Капитан Арктика

      Ветер бушевал на заснеженной равнине, ревел, крутил снежинки в маленьких водоворотах, бросал в лицо острые ледяные крошки и бил путников в спины. Ночь вступала в свои права. Сумерки накрывали застывший в вечной мерзлоте мир. Сугробы все нарастали и нарастали, идти становилось сложнее. Группа людей прорывалась сквозь пургу. Они шли, оставляя за собой глубокие раны следов в рыхлом снегу. Они шли друг за другом, как ходят волки по занесенному белой скатертью лесу, очередью из серых шкур.       С накинутыми на плечи шубами, с утепленными куртками и мохнатыми капюшонами, с шерстяными платками, защищающими нос и губы от обморожения, с тактическими очками на глазах, с оружием наперевес — так шла колонна из восьми человек. А впереди всех, продираясь через сугробы, борясь с ветром и снегом в лицо, двигался вожак. За ним, след в след, шли все остальные.       Где-то вдали завыли звери. То ли волки, то ли нечто похожее на них — черт разберет, и колонна на секунду остановилась. Вся, кроме вожака, который упорно прорывался сквозь пургу и тащил за спиной огромный рюкзак. И винтовку, покрытую ледяной коркой, на плече. Он лишь оглянулся, махнул рукой, подгоняя группу, и двинулся дальше. Он не боялся монстров, не боялся того, что скрывалось там, за завесой бушующей стихии. Он шел вперед и не останавливался, шел и боролся. И он хранил страшную тайну, держал в своем замерзшем от упорства суровом разуме секрет, который не знал больше никто. ​       «Нет проигранных битв,       Нет нарушенных клятв,       Он уверенно мчит за собою свой верный отряд»       Где-то там впереди маячил на фоне чернеющего неба, покрытого белесой пеленой пурги, большой объект. Было сложно на первый взгляд определить, что же такое скрывается за бушующей стихией, но вожак уверенно двигался к цели. Он вел за собой людей прямо туда.       Девушка шла за вожаком след в след, ступая в глубокие снежные впадины обутыми в высокие, обделанные мехом сапоги. Она уже выбилась из сил, но, глядя на движущийся, проваливающийся в снег силуэт, шла за ним. Она поправила на плече автомат, заледеневший от минусовой температуры, и продолжила путь. За ней еще шесть таких же уставших, выбившихся из сил, человек, что шли, движимые надеждой на отдых и спасение. Она вперила взгляд в спину вожака и продолжала идти. Дыхание сбивалось, она задыхалась от холода и натянутого на нос шерстяного платка, но не снимала его, боясь обморозить лицо. Девушка тешила себя мыслью о спасении, о том, что совсем скоро они вернутся домой. Выйдут к людям, отогреются и принесут добрые вести. И она шла, несла в своем замерзающем разуме хорошие известия для всего человечества. О спасении, о победе над вечной мерзлотой, о возвращении лета…       Фигуры двигались медленно, а снежная стихия бушевала, все сильнее толкала путников в спины, в бока, била в лицо и бросала на снег. Люди падали, проваливались, но вставали и следовали за командиром. Он оторвался на приличное расстояние, но потом вдруг остановился, обернулся и стал дожидаться свой отряд.       Вилл разглядела его подернутый инеем шерстяной платок, скрывающий лицо, запотевшие тактические очки и сбившийся в острые колья сосулек мех на воротнике утепленной изнутри куртки. Подпоясанная черным тактическим ремнем тяжелого рюкзака ,та не выглядела совсем бесформенной, а наоборот очерчивала фигуру мужчины. Вот он какой, Капитан Арктика.       Она знала его давно. Еще когда поступила на службу в отряд специального назначения, она познакомилась с ним. Его звали Фобос Эсканор. Этот холодный, строгий и выдержанный мужчина сразу произвел на нее неизгладимое впечатление, и она восхищалась им. Восхищалась его дисциплиной, его силой и несокрушимостью. Восхищалась непреклонностью и твердостью его несгибаемой воли. Он мало говорил и много делал. Он готовил свой отряд специального назначения к особой миссии — миссии по спасению человечества из цепких лап вечной зимы.       Так и сейчас он шел впереди, вел за собой свой отряд и не сдавался ни на секунду. Вилл буквально чувствовала сочащийся злостью и упорством характер Капитана Арктики.       Она споткнулась и увязла в снегу. Кое-как выдрала ногу из рыхлого плена и снова едва не упала. Оперлась руками о покрытый мерзлой коркой сугроб. Корка надломилась, и руки девушки увязли в зыбучих песках ледяной стихии. Она зарычала от злости и усталости, поднялась, выпрямилась и едва не была свалена с ног ударившим по ней ветром, брошенными в лицо снежинками. Ее щеки горели огнем, будто спорили с холодом.       Вилл пошла дальше. Снова ступая по корке льда, которая ломалась под каждым ее шагом, увлекая ноги в пучину снегов, она двигалась за командиром. А он шел впереди, такой же непреклонный, такой же упорный и безнадежно уверенный в победе.       Она даже побаивалась его. Он был таким непонятным, что сложно было угадать его мысли. Будто припорошенный легким свежим снежком хрупкий лед. Провалишься и утонешь в глубине его светлых глаз.       Он ей нравился. Не только как командир. Она отказывалась верить в свои чувства, отрицала то, что горело огнем в груди. Но каждый раз, когда она видела его, ее щеки рдели, дыхание сбивалось, а губы невольно растягивались в нескрываемой улыбке. Он будто этого не видел. Она была такая не одна: многие девушки на тренировках заглядывались на него, многие говорили о нем, как о чем-то божественном и недостижимом. Он и правда был недостижим. Он будто оградил себя ледяной стеной ото всех и всего, что происходило в этом мире, и такой отрешенный, полный решимости, готовил людей к важнейшей в их жизни экспедиции.       Многие погибли. Замерзли, провалились под лед, задохнулись в снегах и потеряли всякую надежду. Кроме него. И нее. Они шли вперед только потому, что шел он. Она верила в себя, потому что верила в него.       А он верил в удачу, в свою силу и упорство. И, казалось, никакой ветер не может его сломить.       Когда-то давно человечество потеряло, как бы смешно и грустно это ни звучало, всякую человечность. Убийства, страшные преступления, войны и ядерное оружие — все это неумолимо клонило человеческий род к его закату. Солнце для людского рода закатилось в том самый день, когда по крупнейшим городам планеты ударили ракеты. Взметнули высоко в небеса грибы ядерной пыли, что замела собой небо, скрыла светило на многие десятки лет. Главная звезда Земли больше не грела ее, и тогда мир погрузился в бесконечную мерзлоту. И предела ей не было видно. Снега покрыли все — от Арктики до Антарктиды, от Евразии до Северной Америки. Океаны замерзли, лишь на дне кое-какая соленая вода оставалась водой, жидкой и текучей. Небо кормило людей радиоактивными хлопьями сбившихся в хороводы снежинок. Мир замерз, покрытый льдом.       Но люди не были бы людьми, если бы не смогли выжить даже в таких чудовищных условиях. Они построили оплоты тепла, разводили костры, нещадно жгли остатки цивилизации, чтобы обогреть окоченевшие руки. Они захватывали здания, обосновывая в них жилища, они добывали еду из расплодившихся мутировавших животных — их стало так много, что было бы сложно умереть с голоду.       Поодиночке люди умирали, и лишь собираясь в большие общины, они могли выжить, могли бороться со стихией и последствиями своего безрассудства.       Ни Вилл, ни Фобос не застали Ядерной войны, погубившей цивилизации, но они точно были из того поколения, которое должно было, просто обязано, освободить из плена вечной мерзлоты те жалкие остатки некогда великой человеческой расы. И потому они шли вперед, сильные, непокорные и твердо уверенные в том, что они вернутся домой.       Фобос шел вперед, к своей цели. Целью ему служил неведомый огромный объект, маячивший на горизонте. Мужчина видел, сквозь покрытые морозными разводами очки, корабль.       Это ледокол Арктика — российский атомный ледокол, вошедший в воды Атлантического океана перед самым ударом ядерных ракет по Нью-Йорку. Он навечно застрял во льдах, сильно накренившись в бок и почерпнув немного соленой воды. Теперь ледяная гора возвышалась у правого борта ледокола, заставляя тот полностью слиться с окружением.       Капитан упорно шел вперед.       «С ним так много надежд… Среди прочих вершин,       Он надежен как холод, как пламя он несокрушим…»       Он вел отряд прямо к ледоколу. Вел к единственному убежищу среди этой заснеженной пустыни. Сколько они уже прошли? Едва ли можно сосчитать. Проложив их путь на карте, можно лишь восхищаться их стойкостью. И они шли, голодные, замерзшие, отчаявшиеся, но продолжавшие двигаться к ледоколу.       Метель бушевала, пурга разошлась не на шутку, и отряду понадобилось немало сил, чтобы добраться до ледокола. Они остановились около ледяной горки, а командир бродил вокруг туши железного мутанта и искал вход. В броне корабля нашлась пробоина. Неизвестно, что оставило ее, но сейчас эта пробоина спасла от холодной смерти восьмерых человек. Команда зашла в нутро корабля, где было так же невыносимо холодно, но ветер уже не мог добраться до людей, и тогда те выдохнули спокойно.       Они шли вглубь по покрытым льдом помосткам, выбивали несильно вмерзшие в раму двери и шли дальше, прячась от холода и ветра. Еще пробираясь иногда в тело ледокола, ветер отчаянно завывал, злился, что не может достать людей. А они бежали от него.       Наконец, они остановились. В одной из кают, где почти не было льда, они расселись на полу, переводя дух.       — Живы, — констатировал один из членов команды, и содрал с лица платок. Его щеки и нос горели огнем, все-таки обмороженные губы трескались и сочились кровью, глаза слезились.       — Добрались, — кивнул сам себе другой, и тоже снял с лица платок. Вытер им выступивший на лбу пот и прислонился к стене.       — Доберемся и до города, — кивнула Вилл, опускаясь на пол. Она безумно устала, и сейчас хотела только одного — уснуть в тепле и уюте, какого она не чувствовала очень и очень давно — с самого начала экспедиции.       Капитан стоял поодаль. Он тоже снял с лица платок и очки, положил оружие на какой-то промерзший деревянный стол, но не скинул рюкзак. Его белесая бородка блестела от инея, поджатые синюшные губы выдавали его напряжение, а глаза, сощуренные, с направленным в никуда взглядом замерли. Брови сдвинулись к переносице, и он продолжал гонять тяжелые мысли. Он один знал, о чем он думает, и пока члены группы переговаривались между собой, мужчина покинул каюту. Бесшумно, совсем незаметно для всех, просто исчез.       «Да, все мысли полны       Кровоточащих ран…»       Вилл не сразу заметила, что Капитана в каюте нет. Все это время она разговаривала с отогревающими руки и лица членами отряда, вселяла в унывающих людей надежду. Казалось, только в ней горел огонек веры в лучший исход операции, и она тщетно пыталась развести костерок веры, чтобы обогреть отчаявшихся людей. Девушка твердила одно и то же, смеялась и подбадривала всех и каждого, пока на лицах тех не засияла улыбка. И как же в те моменты ей не хватало поддержки Капитана. Он единственный, кроме нее, кто верил в победу. Как он шел вперед…       Перед глазами Вилл снова всплывали картины маячащей вдали, в снежной завесе, спины мужчины. И она поднялась с пола.       Пока остальные члены команды вели приглушенную беседу, девушка под предлогом осмотреться вышла из каюты. Ее снова обдало прохладой на помостках внутри корабля, но она поднималась по покрытой слоем льда лестницам, гремела ботинками по замерзшему металлу. Она долго петляла по коридорам, этажам. Поднималась и снова спускалась, останавливалась в разветвлениях и шла дальше, дыша облачками пара, вылетающими изо рта.       Вилл петляла долго, но в скором времени сам ледокол выпустил ее на палубу. Бушующая стихия тут же набросилась на девушку, и та была вынуждена закутаться в куртку, втянуть голову в плечи и расставить широко ноги — чтобы агрессивный ветер не повалил ее на промерзший насквозь пол палубы. Она устояла. Как устоял бы не каждый. Она прошла немного вперед, остановилась, озираясь. Куда бы мог пойти Капитан Арктика?       Девушка поняла куда. Она развернулась и, борясь с пургой, пошла прямиком к капитанской рубке. Именно там она собиралась отсидеть, пока не закончится метель, и пока небо не прояснится. Она уже подходила к рубке, как услышала до боли знакомый голос. Он доносился изнутри, такой нервный и отчаянный:       — Говорит Капитан Арктика. База, ответьте. Ответьте. Повторяю: говорит Капитан Арктика. База, ответьте…       Вилл замерла на месте, и только ветер ревел, гоняя толпами снежинки. Он крутил и вертел белые хлопья, бросал в лицо девушки ледяные крошки и бил ее в спину. Она осторожно заглянула в разрисованное морозными узорами окошко капитанской рубки и увидела его. Сидящего на полу с рацией в руках. Он крутил вертушки на блоке радио и все еще взывал к базе. А потом умолк. Он отклонился к стене. Опираясь на нее, закинул голову назад и прикрыл глаза. Рация молчала. Молчал и он.       Вилл поняла: нет связи с базой. Они одни в этой заснеженной пустыне, брошенные и забытые, и помощи ждать неоткуда. Их наверняка уже похоронили с почестями. Как очередную неудавшуюся экспедицию.       Но она вошла в рубку. Сначала легко тронула незапертую дверь, приоткрыла ту с поглощенным воем ветра скрипом и шагнула внутрь.       Капитан сразу открыл глаза, вяло дернулся и посмотрел на нее снизу вверх. Он все еще сидел на полу и держал в ослабших руках рацию.       — Что-то случилось? — спросила Вилл, и Капитан Арктика помотал головой. Его белесые волосы, выбившиеся из-под капюшона, теперь спадали длинными локонами на грудь, совсем незаметно вздымавшуюся под толстой курткой.       — Ничего, все в порядке, — Капитан попытался придать своему голосу уверенности и бодрости, но Вилл уже все поняла. Она медленно опустилась на пол рядом с командиром и замерла, так же прислонившись к стене.       Они сидели молча. И только ветер за окном говорил. Сидели долго, молчали, не смотря друг на друга, но ощущая тепло близкого тела. Вилл глубоко вздохнула. Она украдкой взглянула на Капитана. Его лицо, такое красивое, ловившее блики снега, витавшего за окном. Такой бледный и такой отчаявшийся. Неопытный глаз не сразу бы заметил это, но девушка точно знала: он потерян.       — Нет связи с базой? — спросила она тихо, а Капитан отреагировал не сразу.       Он медленно повернул голову к девушке, внимательным цепким взглядом очертил ее лицо и снова прикрыл глаза.       — Все в порядке, нас ждут.       — Зачем ты мне врешь?       Впервые Вилл обратилась к нему на «ты», и тогда Капитан снова посмотрел на нее. Но не стал возражать против такой фамильярности. Она забыла про субординацию или просто не хотела о ней вспоминать. Не сейчас.       — Ты все слышала? — спросил Капитан, и Вилл кивнула. Легко и почти незаметно. Капитан шумно выдохнул и спрятал лицо в ладонях.       — Они молчат. Нет связи. Я не могу… связаться с ними.       Он говорил глухо и совсем безэмоционально. Так казалось на первый взгляд, но девушка уловила в его голосе нотки отчаяния. Командир был на грани. Он не сдавался, но, казалось, у него просто не оставалось сил бороться.       — Ты ушел, чтобы другие ничего не поняли? — спросила Вилл.       Капитан Арктика кивнул, также не отрывая ладоней от лица.       — Фобос, — произнесла вдруг девушка и легко коснулась руки командира, увлекая ее к себе. Она увидела его. Его глаза наполнили слезы, а сам он слегка дрожал.       Горячие руки девушки будто отрезвили Капитана на секунду. Тепло ее тела сильно обожгло замерзшую ладонь, но он не отдернул руки.       Мужчина быстро смахнул слезы рукавом и поджал губы. Он не хотел, чтобы она видела его таким, но сдерживаться сил не было. Усталость и отчаяние накрыли его с головой, и Капитан снова задрожал.       — Я всех погубил…       — Это не правда. Ты спас нас. Не один раз. И даже сейчас, приведя сюда. Люди отогреваются в каютах.       — Они не верят в спасение…       — Они верят в тебя. Так же как верю я.       Вилл сильнее сжала ладонь Фобоса в своих руках, и мужчина снова посмотрел на нее слегка покрасневшими глазами. Он задержал взгляд на ее лице. Таком знакомом и одновременно таком далеком.       — Почему ты это делаешь? Неужели ты не понимаешь, что мы здесь и останемся? Мы здесь умрем…       Вилл поджала губы, не спуская глаз с лица своего командира. Она никогда не видела его таким и верила, что никогда не увидит, но сейчас он был жалок. Нет! Он был силен, как и прежде, и единственное, что его беспокоило, — жизнь его команды. Тех людей, которые шли за ним через снега и льды, через города и подземелья. Они верили в него, а он их подвел, погубил и теперь он должен как-то сообщить им.       Хоть бы донести до базы важные сведения — думал он. Только бы передать им два слова. Только бы назвать адрес. Адрес спасительного бункера. Спасительного для всего человечества.       Тогда Вилл задумалась. Она не верила в поражение, не хотела верить. Она верила в Капитана Арктику.       — Если мы здесь умрем, — тихо произнес мужчина вдруг и всем корпусом повернулся к Вилл. Он вдруг накрыл ее ладони своей рукой и, обжигаясь теплом ее тела, помедлил. — Когда мы здесь умрем, мы унесем с собой все тайны. И эту тоже.       Вилл даже не успела уточнить, что именно хочет унести с собой в могилу Капитан Арктика, как мужчина вдруг несильно подался вперед и дотронулся холодными, как лед, губами до горячих губ девушки. Он лишь слегка коснулся ее и отстранился.       Вилл сидела совсем пораженная. Она не могла понять, что только что произошло, что сделал Капитан, и почему он это сделал. Но ей и не нужно было объяснений. Она лишь решилась на то, на что не решилась бы никогда в жизни. Теперь уже она подалась вперед, притянув за руки Капитана к себе, и впилась в холодные губы жарким поцелуем. Он не отпрянул, не оттолкнул ее, а ответил на ее требовательный акт проявления крайней любви. Он все понял, как и все поняла она.       Их губы слились в единую инсталляцию льда и пламени, руки горели, а тела дрожали, но точно не от холода. Она согревала его своим теплом, и мужчина почувствовал, как заново начинает биться его некогда застывшее в вечной мерзлоте сердце. Он притягивал девушку к себе, все сильнее сжимая ее пылающие ладони, а потом вдруг поднял одну руку и коснулся ее такой же горячей щеки. Вилл вздрогнула от прикосновения холодных пальцев, но тут же прижалась к его ладони, продолжая сливаться с Капитаном в страстном поцелуе приближающейся смерти.       Он медленно отстранился, будто не желая отпускать от себя Вилл, и гладил ее по щеке, второй рукой уже убирая выбившуюся из-под шапки рыжую прядь волос с ее лица. Он хотел видеть ее всю, запомнить ее такой, какой она была в эти, самые счастливые моменты его жизни. А она хотела запомнить его таким.       Все было понятно без слов, и они молчали. Долго и так однозначно. Они понимали друг друга, они были единым целым. Сейчас в этой тишине под оглушающий вой ветра за пределами рубки они смотрели так, как смотрят предназначенные друг другу судьбой люди. И мужчина продолжал ласкать ее нежную кожу своей огрубевшей, но уже не такой холодной ладонью.       И Вилл поняла: она не хочет отпускать его, она не позволит им так просто потерять друг друга. Она верит, и это главное. Она подалась вперед, взяла в ладони его лицо и снова прильнула к его губам. Из глаз непроизвольно побежали слезы, а руки задрожали, когда он ответил на поцелуй. Она уже сидела не коленях, прижимаясь грудью к его груди, его руки ласкали ее плечи через плотную куртку, гуляли по ее спине и касались обнаженного участка шеи без шерстяного платка.       — Ты мне нравишься, — произнесла Вилл, когда чуть отстранилась. Она не отдалялась от него дальше, чем на пару сантиметров.       «О, так сладко мечтать       О других полюсах…       Ослепленная светом, я гасну в его парусах»       — Ты тоже... нравишься мне, — ответил он, будто задыхаясь от нахлынувших, таких живых эмоций, каких он не испытывал очень и очень давно.       Она спасла его. Не от смерти физической, но от смерти духовной. Он был почти потерян, когда она появилась в его жизни и стала объектом его восхищения. Его безмолвной и такой глубокой любви. Он боялся ей признаться, убеждал себя, что это — лишь наваждение, которое сметет снегами во время экспедиции, но он и подумать не мог, что вот так, на российском атомном ледоколе, в капитанской рубке, он наконец произнесет эти заветные слова.       Эту тайну Капитан хотел унести с собой в могилу, и эту тайну Вилл мечтала открыть всему миру. Она полюбила его с первого взгляда, с первого его слова, с первого случайного прикосновения. Ей казалось, что эта любовь навсегда останется безответным увлечением, но сейчас все стало ясно, как день, когда мертвое солнце выглядывает из-за черных радиоактивных облаков и слегка пригревает землю, не в силах растопить снега.       И Вилл прижималась к Капитану, она была рядом, так невозможно близко, что хотелось проникнуться им полностью, впитать в себя этого оттаявшего человека.       «С ним так много надежд и отчаянных стуж       Он один покровитель ста тысяч потерянных душ»       Они столько преодолели, чтобы так глупо замерзнуть на погибшем атомном ледоколе. Она не позволит. И он готов бороться.       «Если б можно бы взять       Обернуть время вспять       Вот это романтика!       Чудеса навигации!       Но маяк не горит,       тишина!..»       Рация ожила. Она издала сначала трескучий звук, а потом разразилась негромким шипением, и тогда Капитан бросился к ней.       — Говорит Капитан Арктика. База, повторяю: говорит Капитан Арктика!