На дворе было пятое марта тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. В маленькой ничем не примечательной советской комнате с ковром на стене, раздался первый крик маленькой девочки с большими серыми глазами и небольшим пушком на голове темно-каштанового цвета.
Заботливая тетка вытерла дитя, умыла, завернула в одеяло, а затем передала этот маленький комочек совсем молоденькой уставшей девушке. Та со слезами посмотрела на ребенка, рукой нежно провела по маленькой головке, и малышка успокоилась.
—
Уверена, дорогая? — последний раз устало спросила тетка. Девушка, не отводя взгляда от своего дитя, кивнула. —
Хоть имя ей дай.
—
Елена, — дрожащим голосом прошептала девушка, держась за крохотные пальчики младенца. Затем нежно, со всей любовью и печалью, она поцеловала кроху, прижала к себе всего на пару секунд, и отдала. Это был первый и последний раз, когда малышка видела свою мать.
Тетка обернула Елену в несколько одеял, заботливо уложила в небольшую корзинку, убаюкала, а затем отнесла к порогу детского приюта.
Дверь открыла женщина средних лет, она с сожалением в глазах оглянула улицу вокруг, тяжело вздохнула и занесла ребенка в дом.
На малышку оформили документы, оставив имя с бумажки «Елена Белова», одели в небольшой комбинезон и положили в люльку в палате новорожденных.
Следующие три года прошли совершенно заурядно. Никто так и не забрал маленькую Елену к себе домой.
Девочка развивалась явно не по годам. Малышка была смышленей других, быстрее, сильнее, здоровее, казалось жизнь ее может сложиться прекрасно, но один день испортил все.
В приюте последнюю неделю стояла странная суета: санитарки бегали туда сюда, нянечки беспокойно возились с детьми больше чем обычно, и всех детей отправили к местному врачу на внеплановый осмотр и анализы. Елена чувствовала себя странно, ей казалось, что все это не просто так.
И вот все беспокойства маленькой девочки оправдались. В этот день детей подняли раньше, чем обычно, и завтрак прошел не по расписанию, а затем ребят разделили, девочек две нянечки увели в большой холл. Елене сказали стоять одной из первых. Маленькие ручки девочки вспотели, ей было страшно, глазки бегали по беспокойным лицам беспокойных взрослых, от чего все внутри сжималось.
Тут в холл зашли несколько взрослых мужчин в черных костюмах. Трое остались стоять у двери, а двое мужчин болтавших между собой подошли к одной из нянь.
—
Это наши лучшие девочки, — тоненьким голоском сказала женщина, стараясь не показывать свой страх.
—
А где Юрий? — спросил толстый мужчина в очках, с противной щетиной.
—
Он сейчас придёт, со всеми картами, — ответила женщина и молча отошла ближе к детям. От ее беспокойства у Елены дрожали коленки, ей хотелось убежать в свою комнату, под одеяло, спрятаться там.
—
Генерал Дрейков, рад видеть вас, — сказал вошедший в комнату врач, с папками в руках. Мужчины обнялись.
—
Ну, порадуй меня, Юрий.
—
У нас есть несколько девочек, которые тебе пойдут, — врач передал три папки генералу. —
Все остальные здоровые, крепкие, но увы больше ничем не примечательны.
Дрейков мельком просмотрел врученные медицинские карты, потер подбородок и тяжело вздохнул.
—
Кто из них с геном? — спросил генерал, указываю на линейку девочек.
—
Кристина, Ольга и Елена, сделайте шаг вперед, — спокойно сказал врач.
Две девочки робко сделали маленькие шаги вперед, а Елена застыла, она смотрела в пол, на свои маленькие потертые розовые босоножки, перебирая подол платьица пальчиками.
—
Елена, — повторил врач серьезнее. —
Она обычно самая активная, — обратился он к Дрейкову. Девочка сделал шаг вперед, медленно подняла голову. На нее свысока смотрел большой мужчина, со странной улыбкой. Все внутри девочки кричало ей бежать, страх заполнял ее, но тело окаменело. Генерал подозвал мужчин, что все это время стояли у двери.
—
Этих двух я забираю, и еще вот этих двух, — он показал на девочек, что вышли первыми, и тех, что стояли почти в конце линии, гордо подняв голову и с руками сложенными позади спины. Двое мужчин взяли по ребенку за руку и пошли. Девочки не сопротивлялись, они покорно выполняли все, не проронив ни слова. Елена осталась стоять. —
Эту ко мне в машину, — скомандовал он последнему мужчине.
—
Будем ждать вас снова, — сказал врач и пожал руку Дрейкову.
—
Всегда приятно иметь с тобой дело, Юрий.
Высокий стройный мужчина в черном костюме подошел к Елене и крепко взял ту за руку. Слезы полились сами по розовым щекам, но сказать что то, или убежать сейчас даже не пришло в голову маленькой трехлетней девочке. Она лишь сквозь слезы обернулась на нянечек в последний раз и навсегда покинула приют.
Проснулась Елена не в той машине, в которую ее усадили. За окном било неестественно-яркое солнце, в животе урчало. Машина остановилась, дверь открылась, и жаркий знойный воздух проник в салон. Все тот же мужчина, что был в приюте, вытащил девочку и поставил на дорогу. Вокруг были высокие одинокие пальмы, мужчины в военной форме с оружием, небольшие самолеты. Сердце маленькой Елены забилось чаще, она не понимала, что происходит, ей хотелось кушать, она очень устала, ей было безумно страшно.
Подошли два мужчины: генерал Дрейков и еще один, в футболке и рубашке, подтянутый, у него были светло-каштановые волосы и улыбка на лице, он слегка щурился от солнца. Елена инстинктивно спряталась за мужчину в костюме, что стоял рядом.
—
Это Елена, — огласил Дрейков указывая ладонью в сторону девочки. Мужчина в рубашке подошел совсем близко к Елене и присел на корточки. Он был единственный, кто не вызывал страх у девочки, он казался добрым.
— Привет, пойдешь со мной? — спросил мужчина на английском, но с сильным русским акцентом, от чего слова казались грубыми, но голос его был мягким, спокойным. Он переспросил еще раз, но уже на русском. Девочка ничего не говорила, лишь подняла красные от слез глаза на него. С минуту они смотрели друг на друга. —
Можешь звать меня папой, — сказал наконец мужчина.
—
Алексей! Что ты там возишься? — недовольно крикнул курящий в стороне Дрейков.
—
Сейчас! — ответил мужчина и встал. Он протянул руку Елене, —
Пойдешь со мной?
Девочка еще медленно протянула свою ладошку, которую аккуратно, не как мужчина в костюме, обхватил ее новый «папа». Они направились в сторону Дрейкова. Алексей попрощался с генералом, и направился с Еленой к одному из самолетов. Чувство страха все еще бушевало в маленьком сердечке, но ей казалось, что все станет лучше, что ее новый папа заберет ее от страшных мужчин и оружия.
Алексей посадил Елену в самолет рядом с креслом пилота, пристегнул и сел сам. Девочка посмотрела на улыбающегося мужчину. Алексей посмотрел на нее, повернулся и из рюкзака на заднем сидении достал несколько шоколадных батончиков. Пока девочка радостно ела сладости, самолет плавно взлетел и набрал высоту. Почти весь полет Елена проспала, иногда просыпаясь и любуясь океаном за окном, облаками, который были так близко, будто ты в сахарной вате, и все переживания ее забылись за смехом и разговорами с папой.
Проснулась Елена в мягкой кровати, в небольшой уютной комнате в желто-розовых тонах, окно было слегка приоткрыто и из него веял приятный свежий ветерок. На ней самой была надета майка с коротенькими шортиками с котятами. Это было незнакомое место, но Елене не было страшно, в комнате было светло и уютно. Девочка потерла заспанные глазки, потянулась, спрыгнула с кровати пошла искать папу. Весь дом был в нейтральных оранжевый цветах, в нем было тихо и приятно, он не был похож на приют.
—
Папа? — тонкий детский голосок пронесся по коридору. Никто не ответил. Елена прошла еще чуть дальше. Тут откуда то снизу раздался женский голос, зовущий на завтрак.
Из дальней комнаты неспешным шагом вышла невысокая девочка лет на пять старше Елены. Она остановилась, когда увидела Елену. Они смотрели друг на друга в замешательстве. Глазки маленькой девочки бегали по коридору, казалось она сделала что то ни так, только она не знала что. По лестнице поднялась с черными волосами в легких штанах и футболке. Она заметила девочек.
— Наташа, это Елена — твоя сестра, — спокойно сказала женщина и подошла к младшей. — Привет, Елена, я твоя мама, — она протянула руку к девочке, а второй рукой указала на Нат, — А это твоя старшая сестра.
—
А где папа? — робко спросила девочка, не решаясь подойти к женщине. Чувство смятения и страха снова накатывало на ребенка, слишком много событий произошло за последние два дня.
—
Папа на работе, он придет вечером, а пока пойдем кушать, ты наверное голодна? — сказала женщина, ее голос был глубоким, бархатным, плавным, и Елена протянула маленькую ручку ей навстречу. Женщина поднялась и вместе с девочкой направилась на кухню.
— Наташа, догоняй.
Прекрасные три года проходили как нельзя лучше. Новая семья, дом, сестра, родители, друзья — все это почти затмило воспоминания о приюте и о том как Елена попала в Огайо. Величественные деревья, в которых летали маленькие светлячки предавали волшебства заднему дворику, и игры Елены и Наташи в принцесс почти казались реальностью. Чего еще может желать шестилетняя девочка? Уж не потерять все это в один день.
Папа сказал девочкам, что они наконец поедут в путешествие, которое обещал еще давно. Елена подскакивает со стула и бежит за папой. Он кажется слегка грустным, но Елена этого не замечает. Алексей достает автомат, и на пол падают патроны из коробки. Елена не боится оружия, ведь папа часто показывал его девочкам, оружие это не страшно, думает Елена, она ведь сама когда то из него стреляла, папа учил и ее и Наташу. Елена бежит в машину, усаживается в свое детское кресло и пристегивается. Она смотрит на играющих детей напротив дома, и думает о том где будет проходить их приключение. Когда все в сборе, машина трогается с места.
— Куда мы едем? — с небольшим энтузиазмом все-таки спрашивает Елена.
— Домой, — немного грустно отвечает мама, посмотрев на дочку в стекло заднего вида.
Елена подпевает игривой мелодии, слегка пританцовывая руками, посматривая на маму с папой и то что мелькает за окном.
Когда машина съезжает с основной дороги на грубую грунтовку и заканчиваются фонари, Елене становится не по себе. Они едут в незнакомое, темное место, и уже даже любимая песня не помогает. Они останавливаются у какого то ангара, завещанного огромным брезентом. Мама с папой уже ведут себя нервно, торопятся и Елене начинает становиться страшно. Она пытается поспеть за Наташей.
Милена зовет дочь за собой, но голос у нее беспокойный, и маленькое сердечко бьется все чаще. В руках маленькая игрушка пони, но она никак не помогает успокоиться. Ей хочется остановиться на секунду, спросить у мамы, что происходит, но та беспокойно тянет ее к самолету. Елена убирает заглушки как попросил папа, вертя головой то на него, стоящего впереди самолета и осматривающего окрестность, то на мама, которая убирает все мешающее взлёту. Они усаживаются в маленький самолет и мама закрывает дверь, хотя папа все еще стоит на земле. Наташа спрашивает у мамы про папу, и Елене становится совсем страшно, они видит ужас в глазах сестры, своей большой сестры, которая всегда такая храбрая. Елене хочется плакать, почему все это происходит именно с ней?
Все происходит слишком быстро, превращается в полный хаос. Мама выруливает самолет, орут сирены, папа стреляет в кого то, за ними едут несколько больших черных машин. Елена видит как папа бежит за самолетом, ей страшно, что он не успеет, но вдруг выстрелы летят в самолет и Елена не сдерживается больше, она плачет, она прижимает свою пони к себе так близко, как только может, по ее щекам текут слезы и все перед глазами расплывается. Она взвизгивает вместе с Наташей, когда пуля попадает в маму, она не знает что делать, ей так страшно, все тело немеет.
Наташа пересаживается на переднее сидение и теперь она совершенно одна, она видит в окно, как папа, лежа на крыле отбивается от страшных людей, стреляет в них. Она закрывает уши руками, зажмуривает глаза и сворачивается комочком в самый угол, но это не помогает, ей все также безумно страшно, ей хочется кричать, хочется к маме на ручки, чтобы папа обнял и чтобы все было хорошо. Несколько пуль летит прямо в салон и Елене кажется, что хуже уже быть не может, она взвизгивает, она боится за Наташу, за маму, за папу, она хочет обратно домой, она больше не хочет приключений.
Самолет взлетает, ударяясь о машину и Елене кажется, что она не может дышать. Она смотрит на маму и сестру, пытаясь найти в них утешение, но в них только страх. Она пересиливает себя и тянется к окну, узнать что там с папой, как он, где он? Он крепко держется за крыло, сильный ветер почти сдувает его, но он там, он в порядке. Папа залезает в самолет и меняется с Наташей местами. И снова ее сестра рядом с ней, она обнимает Елену, гладит ее по голове, шепча на ухо, что все будет хорошо, давая ей поплакать.
Елена засыпает на полпути, это лучше чем сидеть в страхе, в ожидании неизвестного.
Самолет плавно приземляется и Елену снова охватывает страх. Мама выглядит совсем плохо. бледно, она не разговаривает с Еленой. Папа выносит маму на руках и Елена бежит за ней, она не бросит ее, она не оставит маму. Ее кладут на носилки, и Елена хватает ее за ручку, такую теплую родную, но взгляд у мамы такой тусклый, усталый, и Елене вновь становится страшно, а еще больно, что то екает в ее душе, она так переживает за маму, она уже ничего не хочет, лишь бы с мамой все было хорошо. На шее у мамы виднеется кровь, и Елена плачет, она старается держаться, ради мамы.
— Мамуль, вставай, боль нас только закаляет, помнишь? — дрожащим голосом напоминает ей Елена, прижавшись к груди матери, чувствуя сбитое, рваное дыхание, неровное сердцебиение.
Наташа говорит, что ей страшно, и от этих слов Елене хочется сжаться, убежать от сюда, она так беспомощна, она ничего не может сделать. Тут один из солдат отталкивает их, и они уносят маму, и Елена больше не может терпеть, она бежит к папе, срывается на крик и плачет. Ее грубо хватает один из солдат, но Наташа спасает ее, прячет за своей спиной. И тут Елена смотрит в сторону отца, оглядывается вокруг. Она немного помнит из детства, она была маленькой, но это место ей знакомо, и мужчина, что стоит рядом с папой, она его помнит. И тут сердце Елены пропускает удар, это все из-за нее.
Я проблема, я во всем этом виновата, он пришел за мной, — проноситься в голове у маленькой Елены и она перестает плакать, она утыкается в спину сестры, которая кричит что то, то на русском, то на английском.
Папа подходит к девочкам, уговаривая Наташу отдать ему пистолет, но Елена уже не смотрит на него, она смотрит на мужчину, что стоит позади и наблюдает. Что то внутри Елены ломается, когда она слышит слова сестры, о том что та тоже хочет вернуться в Огайо. Елена не может сказать, что это все из-за нее, она боится, она боится их всех, и даже папу.
Он садиться рядом с ними, но Елена смотрит в пол, на дорогу, она не поднимает на него взгляда, она пропускает все что он говорит, но она смотрит, смотрит прямо ему в глаза, когда чувствует укол.
Елена просыпается в темном контейнере, она чувствует, что ее обнимает Наташа, та не спит, не может. Елена поднимает взгляд на сестру, та смотрит на нее, и прижимает крепче, поглаживая слегка кудрявые золотистые волосы, и Елена снова плачет, плачет от все это из-за нее. Они прижимается к сестре, обнимает ее, потому что не может сказать, потому что боится, потому что не знает, что будет, когда контейнер откроется, и откроется ли.
Но к несчастью для Елены, контейнер все же открылся, холодный воздух обдал оголенные ноги, люди в страшных костюмах с масками и оружием начали силой вытаскивать их, повсюду стояли крики, а затем к ним добавились выстрелы. Наташу уводили от Елены, и это, чего она боялась больше всего, остаться совсем одной. Наташа отдает ей их снимки, и Елена сохранит их во что бы то ни стало. В большом закрытом фургоне
их снова куда то везут, но Елене больше не к кому прижаться, поэтому она обхватывает себя руками и плачет.
В новом месте оказалось еще хуже чем в контейнере. Елена не могла сказать точно, где она, но она понимает, что она осталась одна. Теперь она живет в страшном месте, как и еще десятки девочек как она. Каждое утро их будит солдат, а если вдруг ты не встанешь, тебя ждет наказание. Он отстегивает наручники, что приковывают тебя во сне к кровати, затем ледяной душ, уборка кроватей, тренировка.
Она учится стрелять и это не похоже, на то что было у них с отцом. Это удары палкой, если твоя рука недостаточно тверда, удар палкой, если твои ноги стоят неправильно, если ты моргаешь, когда спускаешь курок.
Она учиться драться, и это больше похоже на пытку. Они отрабатывают удары друг на друге, пока не зальют пол кровью, и кто нибудь из вас не свалится без сознания.
Она учит семь языков, историю, все науки, учит как залатать себе рану, и как правильно ввести нож в человека, чтобы убить быстро или наоборот медленно и мучительно.
Она учится балету, пока пальцы не сотрутся до костей, пока все мышцы не сведет в агонии.
Иногда, когда они просыпаются, кого то не хватает и Елена знает где они, и иногда ей хочется оказаться на их месте. Елене кажется, что она уже научилась ничего не чувствовать, она прошла уже столько пыток на подготовке, что ее тело уже слабо реагирует на боль. Елене кажется, что она научилась отключать свои эмоции, чувства, ей уже все равно на все. Но перед ней сажают маленькую девочку, что испуганными глазами смотрит на нее, плачет, умоляет о чем то шепотом, а рядом ее мать, которую удерживают солдаты, которая кричит, что она сделает что угодно, за свое дитя, и просит о пощаде, а Елене в руку кладут пистолет. И Елена стреляет, ее сердце сжимается, когда она спускает курок, как и глаза, но это ее первое убийство, и вместо наказания ее везут на обряд инициации. Гадко, мерзко, испорчено чувствует себя Елена, ей хочется кричать, плакать, колотить все подряд, но она лишь покорно уходит в комнату.
Истерика накатывает снова и снова, она больше не может находиться в этом месте, это ад, она мечтает о смерти. Они превратили ее в убийцу! Елена хотела оказаться на месте той маленькой глупой девочки, но она не там. В который раз Елена пытается прекратить мучения, но лишь в очередной раз проваливается и огребает неприятностей. Это порочный круг из наказаний, пыток, заданий и сна. Она должна смириться с судьбой. Но в который раз, прячет она оружие после миссии, и ночью украдкой убивает охранников, а на утро на том же месте уже стоят новые.
Это не может продолжаться вечно, думает Елена, она на каждой миссии раз за разом пытается как-то связаться с Наташей, но все тщетно. И Елена смиряется, смиряется с ролью убийцы, наемника, она отбрасывает все мысли о побеге или смерти. Жизнь в полном напряжении, панике изматывает, и Елена больше не может, она выдыхает, она принимает свою судьбу.
Дрейков дарит подарок Елене на совершеннолетие. Он берет ее с собой на очередной выезд. Небольшой зашарпанный приют в глубинке Сербии. Девочки стоят ухоженные, умытые, прилежно одетые в стройный ряд, глаза их смотрят в пол. Елене кажется, что вся эта картина до боли знакома, но она не может вспомнить откуда, многие ее воспоминания размылись. Ей кажется, что она должна испытывать сожаление, сострадание и жалость к маленьким детям, заведомо зная, что их ждет, но ей плевать, ей уже все равно, она просто смотрит на них ледяным взглядом. Она одета в черный строгий костюм, как и еще два мужчины рядом с ней, они ждут генерала у входа в помещение. Дрейков подзывает Елену и просит выбрать одну из ряда, и она тыкает наугад, потому что ей абсолютно безразлично, кто пополнит ряды Красной комнаты.
А затем возвращаются обычные серые будни, хотя лучше сказать кровавые. Скажи Елене пару дней назад, что она захочет вернуть все как было, и быть обычной Черной вдовой, она не поверила бы.
—
Просто скажи где она, и все это наконец закончится! — кричит Дрейков, хватая за шиворот футболки Елену, голова которой просто свисает вниз. С мягких разбитых губ капает слюна с кровью, стекая по груди под футболку, оставляя очередную дорожку на теле Вдовы.
Елена с трудом поднимает свой взгляд на генерала. Все размыто, левый глаз уже заплыл и не видит совершенно, каждый вдох дается с трудом, тело давно онемело от сидения в одной позе несколько часов и из-за этого боль уже не чувствуется так резко.
И снова справа прилетает жесткий удар, но на этот раз с железным кастетом на руке и по стенам рикошетит звук ломающиеся челюсти. Сжатые кулаки уже не спасают от ощущений, а лишь усиливают их, когда ногти протыкают кожу и входят в мягкое мясо на ладошке. По щекам стекают слезы и смешиваются с кровью на подбородке, а Елена молчит, молчит потому что ей нечего сказать. Наташа сбежала, и сестра даже не знала этого, до того как посреди ночь ее не подняли для допроса.
За долгих тринадцать лет Елена видела Наташу всего пару раз, проходя мимо комнат, где тренировалась сестра или получала наказания, но все эти тринадцать долбанных лет воспоминания об их маленькой семье спасали Елену, спасали когда грань сознания стиралась от боли, когда жизнь казалась настолько невыносимой, что хотелось лишь умереть.
Глупая маленькая Елена, она все еще мечтала о счастливой жизни со старшей сестрой под боком. Нет, она не глупая, Наташа сбежала, она смогла выбраться из лап этого монстра, она победила. И вот на протяжении уже семи часов Елену спасает мысль о том, что Наташа вернется за ней, заберет с собой, что ее маленькая мечта наконец осуществится.
Но все Еленины мысли заканчиваются, когда ее пробивает электрический заряд, активируя все нервные окончания до предела, еще чуть чуть и ее бы поджарили на этом стуле, но она явно не отделается так легко.
Каждый день с того допроса Елена ждет, она верит, вздрагивает от каждого внепланово предупреждения и вызова, почти не спит, надеясь, что в одну из ночей ее наручники отстегнет не надзиратель, а Наташа. Все чего хочет Елена быть рядом с Нат, вернутся в ту детскую утопию.
Елена больше ничего не хочет. Елены больше нет, нет больше мечт и надежд, только команды в голове, что диктует Дрейков. И все же запрятанная, пронесенная тайком детская фотография что то задевает внутри казалось бы мертвой души Елены. Хотя… Даже если бы ее мозг не был промыт Красной комнатой, тлели бы в ее душе мечты той маленькой девочки, после восьми то лет молчания?
Красные искорки заполняют глаза, замыливая на пару секунд зрение, пока красные ручьи крови заливали Еленины руки. Лежащая присмерти Вдова пробуждает в Беловой неподъёмное чувство вины, за которым цунами следуют все чувства и мысли, что были заблокированы восемь лет. Воздуха становится недостаточно для вдоха, кажется что легкие сжимаются до катастрофически маленьких размеров и вот вот раздавят сердце. Елене хочется кричать, бежать, сломать что нибудь, но она лишь присаживается рядом с телом мертвой коллеги и плачет, слезы льются по ее лицу, и она не знает как их остановить, как смирится с ужасом тех кровавых воспоминаний, что мелькают у нее перед глазами.
Это я виновата, я ее убила. Я — проблема, — проноситься в голове у Елены.
Из мандража ее выводит голос в наушнике, и Елена понимает, что для нее миссия еще не кончилась, и самое ужасное, что скорее всего никогда не кончится.
Елена делает несколько глубоких вдохов, ее рука дрожит когда она открывает дверь квартиры Наташи. Даже после стольких лет первое имя пришедшее в голову было имя сестры. Квартира никак не описывает предыдущего жильца, лишь странные пулевые отверстия в стене подтверждают некогда Наташино присутствие.
Елена садится за стол на кухне и выдыхает. Ей нужна передышка хотя бы на пару минут, но потом ей надо перевязать рану на ноге и придумать, что делать дальше.
Глаза падают на кучку писем и конвертов у входной двери и Елена с какой то детской наивностью просматривает их все, ища свое имя хотя бы между сток. Она отдает эти письма с кейсом с ампулами Мейсену, прося передать их Наташе, чтобы обезопасить хотя бы будущее Вдов.
Квартира вгоняет итак расклеивающуюся Елену в еще большею тоску и апатию, и Белова понимает, что смысла ей здесь оставаться больше нет. Одевшись, убрав пистолет за спину, Елена наливает себе рюмку водку и запивает ею обезболивающие. Она встает у окна, и все тело вдруг немеет от вида. Рыжая коса, черная коженка и армейские ботинки на массивной подошве — примерно такой прикид и представляла Елена. Белова не знает, что она сейчас испытает, ей до сих пор сложно понять свои чувства.
— Не споткнись, — заботливо говорит Наташа, идя на Елену с пистолетом. Это забавляет Белову, но с каждым шагом какое то сильное чувство выцарапывает себе путь наружу.
Взгляд Наташи такой спокойный, ее дыхание ровное, в отличии от Елениного. И вдруг у Елены что то щелкает внутри, вся боль, обида, злость, непонимание — все это выбирается на волю и овладевает Беловой, гнев окутывает ее сознание и единственное, чего она сейчас хочет это убить сестру, побить за то что бросила, оставила на растерзание Дрейкова, сделала из нее главную подопытную мышь и грушу для избиения.
Красное задыхающееся лицо Наташи начинает расплываться в глазах Елены от недостатка воздуха и Вдова сдается и ослабевает хватку на шеи сестры. Поведение Романофф царапает сердце Елены, она не хочет признавать, что рада Наташе, не хочет улыбаться ее словам, не хочет признавать дикое желание обнять сестру, поэтому она лишь саркастично отмахивается на все слова Наташи.
Бордовые рисунки из синяков на спине сестры будто заставляют синяки Елены ныть еще больше, напоминая о себе, и девушке становится неуютно в комнате.
Наивность Наташи делает Елене еще больнее. Если та была так уверена в смерти Дрейкова, почему она не связалась с Еленой, почему не нашла? Это мысль вновь и вновь разрушает ту детскую сказку, которая спасала Елену, за которую ей до сих пор так хотелось держаться. Неужели Наташе все равно на младшую сестру? Елена отказывалась в это верить.
Пытаясь выудить у Наташи события об убийстве Дрейкова, Елена все мечтала слышать в этих словах свое имя, но в ответ лишь рассказ о взрыве. Казалось Наташа больше переживает за дочь этого ублюдка, чем за сестру, что вызывало худшее чувство внутри, будто сердце сжимается и вот вот остановится. Елена рассматривает железные стенки вентиляционной шахты, пытаясь сосредоточится на выскребаных крестиках-ноликах, чтобы не расплакаться перед Наташей от ее черствости, холодности и отстраненности.
Елена уже напрямую спрашивает о себе у Наташи и жалеет о заданном вопросе через пару секунд.
— Мы с тобой не сестры, — быстро и холодно, как будто на автомате, обрубает Наташа, разбивая тем самым на тысячи мелких осколков, то израненное нечто, что когда то было сердцем Елены. Девушка закусывает язык, чтобы не впасть в невозвратное состояние, у нее еще незакончена миссия, но последняя ниточка, что держала ее в равновесии с шести лет только что разорвалась.
Елена не станет распускать сопли перед Наташей, поэтому сарказм и подколы становятся ее щитом, хотя бы на какое то время.
Секундное проявление заботы со стороны Наташи рушит все барьеры Елены, что она пыталась выстроить. Маленькая шестилетняя девочка внутри все еще помнит, как она стояла позади сестры, крепко вцепившись в белую футболку, чувствуя себя за худощавой спиной как за каменой стеной.
Елена соглашается на задание с сестрой, чтобы уничтожить наконец Красную комнату, или же, чтобы побыть с Наташей еще хотя бы пару дней? Точно второе, но Белова никогда не признается в этом Наташе, она не признается в этом даже самой себе.
Тупые разговоры так называемого папы выводили Елену из себя, лишь один взгляд на него и перед лицом вновь всплывали его глаза, такие добрые, голос, который когда то успокаивал малышку Елену, большие руки, которые три года обнимали ее перед сном, а потом отдали на растерзание Дрейкова. Она до сих пор помнит тот последний взгляд на Алексея перед уколом — ни капли сожаления.
Елена идет чуть позади, ее окружают зеленые леса, такие большие и умиротворённые, наполненные спокойствием и безмятежностью. Слова Наташи вновь всплывают в ее голове. Куда она подастся, если выживет? В идеальном маленьком мирке, что создает подсознание Беловой, она убралась бы к черту от России, улетела бы вместе с Наташей и неважно чем они бы занимались. Какие глупые фантазии, Елена старается выбросить их из головы.
Приятные воспоминания в голове Беловой, заляпанные мерзкими словами и поступками Наташи и Алексея, хочется вовсе стереть из памяти после рассказа Мелины о создании сыворотки. Все неудачные версии вещества были испробованы на Елене. Девушка как будто вновь прожила все те пытки, ту адскую прожигающую кожу боль от препаратов, что оказывается создавала ее мать.
Водка давно не помогает Елене забыться, но вот она сидит на полу, обнимая бутылку в руках и глотает соленые слезы. Все на чем держалось ее человечность, все что спасало ее в темные холодные ночи в карцерах — рассыпалось у нее на глазах. И вновь в комнате становится слишком мало воздуха, и вновь она задыхается и не может вздохнуть. Как Елена мечтает, чтобы все это прекратилось, все.
Елена со слезами смотрит в глаза некогда ее кумира, защитника, папы… Боль сжирает изнутри, заполняя собой все пространство, но всю эту тьму вдруг останавливает глупая песня из детства, напоминая о тепле, что дарили лучи солнца, такого далекого сейчас для нее воображаемого Огайо.
Холодный стол, яркий режущий свет ламп, запах препаратов и люди в белых халатах болтающие о чем то на русском. Елена прекрасно понимает, где она находится, это помещение ей роднее железной койки. Она не дерется, не вырывается, смирилась, наконец. Сейчас все эти чувства, эмоции, вся это боль просто закончится. Знакомый голос в ухе кажется насмешкой жизни, хотя вся жизнь Беловой это одна большая насмешка над ней. Она должна закончить начатое.
Огромные взрывы на падающей с неба махине никак не останавливают Елену, она закончит начатое, она остановит Дрейкова, убьет его раз и навсегда, чтобы никто больше не пережил, того же, что и она. Елена сделает все, чтобы завершить эту миссию, даже ценой жизни. Она кидает напоследок колкую фразу Наташе, мысленно прощаясь с сестрой навсегда и подрывает самолет.
Холодный воздух разрезается падающем вниз телом. Глаза Елены открываются, голубое чистое небо, в котором горит Красная комната, дольно красиво и поэтично, это описывает всю ее жизнь, неплохой вид перед тем как ее голова разобьётся об землю.
Наташа надевает парашют на Елену и прыгает, и бедное, измученное сердечко екает от страха, не было такого, когда она прыгала сама, но есть, когда прыгает сестра.
Лицо Наташи заставляет на секунду Елену задуматься, насколько сильно она ударилась головой, но холодные руки на ее щеках дают понять, что она не бредит.
—
И для меня… Все было настоящим, — эти слова и слезы в красных глазах Наташи разливаются теплом по телу Елены, кажется в эту секунду она забывает все свои обиды и снова возвращается в свой укромный уголок спокойствия. Она обнимает сестру, впервые за двадцать один год, Елена обнимает сестру и цепляется за нее так же крепко, как тогда на Кубе, она не хочет отпускать Наташу больше никогда, застыть навсегда в этом моменте.
Но незаконченные дела дают о себе знать и Елене вновь приходится прощаться с Наташей, но сейчас уже нет той боли на душе, что была когда то, теперь она знает, что ее маленький тихий домик в Огайо всегда будет озарен и наполнен их свистом.
***
Очередной дом, в который Елена пробирается, чтобы освободить очередную Вдову. Белова понимала, что не может бросить дело на пол пути, что это важно и нужно закончить, но она так устала. Создавалось ощущение, что со времен Красной комнаты ничего не изменилось, все те же миссии, просто с другими намерениями. Она не виделась с сестрой два года… Расстояние и непрекращающиеся перелеты иногда скрашивали разговоры по телефону с Наташей и мечты о совместном отпуске только вдвоём, который Елена так ждала.
Странные ощущения окутывают Елену перед зеркалом в ванной, а поменявшиеся за секунду обои с белого на зеленый еще больше ухудшают положение.
После слов о смерти сестры, Анна продолжила что то говорить, но Елена не слышала ничего, ее оглушили ускоряющиеся стуки ее собственного сердца, они заполняли все пространство внутри, пока наконец не остановились на секунду. Елена упала на стул. Этого просто не могло произойти… Кажется, что в этот момент она испытала боль страшнее и сильнее, чем на любой пытке, через которые она проходила, хотелось просто вырвать сердце из груди, забыть, снова перестать чувствовать.
Елене плевать на все. Она просто делает свою работу, какую — неважно, главное, что платят. Маленькая затрипаная квартирка в пригороде Колумбуса в Огайо и собака по кличке Фанни, все из чего теперь состоит жизнь Беловой.
В очередном приступе паники Елена обходит всю квартиру кругами несколько раз и засыпает на диване. Ее сны еще хуже чем реальность, и она вновь просыпается рано утром, от черно-белых воспоминаний, что терзают ее разум.
Елена храбрится целую неделю, от одной мысли о поездки туда ее потрясывает, но она должна, должна наконец это сделать. Девушка забивает в навигатор адрес с клочка бумаги и выезжает.
Слезы обволакивают глаза еще до того, как Елена подходит к серому камню, обставленному игрушками, цветами и открытками. Ком в горле вот вот прожжёт в ней дыру, и легкие снова сжимаются до мельчайших размеров.
« ДОЧЬ СЕСТРА МСТИТЕЛЬ »
Елена уже не сдерживает слез, еще чуть-чуть и она зальет ими весь надгробный камень сестры. Как, как такое могло произойти? Почему именно с ней? Мысли Елены заполоняют ее разум и склеиваются в одну мыслительную жвачку, которая прилипает к затворкам ее сознания.
—
Все чего я хотела это ты… Это все моя вина... — проносится единственная четкая мысль в голове и снова оглушающий белый шум. Елена прикладывает лоб к надгробью, как к Наташе в последнею их встречу, будто это как-то поможет справиться с чувствами, будто это ее воскресит. Елена свистит, будто надеясь услышать ответ, но в ответ лишь поглощая, медленно разъедающая тишина, проникает ледяным кинжалом в ее сердце.
Уровень желания убить начальницу, что смела побеспокоить ее в такой момент и в таком месте, рос с каждым словом, что вылетал из уст Валентины. Но та сумела направить весь гнев Елены на другого человека, человека виновного в смерти самого дорогого ей на земле.
Елена не хочет убивать Бартона быстро. Пока она готовится, собирает вещи на миссию она во всех красках представляет, как он будет захлебывается в собственной крови, моля о смерти, она представляет как переломает каждую косточку в его теле, пока он будет кричать до изнеможения.
Маленькая помощница Клинта вертится у Елены под ногами, срывая прекрасно спланированный план, и это бесит Белову еще больше, кажется, еще чуть-чуть и кровь в венах закипит от всей ярости и гнева, что испытывает бывшая Вдова.
Глупышка Кейт Бишоп даже не догадывается о своей наивности и понятия не имеет о чем говорит. Елену забавляет этот маленький Соколиный глаз, и кажется в другой жизни они могли бы дружить. Именно так думает Белова, хотя образ девушки застрял в подсознании и потихоньку затмевал собой непомрную ярость. Елена старается не обращать внимания, на милую и слегка глупую улыбку на лице Кейт, что способна на пару минут отвлечь её от миссии. Белова даже бьёт в пол силы и поддаётся слабым ручкам, чтобы Бишоп было не так обидно проигрывать. Елена впервые искренне улыбается... Именно это заставляет Белову в ужасе замолчать и вернуть холодную голову для завершения начатого. Она не должна отвлекаться, хотя эта улыбка долго будет терзать её по ночам.
Темная ночь на льду, освещенная еще горящими огнями, некогда очень красивой елки. Как яростно Елена мечтала расквитаться с Бартоном, кажется это желание полностью заслонило здравый разум, или это только кажется? И вот сейчас она стоит над ним, таким слабым, хилым и жалким, и предвкушает как будет сладка его смерть по ощущениям.
Она избивает Бартона, пока тот несет всякую чушь, оскверняя память о ее сестре, и с каждым его словом, желание ударить его сильнее бушует и растет внутри. Она достает из потайного кармана свою железную дубинку и бьет его по лицу, наблюдая за тем как течет его кровь по лицу, наслаждаясь как он просит ее остановится, ей нравится слышать звук удара метала о его хрупкие кости. Еще удар, и еще, и еще, пока не станет хоть чуточку легче.
Переведя дыхание, она достает пистолет. Сейчас, здесь и сейчас все это закончится, оборвется его жалкое существование. Руки Елены тверды, она уверена в своей правоте, и все ее существо жаждет лишь смерти Бартона, пока свист не заполняет все в округе. Как? Как он узнал об их с Наташей свисте, как он смеет применять его? Это останавливает Елену, дав Соколиному глазу последний шанс на объяснения.
— А она думала только о том, чтобы ты была в безопасности, — и все бушующее адское пламя гнева и ярости, превращается в океан слез и горя. Это чувство непомерной скорби вновь охватывает Елену и сбивает ее с ног, не дает дышать, и будто поглощает изнутри. Вновь Елена чувствует себя жалкой, слабой, уязвимой, слезы обжигают ее кожу на щеках и оставляют яркие дорожки.
Почему, почему у Бартона было столько времени с Наташей, а ей достались лишь обрывки воспоминаний, жалкие минуты вместе, почему она? Это было нечестно, нечестно, что она лишилась сестры, что не смогла с ней попрощаться, что не знала тогда, что обнимает Наташу в последний раз.
Елена убирает пистолет в кобуру и подает руку Клинту, ради Наташи. Она не станет убивать его, не станет обесценивать ее смерть, не станет убивать ту часть себя, что еще тлеет где то глубоко внутри за тоннами скорби.
Она уйдет, уйдет не оглядываясь, учиться снова жить без нее.
