Пусть все красивые умирают молодыми

Осень похожа на молодящуюся женщину, что надевает разноцветные наряды и ярко красится, чтобы никто не заметил, как неотвратимо настигает ее старость. За окном грохотала гроза, рыдал дождь, проливными струями растекаясь по стеклам, стучали по крыше падающие каштаны, скатываясь по водосточным трубам. Холод и одиночество обнимали за плечи Злую Королеву. Она сидела перед зеркалом, ярко подсвеченное свечами, и с придирчивой внимательностью разглядывала свое лицо, замечая новые морщинки и неровности даже под слоем безупречного макияжа, который никак не мог скрыть тот неприятный факт, что она безнадежно старела. В черных волосах появилась проседь, и не так далек тот день, когда она уже перестанет быть прекрасной королевой, но станет злой ведьмой, что спрашивает без конца “я ль на свете всех милее” и остервенело цепляется за ускользающую красоту, будто в ней заключается единственное доступное ей счастье. Молодость утекала, как вода. Королева старела, но не это было самым страшным. Чем дольше Злая Королева всматривалась в свое пока еще красивое лицо, тем яснее она видела изъеденное презрением лицо матери. Это так пугало, что Злая Королева отвела взгляд. Больше всего на свете Злая Королева боялась стать похожей на свою мать, и сейчас понимала, что именно это с ней и происходило. И от этого было еще больнее. И хотелось взять наждачную бумагу и стереть все ненавистные черты лица. Сделать себя другой. Но и во внешности, и в словах, и жестах и даже мелких движениях бровей – во всем Злая Королева узнавала в себе свою мать, стареющую, дурнеющую мать. В каждом едком слове, каждом злом проклятье и предостережении – раздавался голос матери, словно она плотно засела у Злой Королевы в голове и управляла ее мыслями, чувствами, ее отношением к себе, вызывая приступы отчаянной ненависти и злобы. Мать довлела над сознанием Злой Королевы даже после смерти, как будто они слились в одно неразрывное целое. И теперь каждое движение разлагающейся души Злой Королевы было посвящено матери, воспоминания о которой больно ранили то, что было когда-то сердцем. Что бы Злая Королева, забывшая собственное имя, ни делала раньше – она во всем искала одобрения матери, ее снисхождения, а находила черствую холодность и отторжение. В редкие моменты, когда мать была ласкова с ней, гладила по голове – все слова ее были пропитаны мечтами о королевской славе, и тогда казалось, что лишь добившись короны, ее дочь получит наконец любовь. Но увы. Этого не случилась. Мать состарилась и умерла до того, как дочь добилась вожделенного трона. И вместо любви Злая Королева получила лишь едкую зависть. Она так ничего и не смогла доказать, так и не заслужила любви самого родного человека, что уж говорить о ком-то еще. Разве могла она быть любима кем-то еще? И тогда Злую Королеву захватывали мысли о собственной смерти, чтобы прекратить этот бесконечный вой в голове, чтобы обрести наконец покой и смирение, но эти мысли она отбрасывала, увлекаясь гораздо более жизнеутверждающими мыслями о мести Белоснежке за ее нежное пение и цветущую молодость на ее алых щеках, за то, что ее любили просто так. В какой-то момент Злой Королеве даже стало казаться, что она окажет Белоснежке великую милость, уничтожив ее проклятьем, чтобы она навсегда осталась молодой и прекрасной и не познала никогда ужаса неизбежной старости.