Махдия

      - Я не пущу тебя, пожалуйста, не уезжай, я прошу, не оставляй меня… - Махдия пол часа ползала на коленях перед мужем, вцепившись в его одежду, - пожалуйста, как я без тебя…       Истерика не прекращалась уже несколько часов. Музаффар гладил ее по голове и задумчиво курил трубку:       - Приказы не обсуждаются.       Весь вечер женский плач был слышен во всех соседних дворах, и небольшие вскрики были всю ночь. Лишь к рассвету стало тихо, и только легонько звенело снаряжение удаляющегося прочь всадника.       Махдия не знала, когда он вернется, да и Музаффар сам не мог ответить на этот вопрос. Война была страшная, и вопрос времени, когда она дойдет до родного поселения.       Утро молодой женщины было наполнено оглушающе пустой тишиной. Казалось, что воздух растает, а сердце наполнится, стоит выглянуть во двор, где муж что-то делает. Но его не было. Казалось, что он вернется вечером, будто просто уехал по делам. Махдия понимала, но не могла осознать, что его нет.       Чтобы не думать, она занялась давно отложенными делами. Она вымела весь дом, постирала немного одежды и приготовила ужин, но время без мужа тянулось, как кисель. В тоске и заботах по дому женщина проводила свои дни.       Она готовила на двоих, но еда всегда оставалась, и Махдия кормила местных нищих. Она отправляла ему письма, в которых рассказывала, как проходят ее дни, но ни на одно из них не поступило ответа. Умоляя, она писала: «Молю тебя, пришли хоть пустой лист...»       Она искала себе занятия, чтобы просто не испытывать пустоту в сердце. Она искала поддержку у соседей, и в ней так болело, что не могла держать в себе, и делилась с любым человеком мельчайшими подробностями. Лишь работа ненадолго отвлекала ее от боли. День тянулся за днем, превращаясь в рутину. Все слилось в один гул, состоящий из боли и гнева. Махдия поняла, что она заложница ситуации. Муж уже третий раз уехал, и не известно, когда вернется. Когда она почувствовала это, то взяла перо, лист бумаги, и начала: «Уж какой раз ты уезжаешь, бросив меня одну. А ведь справляться одной невероятно тяжело. Все женщины, как женщины, живут семьями, а у нас разваливающаяся лачуга, даже детей нет! Уж они бы скрасили мое одиночество. Ты не любишь меня совсем, я для тебя лишь лошадь, приспособление в хозяйстве! Если бы только отец думал обо мне, он бы не позволил этому браку случиться, будь ты хоть десять раз хорошим. Аллах взвалил на меня непосильную ношу, как и на всех женщин, когда сказал, что выбирать супруга нужно религиозного. Главное, чтобы был рядом, и чтобы достаток! Ох, как я из-за тебя устала! Когда мы поженились, ты не уезжал никуда, и я думала, что так и будет, и когда ты вернешься, то я потребую развод, и сейчас ждать тебя не буду!». Слова из сердца не успевали обратиться в мысль, и тут же изливались на бумагу. Она писала много и долго, поклявшись себе жить своей жизнью, не привязанной к супругу.       Когда женщина закончила, ей стало жалко мужа, ведь получив такое послание, он мог навлечь на себя беду. Она переписала письмо, скомкав прежнее. Но ей стало легче. Махдия избавилась от оков, и больше не чувствовала себя пленницей. Теперь она могла себе позволить все, что угодно.       Соседи заметили, как порумянела красавица Махдия. Она стала веселее и дружелюбнее, много смеялась, общаясь с соседками, но ей не хватало мужского тепла. Она перестала писать письма мужу, потому что вот уже несколько месяцев не получала ответа. «Что мне будет, никто не узнает, если я немного позволю себе побыть женщиной» - думала она.       И однажды, женщина собрала свои пожитки, и поехала в город. На рынке, среди обилия фруктов и платков, она заметила молодого солдата. Он много шутил, когда помогал ей донести покупки, а она смеялась. И совсем не заметила, как они уже гуляли по парку. Молодой дворянин Ваиз увлекался философией, он читал Махдии стихи, и рассказывал, что живет в один в своем доме, и обладает хорошим имением. Она его почти не слушала, была просто счастлива мужскому вниманию. Она чувствовала себя интересной, желанной, женщиной. Молодые люди не заметили, как стемнело.       - Скажи, я тебе нравлюсь? - спросил Ваиз, крутя ус пальцами.       - Да, - ответила Махдия.       Он резко прижал к себе женщину, и страстно поцеловал ее в губы. Ему было все равно, что происходит вокруг, плевать на то, что они разных вероисповеданий, плевать на все. Махдия не могла пошевелиться из-за объятий, граничащих с удушьем, и лишь слабо пыталась сопротивляться рукой. Она не была к этому готова. Когда он ослабил хватку, она вырвалась и попыталась отбежать, но Ваиз схватил ее:       - Куда ты?       - Мне это не нравится! - Махдия сумела вырвать руку, - Я ухожу!       Она убежала. Она не знала дороги до двора, где остановилась. У редких встречных она узнавала путь.       Она не стала читать молитву на ночь и легла в постель. Осознавая, что она изменила мужу, нарушив данный обет, она не чувствовала стыда, и не было ни одной слезинки. Была только злость на себя, за свою слабость и бесчувственность.       Следующим днем она решила остаться, посвятив день себе. Махдия вспоминала, как ей было весело с Ваизом, и плохое совсем забылось. И вот она уже мечтает о новом свидании.       В дверь постучались, и хозяйка вручила Махдии телеграмму: «Прости. Вечером в парке».       Окрыленная, она оделась и использовала свои лучшие масляные духи, даже не подумав о том, что их ей подарил муж. О нем она не думала.       - Здравствуй, - произнес Ваиз, и крепко ее поцеловал, - я весь день думал о тебе.       - Я тоже, - и ответила ему поцелуем.       Она уже не сопротивлялась, но и не испытывала упоения от происходящего. Когда она закрывала глаза, то видела отнюдь не Ваиза, и растаять она была готова не в его руках. В этих поцелуях и объятиях она лишь забывалась, и сейчас она поняла, что наградила его качествами Муфаззара.       Они шутили, обнимались, и целовались при свете луны, пробивавшимся сквозь уже голые ветки. Присев на берегу пруда, Махдия положила голову на колени Ваизу, и он стал тихо гладить ее по голове. По ее телу разлилось приятное тепло, такое родное и долгожданное, и расслабившись, совершенно не хотелось двигаться. Рука Ваиза скользнула под кафтан, и тут же домашнее тепло сменилось на резкую холодную осень. Махдия резко поднялась и попыталась отстраниться, но он только лишь до острой боли сжал ее грудь, навалился сверху, и перекрывая ей дыхание, стал целовать, не давая закричать.       «Ты же хочешь этого… Мы оба этого хотим…» - шептал он, целуя ее, пока она лежала на мокрой холодной гальке.       Любое мышечное усилие не выходило, и лишь приводило к напряжению и боли в мышцах. Махдия пыталась сопротивляться, но Ваиз напирал, все с тем же мерзким шепотом. Не помня себя, она стала в ответ целовать его сильнее, пока не перехватила инициативу и не перевернула его на спину. Расчет не терпел неточностей: перевернув его, ударить чем-нибудь и убежать. Под руку попался булыжник. Очнулась она в комнате, которую сняла.       Задыхаясь от слез и кошмара она уснула, даже не раздеваясь. Утром хозяйка принесла телеграмму. Потом еще и еще. Но женщина все еще лежала на постели. Махдия отписала Ваизу, так же телеграммой: «Я не желаю быть с вами», затем собрала вещи и вернулась в поселок.       Теперь она понимала, что поддавшись желанию, сторговавшись с собой она хотела лишь получить внимание от родного ей человека, всегда терпеливого и ласкового. .но еще хуже было осознавать, что она изменила мужу, а вместе с ним изменила своей стране и народу, потому что пока он там, возможно, героически сражается и рискует жизнью за то, чтобы она и все люди жили спокойно, она не смогла перебороть свое желание. Эта мысль тучей висела над ней всю дорогу.       Она прекрасно понимала, что за измену ей полагается смерть. В пятницу, она отправилась в мечеть, и дождавшись, когда люди после праздничной молитвы разойдутся, тихо подошла к старому имаму Ансару, и все ему рассказала.       - Сожалеешь? - спросил старик.       - Я не знаю, как мне быть. Смерть, наверное, будет лучше.       - Я сохраню твой секрет. А теперь иди, и будь покорна и верна своему мужу. Я знаю его всю жизнь, и он определенно не заслужил такого к себе отношения. Стань для него идеальной женой.       - Стоит ли мне рассказать ему все?       - Это уже решать тебе.       Пряча под платком слезы, Махдия дошла до своей уютной старенькой избушки, взяла перо и лист бумаги, и написала письмо, где рассказала все, что было с ней, и все, что она чувствовала, кроме своего разговора с Ансаром. Она не знала, в каком расположении духа вернется Музаффар, и не могла знать, простит ли он ее, или он убьет ее и Ваиза. Она понимала, что это письмо приведет к погибели трех человек. Но она не хотела об этом думать.       На улице осень, замерзают лужи. В доме все еще не топилась печь, в огороде не собран урожай, это было ее последнее письмо. Похудевшая женщина с нечесаными волосами сидит целыми днями у окна. Она ждет приговора. Она ждет мужа.