кошка

у лины холодные ладони, на которые она бесконечно натягивает рукава лонгслива, в свободное от съемок время. она мерзнет, хмурится и закатывает глаза из раза в раз. особенно, когда видит ухмылку поцелуевой. которая раздражает ее до чертиков; до побелевших костяшек и искусанных в кровь губ. и которую, в свою очередь, кажется, все устраивает: и отношение младшей, и реакция на нее, и косые взгляды девочек, на которые ей, честно говоря, фиолетово. матвеева выдыхает шумно, сдерживая свою пассивную агрессию где-то внутри, когда поцелуева снова закидывает на ее плечи руку и прижимает ближе к себе. элина терпеть не может тактильный контакт с малознакомыми людьми. это все вызывает отвращение и гримасу брезгливости на миловидном веснушчатом лице. и, безусловно, желание отойти подальше. но почему-то даше хочется влепить как минимум пощечину, а как максимум — оторвать к чертям собачьим конечности, лишь бы та их не распускала направо и налево. — чего мордашка грустная такая снова? — она падает рядом на кровать младшей, разглядывая ее профиль. кажется, лина совсем не моргает, да и отсутствие какой-либо реакции доказывает лишь то, что девушка мыслями находится наверняка далеко отсюда. — сладенькая? матвеева закатывает глаза. по обычаю. потому что такое прозвище ее бесит — оно издевательское. но взгляд надменный не переводит на одноклассницу — продолжает смотреть сквозь оконное стекло на темное небо с маленькими частыми блестками. здесь звезды видны и очень даже хорошо, в отличие от шумного города. даша склоняет голову на бок, блуждая взглядом по оголенной шее и плечам. она не может объяснить то притяжение, которое возникает к этой вредной девчонке, но и отрицать его возможности не имеет. потому что тут все видно даже невооруженным взглядом. как говорится, диагноз на лицо. поцелуева губы поджимает и брови аккуратные хмурит. хоть ей и нравится даже малейшее внимание к своей персоне от лины, всё таки хотелось, чтобы оно было направлено в абсолютно противоположную сторону. например, как к той же романовой, которая поперек словам брюнетки кличит ее таким неприятным матвеевским ушкам «элька». неприятным, но уже ставшим родным. и как они вообще спеться успели? элина прикрывает глаза. ей бы хотелось сейчас оказаться дома. не дома у маменьки с папенькой, которые плевали на старшую дочь с самого детства. а в своей маленькой, но уютной квартирке в обычном спальном районе питера, которая служила так же и местом для работы. она представляет, как снова возьмет в руки тату-машинку и начнет вводить пигмент под нежную кожу очередному клиенту, решившему увековечить на собственном теле какую-нибудь глупую надпись или дурацкий рисунок, не имеющий никакого смысла. зато прикольный. — почему? — что? — нервный смешок вылетает изо рта одновременно с вопросом. — почему я к тебе и так, и сяк, а в ответ получаю такое? — поцелуева выглядит печальной, что ей совсем не свойственно. а еще напоминает чем-то маленького несмышленого ребенка, который не понимает почему мама такая злая и уставшая. — а зачем ты «и так, и сяк»? действительно. даша даже при огромном желании ответить не смогла бы. потому что не знает. потому что «мелочь пузатая», как прозвала матвееву лиза, просто зацепила, просто въелась в кожу, по сосудам добралась до сердца и просто не хочет оттуда вылезать. хоть на стену лезь. и вот не понимает же, что дашка-то просто втюхалась, как беззлобно шутит диана. потому что для самой элины тут ничего простого нет. — блять, матвеева, мне так хочется тебе пиздануть, если честно. — так пиздани. и это воспринимается как сигнал к активным действиям. бить она, конечно же, младшую не собирается. ни сама, ни кому-то другому не посмеет такое выкинуть, потому что элина вся такая маленькая, хорошенькая, прямо таки крошечная, хоть и ядом плещется и руками машет похлеще той же макаровой. мама про таких говорит «палец в рот не клади, а все равно откусит». и правда ведь цапнет. так еще и больно до звездочек перед глазами. поцелуева двигается ближе к чужому телу практически бесшумно, одной рукой опираясь о мягкую постель, а другую заводя за шею и зарываясь в растрепанные волосы длинными пальцами. элина, кажется, перестает дышать совсем. только выпускает через нос судорожный выдох и часто-часто хлопает длинными ресницами в попытке избавиться от пелены перед глазами, возникшей то ли от напряжения, то ли от возбуждения неожиданно накатившего. и не разберешь же. даша не торопится. ей, честно говоря, плевать на время и на девочек, которые в любой момент могут завалиться в комнату, разрушив всю интимность момента. ее волнуют только серые глаза напротив с бурей непрочитанных эмоций. она притягивает за затылок девушку еще ближе к себе и неожиданно для нее впивается в покусанные губы, сначала слегка наивно и по-детски, а после цепляет нижнюю зубами, тут же зализывая юрким языком возможные ранки. боль причинять не хочется совсем, хотя натура доминантная требует жесткости. она целует ее со всеми чувствами в надежде, что до нее наконец что-то дойдет. и, кажется, это случается, потому что девичье тело в какой-то момент расслабляется, становится мягким и податливым. а сама элина будто в кошечку домашнюю превращается, которая ластится к хозяйской руке, лишь бы погладили. она обвивает руками шею блондинки, притягивая еще ближе, и медленно опускается спиной на постель. поцелуева сходит с ума. и целует. целуетцелуетцелует до дрожи в коленях, искр в глазах, глухих стонов, боли в языках и покалывания на губах. даша отстраняется спустя несчитанное количество времени и разглядывает лицо младшей с легкой ухмылкой. ниточка из их слюны смущает элину еще больше, чем поцелуевский взгляд. кажется, она сгорит прямо сейчас на месте от смущения за произошедшее. тишина лишь нагнетает обстановку, как и пристальный взгляд, гулящий по покрасневшему лицу. спасибо, хоть свет выключен. даше хочется поделиться своими чувствами, но как будто на сегодня потрясений для лины предостаточно, учитывая ее заторможенную реакцию на раздражающие факторы. — поцелуева, — она делает паузу и опускает взгляд на правую ладонь девушки, которой она поглаживает нежную кожу на ляшке. по телу бегут мурашки, блондинка усмехается. — терпеть тебя не могу. — правда? — ага, — снова замолкает на мгновение, облизывая губы, а после поражает старшую еще больше, чем несколькими минутами ранее. — но если полезешь целоваться, то вряд ли сдержусь.