Ängel.

По ночам в казармах было ужасно тихо, но только не сегодня. Это вечер стал для многих "роковым". Небольшому отряду из 12 мишек предстояло выйти в волшебный лес и выследить и убить единорогов, что стали слишком близко подходить к территории медвежьих поселений. Рекруты собирали нужные больше всего в походе вещи в небольшие сумки, которые позже прятали под кроватью, а после собирались кучкой, дабы обсудить свой первый военный поход. Но один из них сидел поодаль от остальных, листая книжонку. Шерсть отстранённого была чёрной, а нутрь ушек и кончики пальцев были красными, как и радужка глаз. Мишек с таким окрасом считали проклятыми единорогами, а проклятье в себе несло неудачу и скорую погибель. Всех таких малышей после рождения убивали, сжигали трупы, а кости скидывали в яму, закапывая. Считалось, что тогда проклятье не коснётся никого более. Среди солдат ходили слухи насчёт него: своё детство он провёл в приюте, подвергался насилию со стороны более старших воспитанников детского дома, что он съел собственную семью. Никто не знал - правда ли это или байки, но проверять и узнавать никто не собирался. Капралы и кабо считали его отродьем, не желая даже смотреть на него. Лизнув палец мишка перевернул страничку с тихим шелестом. Пока парень был увлечён чтением, его сослуживцы активно болтали и хихикали со всяких глупых шуток. Особо заняться перед отбоем нечем, поэтому они часто собирались и обсуждали обвисший живот генерала или то, кто как и где сегодня словил рядом с военбазой "ночную бабочку". Никто особо и не обращал внимания на тихоню, могли разве что изредко переглянуться и перешептаться, когда тот что-то бормотал себе под нос, будто разговаривая сам с собой. Норф, так звали этого рекрута, проводил пальцами по строкам, помогая тем самым себе в чтении. Иногда кудрявые волосы падали ему на лицо, закрывая левый глаз, заставляя их постоянно поправлять. Многие смеялись и принижали его за шелковистые и длинные волосы, называли женщиной, а кабо показательно обрезал их один раз, вызвав смех у всего отряда и вблизь стоящих рекрутов. — « Не скучно тебе? » хмыкнул кто-то из болтающих глянув на Норфа. Это был мишка с тускло-голубой шерстью, которая, казалось, выцвела на солнце в некоторых местах от упорных тренировок. - « А то всё сидишь, да читаешь. Будто это твоё единственное занятие в жизни! » Но рекрут ничего не ответил, он лишь опустил поникший взгляд, продолжая читать и слушать подколы. — « Даже не ответишь? » интересуется всё тот же медведь, подперев голову рукой, словно заинтересованный односторонним диалогом. — « Пф-ф, он только себе под нос бормотать и может, словно язык в задницу запихал, не обращай внимания. » зевнул прикрывая рот рукой ещё один сослуживец Норфа, обладающий бурой шерстью. Раздался смех, после чего диалог поддержал ещё один рекрут. — « Знаете, я слышал, что медведи с чёрной шерстью - прислуженцы единорогов! Если мы его прямо здесь кокнем - мы будем считаться героями? » Норф отвернулся от них, сжав кулаки и слегка оскалив зубы. Дрожь постепенно охватила его тело. — « Не, не думаю. » махнул рукой бурый - « Всё равно ничего сделать не может, бесполезный даже для тварины, как единороги. Не стоит марать руки в дерьме. » Вновь гогот заполнил казарму, после чего свет погас: наступило время отбоя. Вздохнув, Норф отложил книгу на тумбу и улёгся под одеяло, прижав к себе ноги. Мишка всё время смотрел в окно, находящееся слева от него. Наконец всё затихло, будто ничего и не происходило. Каждый улёгся на свою кровать и приготовился ко сну, не осмеливаясь и слова сказать, лишь бы не влетело от кабо. Красноватые зеньки намокли, а губы задрожали. Парень всю жизнь подвергался насмешкам и издёвкам, что негативно сказывалось на его ментальном здоровье. По стёклам застучали капельки дождя, перебивающие гробовую тишину. Все наконец заснули. Завтра тяжёлый день. Утром неожиданно раздался голос кабо, который пришёл будить рекрутов и сообщать о скором завтраке. Почти все повскакивали со своих кроватей и начали быстро одеваться, готовясь к насыщенному дню. Изгой же, коим его прозвали генералы и лейтенанты, встал позже всех, неохотно убирая за собой постель. Заглянув в ящик он достал оттуда одежду, после чего небрежно надел её на себя и быстрым шагом направился на утреннее построение. Каждый занял своё место и ждал пересчёта, чтобы наконец перейти к завтраку и тренировкам. Когда Норф пришёл к остальным, то ему пришлось осторожно раздвинуть сомкнутые ряды, чтобы встать на своё место. Внезапно рекрут получил пинок под зад со стороны, что заставил его выбиться из строя, что рассмешило весь отряд. Раздался голос капрала, что угомонил всех рекрутов своим грубым и громким голосом. — « А ну все тихо! Пересчёт ещё даже не начался, а вы уже как обезьяны хохочите! » недовольно говорит капрал, нахмурив брови. « Норф, встань на место. » говорит он, начав проходить по ряду и пересчитывать всех. — « Да сеньор. » Норф отряхнулся и встал в строй, опустив взгляд на землю, словно провинившийся ребёнок. — « Как вы все знаете, послезавтра вам предстоит выйти в лес, так как вы - единственная разведывательная группа, поэтому на вас лежит вся ответственность. » капрал постучал одному рекруту с розоватой шёрсткой по голове, на что тот зажмурился и слегка вздрогнул. - « Вы обязаны проявить себя достойно, тупорылые дармоеды! Вас возглавит Святой Отец Сансет, он будет ждать вас в день выхода у церкви. А теперь прочь с глаз моих! Если узнаю, что хоть один от тренировок отлынивал - повешу как позорную проститутку! » Каждый хором принял команду своего капрала и весь строй быстренько разошёлся, активно обсуждая то, что им предстоит сделать. Изгой же вместе со своим отрядом направился в столовую, где их снова ждала вонючая гадкая и каша, которая, скорее всего, скисла ещё вчера. Усевшись за своё место по прибытии он стал разглядывать щёлки в деревянном столе, на котором лежали железные миски. Уже без особого интузиазма рекруты рассматривали еду, что им подали. Не особо аппетитно, да и на вкус полная хрень, которой даже бездомный не будет рад, но что есть, то есть - приходится этим питаться. Никто особо жаловаться и не хотел, ведь по голове прилетит от главнокомандующего знатно! Сейчас медведям до Норфа дела не было, поэтому он мог вздохнуть спокойно и почувствовать себя в безопасности хотя бы на полчаса... Но, похоже, эта идиллия была лишь его воображением. Сзади послышался голос, зовущий Норфа. Только он приподнял свою голову, как чужая рука впечатала его мордой в тарелку. Не успев опомниться за шиворот потекла та же субстанция, что была в тарелке. Снова... Снова этот мерзкий гогот и свист, которые сопровождали его всю жизнь. — « Очнись, спящая красавица! Ты лицом в кашу упал! » засмеялся кто-то из угла столовой. — « Ох, как же ты так неосторожно-то! Подумал, что сможешь обелить свою репутацию засчёт каши? » смеётся ещё кто-то из толпы, заставляя остальных подхватывать волну. Тот, кто окунул его в завтрак был тот самый медведь крепкого телосложения со светло-голубой шерстью и жёлтыми глазами. Ухватив Норфа за локоны он достал его морду из тарелки. — « Твои патлы испачкались, как жаль. Позволь мне тебе помочь. Упс! » Прямо на голову ему упала ещё одна тарелка, полная каши. Казалось, что это никогда не закончится. Глаза вновь намокли, а клыки обнажились. Встав из-за стола, тот, стараясь не показывать злобы, вышел из столовой и направился к небольшой речушке за забором, дабы отмыться от вязкой субстанции. В дорогу чёрного мишку сопроводили ехидные смешки и издёвки, словно Норф был единственным, кого можно задевать и кто приносит сладостный смех от издевательств сослуживцев, чьи каждые обидные слова с точностью отображались в чужой памяти. - « Чёртовы ублюдки! Чтоб вы все сдохли! » сказал он сам себе, после чего стал рукой убирать кашу с лица. Заметив рядом с речушкой небольшую книжку, тот смысл с ладоней кашу и ввтер о собственные штаны. Название было написано на непонятном ему языке, но, к счастью, текст был на испанском. Спрятав её в карман на штанах, рекрут стал умываться и убирать с себя ошмётки помоев (каши). Моральное состояние оставляло желать лучшего, а одежду стоило бы простирнуть как следует, но этим стоит заняться позже, ведь сейчас нужно было идти на тренировку. Смыв с себя позор Норф немного успокоился, что удивительно после пережитого. Отряхнув руки он достал книгу, после чего открыл её и стал рассматривать переплёт. Был он ужасно хлипким, странички чуть ли не вылетали из находки, поэтому следовало быть с ней поосторожнее. На книге были руны, которые писали на религиозных книгах. « Возможно, что Святой Отец потерял её? Верну позже » : раздалось в голове у Норфа, после чего он спрятал её обратно и побежал на тренировку.