***
Он снял комнату в мотеле неподалеку. Но на день похорон у него не было запланировано абсолютно ничего, и он не знал, чем заняться. Поэтому решил прогуляться по городку. Сьюзан и Нил, как оказалось, жили, спустя десять лет, что он их не видел, не в Хоукинсе, но в примерно такой же глуши. Сам Билли все эти годы обитал в Чикаго и контактов с ними не поддерживал, потому и не знал про их перемещения. Для него был большой неожиданностью тот телефонный звонок с сообщением о смерти Нила. И о том, что ему нужно обязательно приехать на чтение завещания. Быть может, ему что-то досталось в наследство. Билли думал, что в наследство Нил ему мог оставить только долги, а потому ехать сначала не хотел. Но как Билли бы не недолюбливал свою контору, они дали ему три дня оплачиваемого отгула сверх отпускных, узнав о смерти его отца. Грех было не воспользоваться такой возможностью. И вот теперь Билли шел по пыльным тротуарам и глядел на этот потрепанный городок. Глушь. Такая глушь, из которой он однажды выбрался и в которую не пожелал бы вернуться. Хорошо, что он тут всего на три дня. Он два раза прошел мимо местной ратуши, покрутился на площади, где стоял памятник какому-то отцу-основателю, а потом подошел к прилавку с овощами и фруктами, который приметил еще во время первого круга по центру городка. Вокруг было пустынно, и неудивительно — был разгар среды, рабочего дня, да и людей бы в этом городе столько не набралось, чтобы создать толпу. За прилавком дремал старик. — Здрасьте, — сказал Билли и прошелся мимо полок. Все фрукты были свежими, но какими-то непривлекательными. Старик ничего не ответил, и, поглядев на него еще раз, Билли понял, что тот спит, уткнувшись носом в грудь. Почему-то вдруг захотелось украсть что-нибудь, пока есть возможность, но Билли просто взял наименее отталкивающее яблоко с полки и бросил пару монет на прилавок. Он хотел уже было пойти дальше, но что-то его насторожило. — Папаша, просыпайтесь, — сказал Билли, легонько толкая старика в плечо. Старик не проснулся, а только завалился на бок, а потом и мешком сполз со стула на землю. Билли обошел прилавок, приложил пальцы к шее старика. Пульса не было. Билли не был суеверным и не боялся свежих трупов, но почему-то такое совпадение ему не понравилось. В животе поселилось какое-то мерзкое чувство. Сначала Нил, теперь этот. Будто дурное предзнаменование. Полицейский участок Билли видел всего в двух домах отсюда, а потому пошел рассказывать о своей находке пешком. Там он и проторчал оставшиеся полдня. Чужак, да еще и нашедший труп, чрезвычайно взбодрил местную полицию. Они все не хотели от него отлипать, подозревая, что это убийство и Билли напрямую в нем замешан. Наконец, они записали номер комнаты в мотеле, где он остановился, и отпустили его, обещав связаться для «дальнейшего выяснения обстоятельств». Билли устало вернулся в мотель и тут же заказал на ресепшне ужин. Он ничего не ел с самого утра, и даже яблоко у него забрали в качестве вещдока. В комнату ему принесли пластиковый лоточек с явно прежде замороженным готовым обедом, разогретым в микроволновке. Билли потыкал вилкой слипшиеся макароны, но ничего говорить не стал. Он включил телевизор, чтобы не было так скучно ужинать. По телеку показывали суд над Рамзи Юзефом. Этот парень, член Аль Каиды, молча сверлил глазами судью, пока тот выносил ему приговор за теракт во Всемирном торговом центре. — …Вы недостойны называться защитником Корана. Смерть — вот ваш единственный бог и хозяин, ваша единственная религия… Билли выключил телевизор с тянущим неприятным чувством в груди. Нил, старик, смерть, смерть, смерть. Он все никак не мог смахнуть ощущение, что она повсюду, будто вот-вот сейчас вылезет из-под кровати и угрожающе потрясет косой. Но вместо этого раздались крики за стенкой. Стены были картонные, и в соседнем номере явно началась ссора между мужчиной, который неразборчиво что-то лаял, и женщиной, которая плаксиво визжала в ответ. Билли обыкновенно было плевать на любовные разборки, но в этот раз, все еще с неприятным чувством в груди, он прислушался. — Сука, тупая тварь! — орал мужик. Билли, видимо, прослушал начало, и понять, почему женщина — тварь, теперь было решительно невозможно. — Прости меня, Эдди, я не хотела, — завыла женщина. — Я тебе покажу, мразь, где твое место! Потом послышался звук удара. Женщина вскрикнула. А затем за стенкой будто упал мешок с песком, и Билли похолодел. Ее убили. Смерть, оказывается, была не под его кроватью, а в соседнем номере. Он встал, на ватных ногах вышел в коридор. Посмотрел на соседнюю дверь. За ней теперь было тихо, будто никто там и не ссорился. И Билли, не став стучать, рывком потянул ее на себя. Дверь была хлипкая, замок уж тем более, а потому он смог ее открыть и пройти в номер. В номере темнокожий мужчина в черном костюме стоял и как загипнотизированный смотрел на тело женщины возле своих ног. Билли тоже посмотрел туда. Рыжие волосы и выпирающий живот. Максин. И вот теперь ему стало по-настоящему страшно. Ему померещилось, что в темном неосвещенном углу стоит высокая фигура в балахоне и тянет к Макс костлявые пальцы. Он моргнул, и фигура пропала. Он тут же подбежал к ней, приложил пальцы к сонной артерии. Пульс был, слабый, но был. Он поднял взгляд на мужчину, стиснув зубы от наступившей злости. — Я… я не хотел, — сказал тот, и Билли, не церемонясь, поднялся с колен и как следует зарядил тому в челюсть. Мужчина дернул головой, и она какие-то пару секунд забавно качалась туда-сюда, словно висела на ниточке. Он схватился руками за щеку. Билли был бы рад, если бы тот под утро не досчитался пары зубов. Он повернулся к Макс. Не стоило ее оставлять с этим н… Билли мысленно запретил себе говорить это слово. С этим уродом. Да, пусть будет уродом. Не стоило ее оставлять с этим уродом, еще добьет. Он наклонился к ней и бережно, стараясь не задеть живот, поднял на руки. Остановился, посмотрел на воющего от боли н… урода, сказал: — Чтоб я больше тебя возле нее не видел. И отнес Макс в свой номер. В номере была одна кровать, поэтому он положил ее туда, а сам сел в кресло и закурил. Теперь, когда первый адреналиновый импульс прошел, нужно было решить, что делать. Он посмотрел на Макс, безмятежно валяющуюся в отключке. Ее волнистые волосы разметались по подушке, и казалось даже, что она спит. Она была похожа на ангела.***
Макс очнулась под утро. Билли не спал всю ночь, куря одну за другой, то пялясь в стену, то на Макс. Он все думал и думал. Ему не нужна была обуза в виде беременной женщины. Но еще ему не хотелось приходить на похороны сестры в ближайшее время. Ничего так и не решив, он потянулся, устав сидеть в кресле всю ночь. — Что за… Билли? — непонимающе спросила Макс, приподнявшись на локтях и осмотревшись. — К твоим услугам, малышка, — ухмыльнулся Билли и встал со своего места. Он чуть прошелся по номеру, разминая ноги. Очень хотелось сейчас выпить кофе и сходить в зал. Вот только кофе в этом мотеле наверняка был дерьмовым, а зал точно не входил в пакет услуг. — Что я тут… Ох… — вздохнула Макс, по-видимому все вспомнив. — Что за н… уродов ты себе вечно находишь? — спросил Билли, закуривая уже черт знает какую по счету сигарету. Макс зарделась. Ей явно хотелось сказать слишком многое и одновременно у нее не было слов. Билли пристально посмотрел на нее. Ей очень шло краснеть, не как другим рыжим, у которых кожа идет пятнами. От его взгляда она было смутилась еще сильнее, но потом встретила его с какой-то неожиданной твердостью. В этом и была вся его Макс. Боже, Билли даже и не думал, что скучал по ней. Только в его воображении она осталась шестнадцатилетней все время ноющей пигалицей, а сейчас почему-то была взрослой женщиной. Еще и беременной. У него в голове никак не складывалась картинка, что это один и тот же человек. — Ты знаешь, где в этой дыре можно найти нормальный кофе? — спросил Билли, стараясь больше не смущать ее своим взглядом. — К счастью, знаю, — облегченно вздохнула Макс, с видимой радостью, что разговор перешел на более безопасную тему. — Веди. — Мне бы переодеться, — хихикнула она, и у нее на щеках на мгновение появились очаровательные ямочки. Билли сморгнул, напомнив себе, что она его сестра. Сводная сестра, сказал внутренний голос. Вы даже не родные, добавил он. А уж тем более после десяти лет врозь. Билли посмотрел на нее, лежащую на его кровати в махровом халате и тапочках. Понятливо кивнул и пошел добывать ее вещи. Дверь в соседний номер теперь не закрывалась, поэтому он легко прошел внутрь. На кровати спал этот н… хлыщ, жалко свернувшись калачиком. Билли молча взял кожаный саквояж, стоявший около шкафа, и вернулся обратно.***
Они сидели с Макс в круглосуточной едальне, и кофе тут и правда был неплохим. — А тебе вообще можно кофе? — спросил Билли, очерчивая в воздухе пальцами окружность-живот. — Я беременна, а не гипертоник при смерти, — фыркнула Макс, но не обиделась, а почему-то развеселилась. Билли смотрел на нее и думал, что если бы был художником, то обязательно бы нарисовал ее портрет, когда она вот так улыбается. Слишком очаровательные ямочки. — Итак, — сказал он, и она тут же посерьезнела. — Что ты будешь делать со своим дружком? Я так понимаю, это не первый раз, когда случается… Подобное. — Я не могу от него уйти, — тихо сказала Макс. — Из-за ребенка? — поднял бровь Билли. — И да, и нет. Ты будешь смеяться, но… Это не его ребенок. Билли удивленно посмотрел на нее. — И он об этом знает? Макс кивнула. — Когда мы с Эдди встретились, я уже была беременна. Понимаешь, он меня принял… Мне негде было жить. У меня нет работы… — Подожди, подожди. То есть ты готова терпеть побои, лишь бы он тебе давал есть и крышу над головой? Почему ты не уедешь к Сьюзан? — Я… Я не знаю, Билли. Он меня любит… Это так все сложно… — Не вижу ничего сложного. Мы сегодня же говорим со Сьюзан, и ты переезжаешь к ней. — Почему ты всегда за меня решаешь? — Макс хлопнула руками по столу, и Билли тут же увидел в ней ту самую девочку-подростка, которую он запомнил. Он улыбнулся. Макс же, наоборот, горела праведным гневом. — Может, потому что у меня мозги не замутнены беременностью? Если ты доросла до… Сколько тебе там, двадцать шесть? Если ты доросла до двадцати шести и не можешь за себя решать, кому-то нужно это делать. Макс вдруг скривилась, и Билли понял, что он перегнул палку, потому что она вот-вот расплачется. И правда, из ее глаз полились слезы, и Билли, который всегда обожал, когда кто-то из-за него плачет, в этот раз почему-то почувствовал не очередной приступ ностальгии, а желание сделать так, чтобы она плакать перестала. Поэтому он вышел из-за столика и сел к ней рядом на диванчик, приобнимая со спины. Макс все всхлипывала, и Билли это начало раздражать. Нельзя так реветь с утра пораньше. — Хорош сопли на кулак наматывать, — сказал он, и Макс рассмеялась сквозь слезы. — Ты знаешь, — шмыгнула носом она, — я слышала это выражение только от тебя. Никто так больше не говорит. Она вытерла рукавом слезы, а потом уткнулась ему носом в шею, обнимая в ответ. Билли чувствовал ее прерывистое дыхание через ткань футболки около ключицы, и в животе почему-то в очередной раз что-то напряглось, вот только теперь в хорошем смысле. Он пригладил ее волосы, и она жарко вздохнула. Пока они так сидели, к ним подошла официантка и забрала их пустые кружки. — О, дорогуша, не стоит плакать. Все пройдет, — сказала она. А потом, посмотрев на Билли, добавила: — Тебе очень повезло с молодым человеком. Макс смущенно высунула нос из своего укрытия, глядя на официантку во все глаза, а Билли сказал: — Спасибо. Когда она отошла, Макс легонько пихнула Билли в плечо. — Почему ты так сказал? — Потому что тебе со мной повезло, — ухмыльнулся Билли, — и я решу все твои проблемы. А еще потому что он и правда подумал, что они здорово смотрятся вместе. Но Макс об этом знать не стоило.***
— У меня сегодня свободный день, — сказал Билли, закуривая. Они шли по улице, и Макс, один раз оступившись, взяла Билли под локоть, который теперь даже через куртку горел в месте соприкосновения с ней. — У меня тоже, — выдохнула Макс, и от ее дыхания пошел пар маленькими облачками. — Ты ведь тоже тут ради наследства? — Да, — не стал отпираться Билли. Макс знала, что он Нила терпеть не мог. — Почему они поставили похороны на среду, а слушание завещания на пятницу? — Черт его знает, — улыбнулась Макс. — А куда мы вообще идем? — Без понятия, это ты тут все знаешь, — сказал Билли и зевнул. Бессонная ночь давала о себе знать, но в мотель возвращаться не хотелось. Он хоть и не хотел себе в этом признаваться, но боялся, что Макс опять уйдет к своему дружку. И тогда он, возможно, увидит ее только в адвокатском агентстве завтра, а потом больше никогда. — Может, вернемся в мотель? — спросила Макс. — Может, ты не будешь никогда в этой жизни возвращаться к своему благоверному? Макс гневно посмотрела на Билли. — Я серьезно, Максин. Будешь эти оставшиеся два дня жить у меня. — Но… Нам нужно поговорить с ним, все разрешить… — она будто сдулась, умоляюще глядя на него. — Я сам с ним поговорю, — твердо сказал Билли, и больше они к этой теме не возвращались. Они обошли площадь, прогулялись вокруг ратуши, даже еще раз заглянули на кладбище. Билли больше не чувствовал ничего странного, связанного со смертью, а потому прогулка по кладбищу его не впечатлила. Могилы да трава, что с него взять. На свежую могилу Нила он хотел было плюнуть, но Макс ему запретила. Когда они вернулись в мотель, было уже время обеда. По дороге они заглянули в закусочную и взяли еды с собой, поэтому Билли не пришлось есть ту микроволновую гадость снова. Они сидели на креслах, ели картошку фри и смотрели «Сайнфелд» по телеку. Потом Макс ушла в душ, а Билли прилег на кровать и закрыл глаза. Он слушал журчание воды за стенкой и с каждой минутой все сильнее проваливался в сон. Уже когда он почти заснул, то услышал, как хлопает дверь в ванную, и невероятным усилием воли смог чуть приоткрыть глаза. Это было чудесное видение: Макс в одном полотенце. Длинные мокрые рыжие волосы, налитая грудь, крупный живот и тонкие ноги. Билли смотрел на нее долю секунды, а потом закрыл глаза и уснул. Ему ничего не снилось.***
Когда он проснулся, был уже вечер. Макс лежала рядом и читала книгу. — Доброе утро, — сказала она, посмотрев на него, и мило улыбнулась. Билли подумал вдруг о том, что было бы, если бы она вот так лежала рядом каждый раз, когда он просыпается. Эта мысль была чертовски приятной. Ему захотелось прижаться к ней, уткнуться носом в волосы, вдохнуть ее запах… Нельзя так было думать о ней. Но мысли — это всего лишь мысли, возразил он сам себе. Она о них не узнает. Он прикрыл глаза, стараясь урвать остатки дремы, расслабленно вытягиваясь на кровати. И тут почувствовал ее пальцы на своем лбу. Она нежно провела рукой по его голове, убирая волосы с лица. Билли открыл глаза и посмотрел на нее. Она смело встретила его взгляд. Ее глаза казались почти темными в слабом освещении прикроватной лампы. Он медленно, боясь спугнуть ее, потянулся по кровати своей рукой к ее. Он взял ее ладонь. Когда Билли поднес ее к своим губам и влажно поцеловал, ее глаза на мгновение сверкнули. В ней было что-то отчетливо женское, что-то материнское в это мгновение. В тонких морщинках возле глаз, в слабом трепете ресниц. Она вдруг резко, будто бы не выдержав их гляделок, наклонилась к нему и, отведя их сцепленные ладони от его губ, поцеловала. Мягко и нежно. Билли облизнулся. А потом притянул ее к себе, обхватил за талию и поцеловал в ответ. Жарко, влажно, переплетая ее язык со своим. Ее живот немного мешался, создавая пространство между ними. Этот поцелуй был долгим, очень долгим, потому что это только в книгах людям не хватает воздуха во время поцелуев. В реальной жизни все дышат через нос. Макс дышала часто, и ее волосы все лезли Билли в лицо, и он то и дело убирал их ей за спину, не забывая погладить ее между лопаток. Ее рука скользила по его телу в ответ, робко пробуя на ощупь. От шеи, по спине, по заднице, обтянутой штанами, по животу, чуть забираясь под футболку. Наконец, она оторвалась от него. Ее губы были припухшими. Наверняка у него самого были такие же. Билли подумал, что они сейчас будто вдвоем воплотили свою подростковую мечту. Целоваться до посинения, будто тебе шестнадцать, а не тридцать, было не в его правилах, но с Макс он был не против их нарушить. Только уже этот поцелуй нарушил многое. Им было нельзя. У нее был парень. Она была, черт возьми, его младшей сестрой. Раскрасневшаяся Макс глядела на него с такой нежностью, с таким желанием, что ему трудно было поверить. Было удивительно, что она сама это инициировала. Быть может, это все ее гормоны? Кто знает, что там в голове у беременных. Сначала паштет с джемом, а потом любовные утехи со старшими братьями. Билли открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Макс приложила палец к его раскрытым губам и шкодливо улыбнулась. Билли улыбнулся в ответ и облизал ее палец. В эту ночь она спала рядом с ним, а он долго смотрел на нее, не в силах оторваться. Ему точно нужно было поговорить с ее дружком.***
Утром, пока Макс наводила марафет, Билли постучался в соседнюю дверь. Ему никто не ответил, и он прошел внутрь. Внутри никого не оказалось. На ресепшене ему сказали, что хмырь из соседнего номера выселился и, по всей видимости, уехал. Что ж, одной проблемой меньше. — Ты знаешь, что твой урод уехал? — сказал Билли, внося в номер стаканчики с кофе. Он сбегал за ними в ту забегаловку, где они вчера завтракали. — Не урод, а Эдди… Что? — Макс, собиравшая волосы в толстую пушистую косу, остановилась на полпути. — Ты теперь свободная женщина, — сказал Билли и шутливо подергал бровями. — Но как… Как он мог меня бросить одну! — Макс гневно топнула ногой и продолжила заплетать косу, переплетая пряди пальцами и нервно кусая губы. — Ты не заметила, что ты не одна, солнышко? — Билли подошел к ней и приобнял со спины, положив подбородок ей на плечо. Макс смущенно улыбнулась, глядя на него в зеркало. — Я не твоя… — сказала она, замявшись на последнем слове. — Ты всегда была только моей, — тихо сказал Билли. Макс вздохнула, но ничего не ответила. — Пойдем, кофе стынет. У них было еще три часа до объявления последней воли Нила, и Макс предложила пойти в лес, который окружал городок. Билли согласился, потому что все равно было нечего делать. Не проводить же ему время без нее? Лес был чрезвычайно живописен. Там росли в основном клены и сосны, и повсюду под ногами шуршали красные и желтые листья. Погода была прекрасной для ноября, небо оставалось ясным, было сухо, и воздух немного освежал. Макс хотела было взять Билли под локоть, но он успел перехватить ладонь и переплел ее пальцы со своими. Она улыбнулась ему. Они шли молча, периодически только что-то отмечая в окружающем пейзаже, и молчать друг с другом было комфортно и приятно. Билли то и дело посматривал на нее, и при свете дня она казалась ему еще более красивой. Ее яркие губы, светлые глаза, бледная кожа, ямочки на щеках… Макс была похожа на глубоко беременного ангела, сошедшего с небес. Ему захотелось вновь почувствовать ее губы на себе. Они уже ушли достаточно далеко вглубь, и Макс попросила его остановиться, чтобы рассмотреть небольшую полянку — ей показалось, что она видела белку. И пока она ее высматривала в кроне деревьев, Билли шагнул слишком близко к Макс и поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась и повернулась к нему. Он притянул ее за подбородок и поцеловал по-настоящему, глубоко, стараясь передать всю ту нежность, что охватывала его сердце, когда он на нее смотрел. Она ответила на поцелуй не сразу, будто задумалась, но потом ее руки пролезли под полы его куртки, оглаживая бока. Билли чуть было не зарычал ей в губы, когда она задрала футболку и, чуть надавливая, провела ногтями снизу вверх по животу. Ему захотелось взять ее по-животному, здесь и сейчас. Билли привык всегда получать то, что хочет. Поэтому он, не отрываясь от поцелуя, стянул с себя куртку. Макс оторвалась от него и вопросительно посмотрела. Ее щеки раскраснелись, и она часто дышала. — Ложись, — сказал Билли, раскладывая куртку на земле. Макс послушно прилегла на нее, опираясь на локти. На ней было трикотажное длинное платье, его подол задрался, обнажая ноги в шерстяных темных чулках. Билли лег рядом прямо на землю, притянул к себе Макс и продолжил начатый поцелуй. Рука его в это время огладила тонкую полоску кожи между платьем и чулком, двинулась выше по бедру, пока не наткнулась на край трусиков. Макс застонала ему в рот, когда его пальцы прошлись по вульве. Ткань трусиков была мокрой насквозь. У него в глазах из-за этого аж на секунду потемнело, до того это было возбуждающе. Он сдвинул трусики в сторону и вошел пальцами в жаркую тесноту. Макс извивалась под ним, пока он трахал ее пальцами, и мычала ему в губы. Когда он их вытащил и принялся расстегивать ширинку, она начала его умолять. — Пожалуйста, Билли, быстрее… — Стараюсь, — коротко сказал он и достал уже начавший причинять неудобства твердый член. — Повернись-ка на бок, так будет удобнее. Живот мешал, и Билли, честно говоря, боялся придавить пока еще не родившегося ребенка, если будет сверху. Но этот ребенок был пока частью Макс, которую он собирался как следует трахнуть. Пришлось приспосабливаться. Он лег сзади Макс, задрал подол ее платья повыше. И, придерживая рукой трусики, вошел в нее одним движением. Она была такой мокрой, что член вошел с пошлым хлюпающим звуком. Макс громко простонала. Он трахал ее и смотрел на ее волосы. Ее коса лежала посреди кленовых листьев. Красное на красном. Сердце почему-то защемило от того, что другим красным могла быть кровь. Что он тогда бы не успел. Макс стонала с каждым толчком так, будто ее никто не трахал уже кучу времени. Билли бы не удивился, если бы оказалось, что тот хлыщ морозился от секса с беременной. По-видимому, их единственным физическим контактом был контакт кулака с лицом. Билли чуть согнул ее ногу в колене, меняя угол проникновения. Так оно было глубже, так он чувствовал ее сильнее. Он потянулся к ее клитору и потер его сквозь ткань трусиков. Пары движений хватило, чтобы Макс дернулась, сжалась вокруг него, и он почувствовал еще больше жидкости на своем члене. — Ах, Билли… — простонала она, и Билли приостановился. По лбу потекла капля пота, и он ее смахнул. — Мне закончить, малышка? — спросил он, целуя ее в шею. — Нет… Еще. Хочу, чтобы ты… Внутрь меня, — сказала Макс, прерывисто дыша. Билли аж зубы стиснул, чтобы не застонать от такого заявления. Он начал двигаться, набирая темп. Ему самому оставалось совсем недолго, когда Макс повернула голову, чтобы поцеловать его. Он неловко стукнулся зубами о ее зубы, но потом жар поцелуя оказался невозможным. — Я сейчас… — сказал он и кончил, излившись внутрь. Он закрыл глаза и представил, как они сидят на чтении завещания Нила, а из Макс вытекает его сперма. Опустошенный член слабо дернулся. Макс соскользнула с Билли, переворачиваясь на другой бок, лицом к нему. — Это было потрясающе, — она так широко улыбалась, что Билли захотелось ее обнять и никогда не отпускать. — Да, — сказал он, поправляя выбившуюся из косы прядку. — Очень жаль, что нам надо теперь идти к адвокату. — Чрезвычайно жаль, — сказала счастливая Макс и потянулась. Билли посмотрел на нее и вдруг понял, что совсем не хочет ее оставлять. Даже с ребенком. Плевать на ребенка. Может, он уговорит ее сдать его в детдом. Он представил ее в своей съемной квартире в Чикаго, как она растягивается на его кровати, как она стоит в его рубашке на кухне и заваривает кофе. Как она любит его. Каждый день, день за днем. Он точно лучше того н… урода. Любой был бы лучше. — Максин, — сказал серьезно Билли. — Ты поедешь в Чикаго? Она с удивлением посмотрела на него. — И что мне там делать? — Жить со мной. Родственники должны друг другу помогать, знаешь ли, — криво улыбнулся он. Она глубоко задумалась, по-видимому взвешивая варианты. — Ты можешь ответить попозже, — сказал Билли. — Только я завтра с утра уезжаю. Так что времени у тебя до сегодняшнего вечера. Макс кивнула. Потом встала, все так же задумчиво поправила одежду и вопросительно посмотрела на Билли. — Идем, — сказал он и начал собираться.***
Как и ожидалось, Нил нихрена не оставил Билли. В завещании было еще и написано что-то в стиле «подавись, сынок», но Билли было плевать. Макс он оставил небольшую сумму денег, которой хватило бы на две недели скромной жизни, в качестве подачки. Все остальное, в том числе и дом, конечно же, досталось Сьюзан. Сьюзан помирать абсолютно не собиралась, и Билли подумал, что старуха еще их с Макс переживет. Так что тут рассчитывать было не на что. От внимания Сьюзан не укрылось, что они с Макс пришли вместе. Макс выдала какую-то отмазку, Билли было плевать. Он мог бы рассказать Сьюзан, чья сперма сейчас протекает сквозь трусики ее дочери, но не стал. Не хотел расстраивать Максин. Ушли они тоже вместе. Макс была задумчивой, Билли, в свою очередь, тоже задумался о том, как он будет жить без Макс теперь, когда он так ярко это представил. Они пообедали и пошли в мотель. Разговор не клеился, а потому они просто лежали на кровати. Макс делала вид, что читает (она не перелистывала страницы), а Билли беззастенчиво пялился на нее. Они начали уже собираться ко сну, а Макс так ему ничего и не ответила. Он залез под одеяло и посмотрел в потолок. Как ему сделать, чтобы она согласилась? Что сказать? Макс залезла под одеяло рядом, и ее ноги тут же наткнулись на лодыжки Билли. Она положила ему голову на грудь, и он приобнял ее. — Когда мы были маленькими, я тебя ненавидела, — сказала она, тоже глядя в потолок. — Ты всегда отвратительно себя вел. Но иногда… Иногда ты любил меня. Как сейчас. Билли посмотрел на нее. — Максин, мне больше не пятнадцать. И даже не двадцать. Понимаешь ли ты, что я совсем другой человек? — Когда я смотрю на тебя, я вижу в твоей мимике и жестах тебя из прошлого, и я его боюсь, — прошептала она. — Когда я смотрю на тебя, я вижу прекрасную взрослую женщину. Ну же, малышка… Я не тот Билли, кого ты знала. Мы выросли. Если тебе что-то не понравится, ты всегда можешь от меня сбежать к очередному н… негодяю. — Я знаю, — горько прошептала она, — я знаю, но как будто не понимаю. — Знаешь, что я тебе скажу? Старый Билли просто приказал бы тебе. А я тебе говорю, что делай, как хочешь. Я приму любой твой выбор, даже если мне это не понравится. Макс с удивлением уставилась на него. — Ты и правда так считаешь? — спросила она. — Да, малышка, — сказал Билли и вдруг и правда почувствовал, что так и есть. — Хорошо, я тебе скажу, — Макс закусила губу. — Я…***
Билли стоял и курил, опираясь на дерево. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память Максин Мэйфилд, — сказал пастор. Билли смотрел и смотрел на гроб с открытой крышкой, где лежала она. Она выглядела такой спокойной, такой умиротворенной. Она была прекрасна. На Билли никто не смотрел — он стоял поодаль, в тени дерева, в темных очках-авиаторах. Никто бы и не увидел слезы в его глазах. — …отче всемогущий, тайна креста — наша сила, а воскресение сына твоего — основание нашей надежды… Билли фыркнул и начал осматриваться по сторонам. Недалеко от могилы чинно утирала слезы платком Сьюзан. Конечно, сидела, кошелка старая. Уже почти восемьдесят стукнуло, а все сидела. Он так и знал, что она всех переживет. — …освободи усопшую рабу твою от уз смерти и сопричти ее к лику спасенных. Через Христа, господа нашего. Аминь. Вынести это было невозможно. Он хотел было уже уйти, но к нему подошла рыжеволосая женщина и закурила. Они молча стояли рядом, пока она не сказала: — Я все еще не могу поверить. Ей было-то всего пятьдесят два. Так просто взять и умереть в своей постели в пятьдесят два. — А мне думаешь каково было, проснуться рядом с ней? — криво усмехнулся Билли. — Зная тебя, ты там в штаны бы сразу же наделал, — усмехнулась женщина в ответ. — Чтоб ты знала, Джесси, когда твоя мать была беременна тобой, я нашел труп на улице. И очень даже не обделался. Джесси была практически точной копией Макс, начиная от внешности и заканчивая характером. Даже походка у нее была похожа, не говоря уже про голос. Билли часто шутил, что Макс должна работать в копировальном агентстве. Она его в ответ на такие шутки била подручными предметами по шее. Смотреть на Джесси было больно, так она напоминала молодую Максин. Но она была его дочерью — даже странно подумать, у него была дочь, — и они теперь остались вдвоем против этого мира. Макс закрыли крышкой, а Билли все глядел и глядел на то, как опускают гроб, на то, как закапывают могилу. И только когда к ним с Джесси потянулись люди, чтобы высказать свои соболезнования, она молча взяла его под руку, и они, развернувшись, пошли прочь с кладбища.