глаза, а затем проходит за витрину, выбирая свою сладость. Он пальцем проводит по подбородку, будто думает над своим выбором. Тщательно. — У тебя мало времени, я скоро ухожу и мне нужно закрываться, – предупреждает Чанбин, становясь возле него, вновь скрестив руки. — Да подожди ты, – шипит Сынмин, даже не смотря в его сторону, будто булочки и кексы для него самое важное, что есть в этом мире. — Что внутри в этих булочках? – невозмутимо спрашивает парень, беря одну в руки. Чанбин лишь нахмурил брови, выпрямляясь. Он все еще удивляется наглости этого незнакомца. Да еще и смеет затыкать его. Вот это да! Желание вышвырнуть этого парнишку росло все больше и больше. — Так, мальчик, – говорит строго Чанбин, выхватывая теплую, только что испеченную булочку из рук парня — Ты сейчас же пойдёшь домой. – Сынмин даже не дрогнул, лишь обогнул стол витрины, подходя к следующему, где лежали свежие эклеры. Что ж, это стало последней каплей. — Я вызываю полицию, – заявил Чанбин, попутно пытаясь найти телефон в карманах своих джинсов. — Твой телефон остался в карманах фартука, идиот, – усмехнулся Ким, наконец взглянув на мужчину. — Знаешь, чего тебе не хватает на этом столе? – спрашивает Сынмин, подходя ближе. — Чего же? — Меня. Выбило из колеи, точно. Чанбин подавился собственной слюной. Если же он думал, что Сынмин мальчишка избалованный, то он забирает слова назад. Сынмин оказался тем ещё флиртуном. Так получается он пришёл сюда вовсе не из-за выпечки. — Что? – спрашивает Чанбин. — На твоём столе мог бы быть я, — Сынмин широко улыбается, глаза его сверкают, когда Чанбин с непониманием смотрит на парня, что взял один кекс в руки и откусил большой кусок. Ким прикрывает глаза, будто наслаждаясь вкусом. — Так, ты сейчас же уйдёшь, — Чанбин хватается за капюшон парня, и тянет его на себя, а затем ведёт к выходу, закрывая за ним дверь. Дверь закрыли прямо перед носом Сынмина, он глупо моргает, а затем всё-же уходит, подмигнув напоследок Чанбину. — Что за чудик? – слетает с губ Чанбина. — Что-то случилось? – слышится позади. Чанбин оборачивается и видит своего коллегу – Феликса, который вышел из другой комнаты. Он также устроился на эту работу, ведь обожает всё сладкое. — Да, парень тут, внаглую взял кекс, откусил и ушёл. — Ха, ну и придурок.🧁🧁🧁
Сынмин пришёл и на следующий день; он стал приходить каждый день. Сам Чанбин пригласил его. Разве он вправе отказываться от такого предложения? При том, что этот самый пекарь очень сексуален. Не все мужчины могли произвести такое впечатление на Сынмина, но он и не в первый раз наблюдал за ним. Каждый раз, проезжая мимо на велосипеде, он замечал в окне, как Чанбин, весь перепачканный в муке, месил тесто для булочек. С каждым нажимом на тесто руки его прекрасно напрягались, давая увидеть явный рельеф мышц. Это – личный кошмар Сынмина. Он стал приходить чаще, мозоля глаза Чанбину. Тот старался с ним не пересекаться, но это было почти невозможно. Ведь в свое свободное время он приходил в эту пекарню, будто специально пытаясь вывести пекаря из себя. Что у него, кстати, довольно неплохо получалось... Однажды, в день открытия Сынмин купил лимонники, сказав, что это самое отвратительное, что он пробовал. Разумеется, это была ложь. Иначе бы он не съел всю тарелку лимонников, посыпанных сахарной пудрой, да еще и не купил бы их повторно. А также он много косячил и будто испытывал мужчину, что терпел наглого паренька. Однако, он не мог с ним обращаться как-то грубо и проявлять к нему негатив, ведь Сынмин всё также являлся клиентом пекарни. Сынмин рисовал на кексах, которые лежали на витрине, всякие каракули, в форме безобразных лиц, что могло напугать клиентов. Очевидно, они бы не стали покупать такие кексы с такими рисунками, вместо вишенки со сливками. Чанбин терпел его. Если же он сорвётся на него, то очевидно он проиграет. Парень в очередной день входит внутрь своей любимой пекарни. Входя, раздаётся звон колокольчика. В рецепторы сразу же врезается запах цитруса и корицы. Всё тут так красиво расставлено, что глаза разбегаются по каждой сладости. Парень, стоявший за прилавком тут же приветственно улыбается ему. Сынмин улыбается в ответ. Внутри не слишком светло, но и потёмками это тоже сложно назвать. Тёплый свет окутывает всё помещение, создавая атмосферу уюта. Солнце также светит сквозь окна, добавляя атмосферы. Интерьер немного отличался, он был немного изменен за вечер. На стенах висели пару картин, что создавали комфорт. Вдоль стены была расположена стойка, которая предполагает одиночные места. Но Чанбина сегодня не видно. — Здравствуйте, добро пожаловать, хотите я предоставлю вам большой выбор булочных изделий? – произнес Феликс, которого Сынмин хорошо знал. Он буквально светился, от него так и исходила позитивная и светлая энергия. — Что вы предпочитаете? Я могу предложить вам что угодно! Сынмин лишь кивнул, и прошёл дальше, обходя все витрины. Кексов, которые он так любит, сегодня на витрине не оказалось. А также его любимых булочек с абрикосовой начинкой. Жаль — они ведь такие вкусные. Он глазами выискивает Чанбина, но так и не находит. Видимо, как всегда печёт любимые кексы Сынмина, о которых он знать не должен. Ведь говорить, как же ему не нравится мучное, — самое любимое занятие парня. — Да, вы могли бы что-нибудь порекомендовать? – тихо говорит Ким, не обращая внимания на Феликса. — Конечно, я сейчас схожу за коржами, подождите здесь. Если бы Сынмин действительно ждал, то это был бы уже не Сынмин. Ему говорят одно, а он сделает всё в точности, да наоборот. Как только Феликс скрывается за прилавком, Сынмин уходит за ним. Ким попадает комнатку, где на столе лежали всякие принадлежности для выпечки: миска с тестом и венчик рядом, каталка и рассыпанная мука, банки с различными джемами. Это была не совсем кухня, так как тут находились еще и техника с плитами, где готовили начинки и прочие мучные изделия, украшения пирожных и слоек. Все выглядело опрятно и чисто. Пройдя дальше он замечает мужчину со спины. Он усердно что-то делал, но Ким не мог увидеть его лица. Подойдя ближе, он узнает в нём того пекаря – Чанбин. Волосы его взлохмочены и разбросаны в разные стороны, футболка что была на нём пропитана влагой от усердных движений рук, что месили тесто с такой силой, что могло бы сломать Сынмина. Наверное если он его обнимет, то у него что-то точно хрустнет. Сынмин тихонечко наблюдал за чужой работой. Чанбин увлеченно копошился над какими-то мучными изделиями, явно не подозревая, что за ним наблюдают. Глаза мечутся по хорошей мускулатурной работе. Скорее всего он ходит в зал. С каждым зажимом сильнее выделяются вены, что образовывали нить паутины. Кажется мир ушёл из-под ног. Сынмин засмотрелся и очень долго. Звук колокольчика отвлекает Кима, приводя его в себя. Конечно же, он не хотел оставаться тут и быть замеченным, но какая-то его часть желала наоборот. Не собираясь задерживаться в этом месте, он осторожно пятится назад, роняя тарелку, которая разбилась на мелкие кусочки, разлетаясь по всему полу. Сынмин уже успел проклинать себя за то, что не мог вести себя потише. Такой растяпа. Ему не следовало находиться здесь. Чанбин оборачивается на шум, позабыв о тесте на столе. — Что ты тут делаешь? – спрашивает он, поворачиваясь всем корпусом к парню. Сердце громко рухнуло в самые пятки, вслед за чужим басом, прошедшимся вниз по позвонкам к копчику. Взгляд карих глаз с интересом блуждал по его лицу. Сынмин переминается с одной ноги на другую. Он нервно сжимает кулаки, когда ему открывается вид на хорошо подкаченное тело. Ким громко сглатывает, а затем переводит взгляд, от изумительной картины. Кажется, Чанбин заметил его странное поведение. — Ты в курсе, что тебе здесь нельзя находиться? – он хмурит брови, затем скрещивает руки в перчатках, и это сделало ситуацию ещё хуже. Сынмин бегло следил за движениями пекаря, а затем переворачивается на пятках и собирается уйти, но что-то на полу заставляет того подскользнуться и он успевает зацепиться за скатерть на соседнем столе. Ким падает, ударяется лопатками прямо в твёрдый кафель, в вместе с ним и скатерть, роняя всё что находилось на столе; включая тесто, банку варенья, карамель, а также муку вместе с яйцами. Больно, но терпимо. Теперь Сынмин весь в муке, и даже попало на волосы. Чанбин подбегает ближе и садится на колени перед Сынмином. — Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает он, помогая парню подняться. — Да-да, все хорошо, можешь не держать меня, – недовольно протянул младший, стараясь подняться. — Хах, ты теперь мучной мальчик, – Сынмин вздрогнул, когда Чанбин пальцем щёлкает нос парня. — Очень смешно, – он закатывает глаза, пытаясь встряхнуть с себя всю муку на одежде. Мужчина не стал обращать на эти слова внимания. Он подаёт руку, всё же помогая тому встать. — Я могу и сам. – парирует Ким, одергивая руку. — Ты что натворил тут? – Чанбин смотрит по сторонам и видит лишь один хаос, что успел сделать Сынмин всего за пару секунд. Парень пытается одернуть свою руку от руки Чанбина. Он встаёт, стряхивает с одежды муку, что успела к нему хорошенько прилипнуть, но всё тщетно. Он теперь похож на какого-то призрака, мука попала даже на волосы парня, и это теперь оттереть будет сложно. — Ты сейчас собираешься уходить? – Сынмин замирает и поднимает свой взгляд на Чанбина, что так странно ухмылялся. — Не хочешь помочь, это ведь ты виноват во всём этом? – Сынмин косо смотрит на Чанбина, не понимая. — С чего бы мне помогать тебе? – непринуждённо начинает Сынмин. — Я пришел за булочками, приготовленные по особому рецепту, который ты обещал мне. — Чанбин прыснул, что явно не понравилось младшему. — Я не смогу готовить в таком беспорядке. – Он пожимает плечами, видя смятение в парне. Ну раз если он заварил эту кашу, то наверное и расхлёбывать тоже самому придётся? Или пусть хотя бы поможет. — Скажи спасибо, что я не пожаловался на тебя. У Сынмина не было другого выхода. Чанбин пообещал ему булочки с абрикосовым повидлом, только если он поможет ему с уборкой и в приготовлении. Хоть он и не уверен, умеет ли тот печь или хоть что-то делать, но может быть правой рукой пекаря, и выполнять всё по его указаниям. Сначала Сынмин привёл себя в порядок, а затем приступил к уборке. Все кухонные принадлежности были на своих местах, крема, сливки и варенья были отдельно в холодильнике, и в своих баночках, мука убрана с пола, а стол блестел от чистоты. Все было готово. Но вот булочки всё-таки хотелось попробовать. От одной мысли, что свежие, горячие булочки будут лежать на столе и Сынмин их опробует, во рту скапливается слюна и поднимается аппетит. Поглядев на пекаря, поднимается не только аппетит. — Не хочешь помочь мне с выпечкой? – Сынмин косо смотрит на него, а затем на руки, а затем снова поднимает глаза. Он серьёзен. Зачем предлагать такому бестолковому помогать в том, в чём он вовсе не разбирается. Он умеет только есть, но не готовить. — Если ты мне поможешь, для тебя это будет бесплатно. Ладно, не все так плохо, как кажется – проносится в голове у Сынмина. — Окей, – легко согласился он. — Отлично, тогда достань молоко из холодильника. Сынмин не любил когда ему указывают, но что не сделаешь ради булочек с любимым вкусом, правда ведь? Достав пачку молока, он передаёт её в руки пекаря и чуть ли не роняет. Чанбин быстро реагирует, не давая упасть молоко, и не допустить беспорядка. Иначе пришлось бы убираться повторно. — Эй-эй, осторожно, – усмехается он, ставя пачку на безопасное место, куда руки неуклюжего парня не достанут точно. — Кому быть тут осторожным, так это тебе, – он подмигивает, а затем садится на стул напротив мужчины — Тебе стоит добавить крема сверху, а ещё посыпать сахарной пудрой, а клубника будет изюминкой, не находишь? – Сынмин ставит руки на стол. Наклонив голову в бок, он наблюдает за движениями пекаря, что старался залить тесто в специальные формочки для кексов. — А ещё я думаю тебе стоит добавить стружку шоколада, – с каждым разом терпение Чанбина лопается, но он терпит, точнее, пытается терпеть. У него в голове не укладывалось как можно все это соединить в одном бедном кексе. Попа не слипнется случайно – подумал Бин. — Я бы хотел, что бы ты в кекс добавил ещё изюм и... — Ты можешь заткнуться? – перебивает Чанбин, сжимая свои руки в кулаки. У него даже вены на шее вздулись от выходки Сынмина. — А ты заставь, – играет не по-детски. Хотелось ответить парню с такой же интонацией и с таким же двойным смыслом. Стоит ли держать себя в руках? — Поверь мне, как только я закончу, я заставлю, – определённо нет! И тут Сынмин притих. Парень съежился, видимо, не ожидав ответки от мужчины. Именно такой реакции он и добивался. Не хватало того, что он тут сотворил, на любимой кухни Чанбина, где царил покой и тишина, да еще и смеет издеваться и подшучивать. Но кто-то, а этот кто-то это Ким Сынмин со своими приколами, которому хватило несколько мгновений, чтобы превратить из гармонии в хаос. Неужели он просто добивался внимания? Или хотел насолить Чанбину? — Кексы в духовке! – оповещает его Чанбин, хлопая руками. Сынмин не смотрит на него. Ким сжимает оставшееся тесто в руках, превращая из лепёшки в рулетик. — Ты делаешь всё неправильно, – Обогнув стол, он встает позади Сынмина, беря его руки в свои и направляя. Пекарь контролирует и ведёт, а Сынмин стоит и тает от того, насколько близко он подошёл. Прям вплотную. Слишком близко. Сердце колотится, а затем и вовсе уходит в пятки, когда руки касаются пальцев Сынмина, нежно поглаживая их. — Вот так, – тянет он своим бархатным голосом, обдавая горячим дыханием возле уха Сынмина, у которого все тормоза сбиваются. Сынмин вовсе забыл то, чем они сейчас занимаются. — Ну и куда исчезла вся твоя смелость, Сынмин? – Голос отдается хрипотцой, отчего по телу бегут мурашки. Парню достаточно было просто повернуть голову и они бы столкнулись губами. Сынмин бросает это дело, поворачиваясь к мужчине всем корпусом. Их лица теперь на одном уровне. Карие глаза напротив изучают лицо парня, останавливаясь на губах. И в этом мире остаются лишь Сынмин и Чанбин. — Ты такой... – не договаривает парень, как его перебивают. — Какой? – спрашивает он, хмуря брови. Сынмин не отвечает. Он долго смотрит в глаза, а потом опускает взгляд на губы. — У тебя тут осталось мука, – замечает Чанбин, большим пальцем проведя по нижней губе парня, который застыл на месте, позабыв как правильно дышать. Ким прикрывает глаза и сразу открывает их, когда Чанбин резко подхватывает легкого паренька под бедрами, и сажает на стол. — Ой, – парень неожиданно испускает судорожный вздох, прикладывая ладошку ко рту. — Что такое? – наигранно спрашивает Чанбин, ставя руки по бокам от парня, и опираясь на стол. Он заглядывает тому прямо в глаза, последний не в силах смотреть в них, отводит взгляд. — Ты теперь уже не такой смелый, – Пекарь усмехается, рукой дотрагиваясь талии Сынмина, притягивая к себе ближе. Ким весь млеет в чужих руках как какой-то котенок. — Ты очень избалованный, ты знал это? — Знал, – тень улыбки касается лица — А разве это плохо? — Очень плохо. Ты невоспитанный мальчик. — Так перевоспитай меня, – игриво произносит Сынмин, рукой дотрагиваясь плеча мужчина, ведя вниз по крепкой груди. Руки уже за спиной, пытаются развязать, итак, мешающий фартук. И ему это удаётся. — Ты играешь с огнём, мальчик. — Я уже прожарился в этом огне, – Чанбин становится между раздвинутых ног Сынмина, удобно устраиваясь там. — Но я не против, если ты отжаришь меня прямо тут, на столе, – ухмыльнувшись, он подался вперёд, соединяя губы. Ким вздрогнул, когда крепкие руки стали поглаживать тонкую талию, прижимая к себе. Поцелуй был нежным. От него исходило тепло, и Сынмин чувствовал, как начинает медленно таять как шоколад под солнцем, прямо на столе. Чанбин стал доминировать, поцелуй постепенно превращался в страстный и желанный. Со стал жадно и напористо целовать младшего, кусая чужую губу, а затем проводя языком по ней. Как бы Сынмин не старался держать себя в руках и не издавать звуков, у него не получалось... Он простонал в поцелуй. Воспользовавшись этим, Чанбин проникает языком, исследуя и наводя там свой порядок. Однако внутри Сынмина сейчас полный хаос. Немного нерешительно, он тянется языком к нему навстречу, и они сливаются в медленном танце чувственности и страсти. Теперь он крепко держит его за подбородок. А Сынмин в свою очередь зарывается пальцами в тёмные, шёлковые волосы Со, не сильно сжимая и оттягивая их. Отстранившись, они смотрят друг на друга, пытаясь привести свое дыхание в норму. Руки Со блуждают по телу Сынмина, задевая край толстовки, приподнимает её и запускает руки внутрь, под толстовку. Прикосновения обжигают кожу. Сынмин дрожит, когда мужчина руками случайно задевает уже затвердевшие соски. Пару движений руками и толстовка падает на пол, оголяя все участки кожи младшего. Тот, почувствовав холодный воздух, съежился, стараясь прикрыть себя, но руки Чанбина держат их, не позволяя прикрываться. — Не стесняйся, – Со говорит тихо, почти шепча. Сынмин лишь кивает и убирает руки, показывая всего себя. Температура в комнате увеличивается. Атмосфера становится более... интимной? Чанбин прильнул к шее парня, целуя каждый участок, а затем спускается к яремной впадине на шее. Ведет языком, вызывая у парня под собой мурашки и тихие прерывистые вздохи. Парень откидывает голову, открывая больше доступа к своей шее. Мужчина языком ведёт по ней, спускаясь всё ниже и ниже. Когда он прикасается ареола, Сынмин издаёт глухой стон. Он хватается за плечи Со как за спасательный круг. Чанбин ухмыляется такой реакции, поэтому продолжает свои махинации по уничтожению Ким Сынмина. Теперь его очередь поиграться. Он хорошенько отыграется на этом парне, что всё это время выводил его из себя. Нервы Чанбина ведь не железные. Он спускается ниже, оставляя дорожку поцелуев, доходя до самого напряженного места. Единственное, что сейчас мешало так это джинсы, от которых так и хотелось избавиться. — Ты сладкий, – шепчет он, снова возвращаясь к лицу Сынмина. Он рукой дотрагивается бугорка между ног парня, не сильно сжимает его. — Интересно, а здесь ты тоже сладкий? – Со кусает мочку уха, затем целует чуть ниже, как бы извиняясь. Он продолжил водить рукой, делая круговые движения. Сынмина всё происходящее сводило с ума, ещё немного и он позорно кончит в штаны. Чанбин убирает руку с паха, на что получает разочарование со стороны Сынмина. — Пожалуйста, прикоснись ко мне, – выходит даже как-то плаксиво. — А заслужил ли ты? – после этих слов Чанбин стал растегивать ширинку на своих джинсах. — Думаю ты должен хорошо поработать, чтобы заслужить. – Сынмин лишь гулко кивает, падая на колени перед Чанбином. Руки произвольно прошлись по бедрам мужчины, ползя вверх, не собираясь задерживаться там, он ощупывает чужой член, который уже успел затвердеть. Сынмин зубами цепляется за замочек на ширинке штанов, медленно спуская её и не отрывая взгляда от лица Чанбина. Это срывает крышу. Освободив член, Чанбин выдохнул. А Сынмин в свою очередь принялся водить рукой по стволу, из уздечки которого стекла естественная смазка. Язык сам прошёлся по головке, собирая всю солоноватую жидкость. Мужчина сверху промычал, и Ким победно улыбнулся. Ему нужна была именно эта реакция. Хочется услышать больше звуков, и показать как хорошо он умеет делать приятно. Он вбирает в себя только головку, языком проходя по уретре. Язык проходится по всему стволу, чувствуя каждую венку и то как член пульсирует в руке. Ну и выдержка у него. Качнув головой, он проталкивает член дальше, до середины, но, кажется, этого недостаточно для Чанбина. Рука внезапно ложится на макушку, пальцами зарывается в тёмные шелковистые волосы, не сильно сжимая их. Наконец он издает глухой стон, совсем невинный, но такой хриплый, что Сынмин берет глубоко, пока головка не упирается в заднюю стенку горла. Ким рукой помогает себе, медленно надрачивая и выводя шипение старшего. Стоит только поднять свои щенячьи глаза на мужчину, как сразу заливается краской. Невыносимо жарко. На лбу появилась испарина, рот приоткрылся, глаза всё также направлены на Сынмина и на то, как он заглатывает член, красиво причмокивая своими губами. Чанбин вздрагивал всякий раз, когда горло не сильно сжималось на головке. Собственный член просил внимания и высвобождения из уже неудобных джинс. — Я не против, если ты используешь мой рот, – говорит он, высвобождая член из рта. Голос его совсем охрип, горло саднит, но ему это даже нравится. Чанбин без слов, сжимает волосы Кима, направляя его голову к члену. Теперь он управляет процессом. Качнув тазом он зашипел, от того как стенки сжимали его, и так, до боли пульсирующий член. Руки впились в бёдра, а сам он позволял члену проходить дальше. Чанбин ускорился, а у Сынмина появились слезы на глазах. Хорошо что у него не было рвотного рефлекса. Движения были слишком быстрыми и Сынмин не успевал глотать воздух. Сынмин не ожидал, что на завтрак вместо любимых булочек и кексов, он будет заглатывать член. Чанбин вытащил потяжелевший член, мазнув им по губам Кима, что так блестели от собственной слюны. — Вставай, – приказывает он. Зрачки его расширены и он может видеть и чувствовать это желание в глазах мужчины напротив. Он хватается за тонкую шею Сынмина, открывая ему вид на бледную невинную кожу, которую никто раньше не трогал. До появления Чанбина, конечно же. Желание растерзать парня охватывает его с ног до головы. В комнате повышается температура. Чанбин раздвигает ноги Сынмина, вставая между ними и удобно устраиваясь. — Я хочу попробовать тебя везде, – хрипотцой в голосе говорит он возле уха, обдавая парня горячим дыханием. Член так и ноет, просит к себе внимания. Чанбин просовывает руку в штаны, на что получает облегчённый вздох. — Ты был плохим все эти дни, – он спускает штаны, и тянется к изнывающему члену, который подрагивал с каждым движением. Пальцы обхватывают его, медленно оттягивая кожу и открывая вид на покрасневшую головку. Сынмин испускает тихий стон, раздвигая ноги шире, позволяя старшему вести и доминировать. Они целуются. Жадно и напористо. Воздуха в лёгких совсем не хватает. Чанбин кусает губу, а затем проводит языком по месту укуса. Мужчина снова сажает парня на стол. Тот упирается руками на стол с мукой, пачкая свои руки, но это его не волнует. Персона напротив волнует больше всего. Одна мысль о том, что Чанбин войдёт в него, срывает крышу. Штаны летят куда-то в угол кухни, открывая вид на худенькие, невинные ножки парня. Сынмин сама невинность. И у Чанбин сейчас возник сплошной кинк на такого парня, который трясётся как осиновый лист. — Я хочу сегодня тебя на ужин. — Сейчас вообще-то утро, но я не против остаться твоим ужином тоже, – довольно улыбается Сынмин, руками проходясь по телу мужчины. Что-то тёплое и мокрое прикасается ко входу. Сынмин громко выдыхает, а затем чувствует как стенки медленно раздвигаются, когда головка проходит внутрь. Он приоткрывает рот в немом стоне, затем кусает себя за губу, пытаясь сдерживать свои звуки. Но это было слишком для него. Чанбин входит медленно, давая парню привыкнуть к размерам. Пару движений и Ким сходит с ума от нахлынувших чувств. Их так много, и всё сразу. Чанбин держит парня за худенькие ножки и прижимает к себе ещё ближе. Он смотрел на подрагивающие ресницы парня и приоткрытые губы, что так по-блядски издавали непристойные звуки. Сынмин держал свои руки на груди мужчины, сжимая бедную ткань футболки, изредка издавая тихие стоны, пока тот двигал рукой вверх-вниз по изнывающему члену парня, одновременно толкаясь в податливое тело младшего. Толчки ускорялись с каждым разом и доводили Сынмина до звёздочек в глазах. Чанбина кроет от чувствительных стенок, сжимающих пульсирующий член. Сынмин громко хнычет, а его член подергивался от мощных толчков, прогибаясь в спине, когда Чанбин попадает головкой по простате. Он кусает мочку уха, языком водит по шее, а затем спускается ниже. Тихое скуление и вздохи доводят Чанбина. Его отправной точкой становится то как младший прошептал "пожалуйста, быстрее". Градусов в кондитерской стало ещё больше. Пожар. Пожар внутри небольшой комнаты, а еще пожар творился внутри Сынмина, когда Чанбин впивался ногтями в упругие ягодицы парня, разводя их для лучшего проникновения. — Господи, я сейчас... мм, – проскулил парень, находясь в агонии. — Кончай. Сынмин делает отважную попытку сжаться при этой фразе, но Чанбин так сильно его разрушил, что действие уже невозможно, и Сынмин наслаждается этим ощущением. Рука, все еще лежащая на его бедре, сжимает его один раз, прежде чем отпустить, и Сынмин безвольно охает. Он по-прежнему остро настроен на ощущение того, как ногти Сынмина гравируют узоры на его спине, приятное жжение вторично по отношению к всепоглощающему экстазу, протекающему через него. Его внимание сосредоточено исключительно на обволакивающем тепле напряжения Сынмина, жаре, который поглощает его, безжалостной хватке, охватывающей его всю длину. Одна из рук Чанбина крепко держит левую ногу Сынмина, ловко прижатую к его животу, облегчая доступ к проникновению, которые доставляют им обоим удовольствие. Другая его рука крепко цепляется за талию Сынмина, хватка, граничащая с собственничеством, но подпитываемая взаимным желанием. Сынмин прекрасно осознает, что на его талии может появиться синяк, но подобные опасения меркнут по сравнению с волнами удовольствия, которое Чанбин доставляет ему прямо сейчас. Когда комната окутывает и, чувственное объятие ароматов усиливает впечатления. Характерный аромат бергамота и апельсина, заставляет скружить голову, вместе с тем и Сынмин, который находился под ним. — Ахм... — голос Сынмина сорвался с его губ гортанным стоном, каждый звук служил свидетельством проявленной сильными толчками пекаря в его простату. Глаза Сынмина непроизвольно закатывались при каждом попадении головки о простату парня. Потрясенный интенсивностью удовольствия, его руки инстинктивно покинули спину Чанбина, которую он так терзал, чтобы прикрыть рот, в отчаянной попытке заглушить ускользающие от него нарастающие звуки. Слёзы навернулись на его глаза, проявление ощущений, проходящих по его телу. Хватка Чанбина на талии Сынмина ослабла, его пальцы осторожно оторвали руку Сынмина от его рта. — Не надо, — хрипло произнес Со, его голос был наполнен смесью нежности и желания, страстью и похотью. — Мне нравится слышать тебя, — подчеркнул он. Быстрые фрикции доводят до края. Грубо толкнувшись, Со замер, слыша скуление вперемешку с мольбой. Ким обильно кончает, пачкая свой живот. Белесая жидкость попадает и на торс Чанбина, но тот не отстраняется, а продолжает таранить задницу Сынмина, доводя теперь себя. Спустя пару толчков, мужчину накрывает, и он, покинув податливое тело парня, кончает. Тело приятно ноет, а голова так вообще кругом идет. Оба пытаются отдышаться. Чанбин чмокнул в последний раз Сынмина в приоткрытые губы, но у того сил ответить совсем не было. Громкий звонок духовки отвлекает обоих, и они на секунду замирают. — Кексы готовы, – засмеялся пекарь, рукой поправляя, прилипшие ко лбу, светлые пряди волос парня, что так смотрел на мужчину с блеском в глазах. — Чанбин, там заказ... – увиденное шокировало не только Феликса, но и Чанбина с Сынмином. — О Боже, – протянул блондин, уводя взгляд и скрываясь за дверью. Сынмин прыснул от смеха, а Чанбин поспешил привести себя в порядок. Он и вовсе позабыл где находился. — Вы бы хоть закрылись, блять, – кричит Феликс за той дверью. — Ужас, я хочу уволиться, – уже про себя сказал он. — Не получится, – выходит Чанбин, с улыбкой на лице, и с таким лицом, словно ничего не происходило в той комнате, которая предназначена для готовки, а не для потрахушек. — Я тут главный, я тебя не увольняю. — Что это за парень хоть? – смирившись, Феликс скрестил руки, дожидаясь объяснения от коллеги. — Он? Ну... — Его новый парень, – отрезает Сынмин, появляясь за спиной пекаря, и вскинув брови вверх. — Боже упаси, я ухожу ребята, и это конечная, – забрав свои вещи и верхнюю одежду, Феликс покидает прилавок, оставляя после себя звонкий звук колокольчика, который висел над дверью. — Он никуда не уйдёт, – уверенно произнес Чанбин, после того как дверь захлопнулась. — Так что насчёт ужина? – ухмыльнулся Чанбин, поворачиваясь всем корпусом к Сынмину, что поджался от того, что мужчина превышал его в размерах. Казалось, он просто мог скрыть его за этой спиной. — Моя задница не выдержит такого. — Ох, ещё как выдержит.