Токио

      Обычный вечер обычной пятницы. Только закончилась смена в комбини, наконец можно снять тупой бейджик, гласящий «Шимамура» максимально скучным шрифтом. Слишком лень сразу ехать домой, да и погодка ничего. На небе ни облачка, по времени уже закат, который полностью закрывают высотки, так что мост-переход забит девчонками, шумно фоткающимися в инсту с куском рыжего неба, прорывающимся через дыру бетонной коробки. Типичная толпа, которой не удивишь местных, а иностранцев видно за метр, по широко раскрытым глазам и потерянному виду. Хорошо б сейчас пропустить стаканчик чего-нибудь прохладительного, но личный транспорт оставлять в центре западло. Хотя бы перекурить, потом можно и ехать. Ближайшее выделенное под курение место — на другой стороне дороги, у заднего входа в офисное здание, а туда еще надо продраться сквозь толпу белых воротничков, спешащих в метро или бары. Но внезапно подниматься по лестнице перехода стало гораздо увлекательнее. Прямо перед носом возникла чья-то округлая задница и худые ноги в брюках, собирающихся складками на икрах. Даже хорошо, что не обтягивающие штаны, можно прекрасно всё додумать самому. Обычно кажущаяся бесконечной лестница заканчивается слишком быстро, и парень с привлекательной задницей растворяется в толпе.       Даже после долгого курения хорошее настроение не спешит возвращаться. Слишком давно никому не удавалось заставить сердце биться чаще видом своей филейной части. Гребаные брюки, таинственные и многообещающие. Еще и начинает накрапывать дурацкий мелкий дождь. Кто-то опять уронил несчастную елочку в горшке в углу площадки, бухие долбоебы. Ее даже веревками к столбам ограждения привязали. До рождества еще месяц, так что все возможные украшения и лампочки развешаны, центр переливается огнями и пестреет рекламными вывесками с неестественно счастливыми людьми. В перспективе очередное одинокое рождество и бесящие парочки повсюду.       Из переулка, опустевшего за время курения, выныривает шатающаяся фигура парня. Поравнявшись с площадкой, замечает елку и, видимо, с намерением поднять ее, виляя из стороны в сторону, подходит к деревцу, вытягивая руки вперед. Отчего теряет баланс и почти утыкается носом в многострадальную елку. Шимамура не сразу реагирует, но после безрезультатного копошения пьяного парня все-таки подходит и предлагает руку. Пьянчужка медленно окидывает фигуру подошедшего, взглядом скользя вверх от ботинок, по затертым штанам, футболке, наконец, щурясь, смотрит в глаза. И таки принимает протянутую руку. Шимамура не рассчитывал, что парнишка будет таким легким, так что, подняв того одним рывком, роняет его на себя. Парень повисает своей легонькой тушкой и не сразу отлипает от своего спасителя, видимо, пытаясь неработающим мозгом определить свое положение в пространстве. В конце концов парень отодвигается, спрашивает, растягивая слова:       — Это я в какой район зашел? — смотрит потерянно, совсем упился, видимо.       — В смысле, Шибуя, — глаза парня распахиваются, а Шимамуре начинает казаться, что он выглядит как-то знакомо. Лицо еще не потеряло детские черты, наверное, студент из местного университета решил оттянуться в пятницу. Темные растрепанные волосы, большие, как у олененка, испуганные глаза. В которых загорается хитринка.       — Серьезно? Я думал, тут бандитских группировок уже давно нет… — назойливый пьянчужка решил поиздеваться над своим спасителем? Ни тебе слов благодарности, ни комплимента отличной форме бицепсов, а вот пожалуйста — стереотипный комментарий на основе его внешнего вида — на те, на хлеб намажьте. Что на такие предъявы ответить, Шимамура не находит, так что продолжает молча стоять. Парнишка, видимо, и забыл, что что-то спрашивал, потому что перескакивает на другую тему:       — А сколько времени? — невинно так, как будто просто мимо проходил.       — 23:50, — нет, все-таки почему он кажется таким знакомым…       — Отлично, успею на последний поезд, — парень поворачивается и начинает уходить, и в мозгу наконец щелкает, когда взгляд упирается в уже знакомую задницу. Неожиданно для себя Шимамура окликает поползшего в направлении метро парня:       — А ты дойдешь? — тот поворачивается с беспечной улыбкой.       — А то, автопилот работает прекрасно, всего час и три пересадки, и я дома, — великолепно, у него еще и пересадки, сто процентов проспит же. Парнишка внезапно встрепенулся: — Ты был в «Британском баре»? — абсолютно не понятно, что творится у него в голове. Шимамура отрицательно мотает головой, после чего лицо пьянчуги озаряет улыбка, и тот подходит обратно, хватая Шимамуру под локоть. — Вот и хорошо, я тоже не был, это тут совсем рядом. Мне сказали, там дешево, но неплохо. Пошли? — и выжидательно смотрит, блуждая глазами по лицу Шимамуры. Как-то все это странно, может, он какой-то мошенник, затаскивает людей с собой в бары, набухивается, сваливает, а тебе платить? Но парнишка так просто не сдается. — Ну что ты, пошли, тебе скучно, я же вижу, — продолжает упрашивать.       — Я от скуки не пью, — Шимамура пытается сделать как можно более незаинтересованный вид, хотя горячая рука парня все еще на предплечье и греет теплом даже через куртку. Хочется взять его в охапку, под жопку, и заняться чем-нибудь поинтереснее похода в потный шумный бар. Да можно прямо здесь, у елочки.       — Я тоже от скуки не пью. Я от душевной боли пью… — тихо отвечает парень и с томлением в глазах смотрит вдаль, слегка пошатываясь. Нагнал тут драмы.       — У меня такого не наблюдается, пожалуй, откажусь, — Шимамура делает как можно более грозный и отстраненный вид, хотел же в детстве стать актером.       — Хрена ты интеллигентный якудза, — с детским удивлением выдает это чудо. И так всегда с рандомными знакомствами. Кенджи уже вполне искренно подумывает о вступлении в местную группировку, чисто чтоб не привносить когнитивный диссонанс в и так сумасшедшую жизнь окружающего общества.       — Да не якудза я, — без особой надежды гнусавит мужчина в ответ.       — Ага, так я тебе и поверил. Высветленные волосы, кожанка, сапоги. Небось и мотоцикл есть, — парень смотрит с вызовом.       — Ну есть, — Шимамура сдается, устало заглядывая в полуприкрытые глаза сморённого алкоголем парня.       — Так поехали! — радостно выдает тот, таща Кенджи за собой. Что ж он так привязался. Только сердце разбередит, жопкой вертя в авангарде.       О это особое ощущение собственной хилости и слабовольности на следующее утро после безудержных возлияний в компании горячих незнакомцев. И, конечно, тупости, ведь номер этого Киты-Акиты Шимамура так и не взял. По ощущениям эта пятница так и не закончилась — по всё ещё не наступившему похмелью и слегка покачивающемуся миру — что ни в коем разе не должно препятствовать посещению гребаной работы, Шимамура взрослый разумный человек, если он не умеет пить, он собирается страдать. Молча. И делать выводы. К настоящему моменту был выведен один самый главный вывод. Если бухаешь в компании горячего красавчика и забываешь взять его номер — берешь с собой вышеупомянутого красавчика. На этом активный мыслительный процесс лучше остановить, а то до работы можно и не доехать. День тянется мучительно, с накатившей к середине смены головной болью и жаждой, быстро залитой холодным лимонным чаем. Говорят, от похмелья отлично помогает кефир, но Шимамура не знает, что это, а попросить пояснить огромного вусмерть пьяного профессора-иностранца, полулежавшего за барной стойкой и изливавшего им с Китой свою душу, он постеснялся.       Под вечер, чтобы унять трясущиеся руки и дребезжащую в желании куда-то бежать и кое-кого искать душу, Кенджи привычно идёт в курилку через мост. С наслаждением затянувшись, мужчина удовлетворённо осматривает ёлку в стоячем положении, уносясь мыслями в прокуренный бар и огромные черные глаза, не особо обращая внимание на остальных завсегдатаев курилки. Мимо непрерывным потоком течет спешащая домой толпа, иногда пугающая своей синхронностью и неотвратимостью, кажется, попробуй пойти наперекор, и тебя сожрут, пережуют и выплюнут в другом конце улицы. В час пик в метро обычно так себя и чувствуешь. Если бы взгляд Шимамуры не был так сосредоточен на ёлке, он бы увидел мнущуюся в нерешительности худощавую фигуру в двух шагах от малюсенького заборчика, очерчивающего границы дозволенного курения.       Ките казалось, что он даже поймал взгляд своего вчерашнего собутыльника, но тот потерялся в мыслях, забыв об истлевшей до фильтра сигарете. Чудо, что парень вообще вспомнил, с кем затусил, если долгое потягивание не особо алкогольных коктейлей до раннего утра субботы и перемывание косточек коллег Кенджи и одногруппников Акихико можно считать за безудержную тусу. Приняв полный провал своего плана красиво и непринуждённо поймать взгляд своего нового знакомого и органично завести беседу, Кита медленно начинает подходить ближе, нервно пытаясь понять, насколько подозрительно и странно будет выглядеть в курилке не куря. Поглощённый думами, уже приблизившись почти вплотную к Шимамуре, парень только собирается поздороваться, как все ещё ничего не замечающий Кенджи встряхивает головой и, метнув бычок в специальную урну, начинает активно обходить заборчик по направлению к выходу. Там они и встретились, скорее столкнулись плечами, и Кита, получив за свои страдания быстрое извинение пребывающего в блаженном неведении Шимамуры, остаётся глупо стоять с открытым в возмущении и удивлении ртом у импровизированного входа. Возможно, если бы им пришло в голову, что символическую оградку можно перешагнуть, история могла развиваться гораздо более быстрым темпом. Значит, надо действовать радикальнее.       Тупое начало тупого дня. Эти понедельники взять бы и отменить… Исключительно унылыми мыслями было ознаменовано буднее утро. Слившиеся в сплошную серую мешанину пиджаков работнички среднего звена, как и на прошлой неделе, как и месяц назад, как и в любой рабочий день ещё кучу лет вперёд, закупались готовой едой и напитками. Приходилось отодвигать будоражащие воспоминания вечера пятницы подальше, чтобы не сбиться на в миллионный раз произнесенных словах приветствия. И как назло. Сначала отреагировало тело и только потом заработали шестерёнки в голове при виде такой знакомой задницы в обтягивающих штанах, обладатель которой пытался что-то достать с самой нижней полки напротив кассы. Окликнуть или нет, окликнуть или нет. С одной стороны — не профессионально, с другой — круглая прекрасная задница. Не только задница, конечно, сам парень очень даже привлек своей открытостью, каким-то наивным и милым восхищением мелочами. Ляхи у него тоже очень даже ничего… За тяжёлыми думами Шимамура не замечает, что объект активных воздыханий уже у кассы, с самым невинным видом протягивает пару онигири. И мятую бумажку, явно не похожую на банкноту. Пробив товары со всеми полагающимися репликами и с зажатой в кулаке волей, ни разу не посмотрев прямо в хитрые глаза напротив, Кенджи сминает бумажку в другом кулаке и стандартно подчеркнуто-вежливо кивает на прощание. Перерыв, срочно нужен перерыв. Запихнув бумажку в карман джинсов, мужчина стойко продолжает рассчитывать покупателей в длиннющей очереди, не сопротивляясь уже расползающимся в улыбке губам, благо скрытым под маской. Он сам сделал первый шаг, значит, возможно, есть надежда, что не один Шимамура чувствует себя втюрившимся школьником по весне.       Во время долгожданного перерыва Кенджи прячется в подсобке, пытаясь не привлекать внимание к своей брызжущей во все стороны радостной нетерпеливости, разворачивает бутерброд и заветную бумажку. И конкретно так подвисает на пару минут, с тупой улыбкой вперившись в скачущие в разные стороны иероглифы. Цветочки из восьмерок по бокам. Звёздочки из гнутых ромбиков.       «Хей, забыл обменяться телефонами, вот мой! Надеюсь, тебе удалось меня вспомнить, хоть брюки и другие…»       Вот сволочь вертихвостная. Номер телефона грел душу и был быстро вбит в список контактов. После чего Шимамура в глубокой задумчивости смотрит на символ отправки сообщения, колеблясь в правильности спонтанного желания написать этому Ките что-нибудь флиртующее, но с колючкой, но милое, но такое лёгкое, не передающее уровень собственного недотраха и в целом одиночества. Да, всё-таки рандомная смска не лучший вариант. Вот вечером, по дороге домой, Кенджи сможет спокойно обдумать и сформулировать всё, что хочет сказать. В 00:10 Кита получил крайне интригующее послание: «Лол. Свободен в пятницу?»