С первым осенним холодком жизнь начнётся сначала.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Великий Гэтсби
Осень — время серое и уж крайне неприятное на первый взгляд. Любое общественное место, — типа автобуса или же самого обыкновенного супермаркета около дома, — наполнено громким кашлем каждого второго взрослого и звонким чиханием каждого маленького ребёнка, вытирающего краснющий нос рукавом ещё не совсем тёплой куртёшки. Деревья постепенно становятся совершенно нагими, а солнце перестаёт радовать былым летним теплом, отчего настроение начинает стремительно падать, скатываясь вниз с вершины невидимой горы напрямую к её подножью… Для Мин Юнги, профессора кафедры дифференциальной психологии в частном исследовательском университете Корё, осень — это железный антоним слова «счастье». О каком «счастье» может идти речь, если на улице происходит такая мерзость, силы что-либо делать идут на убыль вместе с солнечными лучами, из всех знакомых девушек лидирующую позицию всё ещё занимает лишь мама, а первокурсники не понимают элементарных вещей? Верно! На смену более-менее привычному ходу жизни (с редкой улыбкой на лице во время лекций и нечастому, но периодически приходящему хорошему настроению) приходит осенняя хандра, давящая большими пальцами на лоб, желая проломить череп до противного хруста. Юнги любит тепло, уют и сладкие яблочные пироги, которые мама печет специально к чаю, добавляя в начинку кусочки кисловатой вишни. Мину Юнги ровно тридцать три, а любимой вещью в гардеробе до сих пор остаётся вязаный рыжий свитер, подаренный матерью на двадцативосьмилетие. Профессор психологии хоть и не прям фанат, но не прочь пересмотреть «Гарри Поттера» дождливым вечером, валяясь в обнимку со своим пушистиком Холли — персональной «жилеткой» для всех проблем и переживаний. При всей своей искренней любви ко многим вещам, вроде как напрямую связанными с осенью, Юнги всячески отрицает то, что эту унылую промозглую пору действительно можно боготворить, ведь она, злодейка этакая, забирает все силы и настроение, оставляя тебя с простудой и банальным авитаминозом. Хандри не хандри, а работу никто не отменял. Утро встречает Юнги серыми тучами на небе, привычным холодным ветром и пробкой на пути к университету, из-за которой он и опаздывает на первую лекцию на полчаса. Профессор Мин заходит в аудиторию, не сняв своё огромное поношенное пальто, на ворсе которого чётко видны мелкие катышки и волосинки собачьей шерсти. Быстро стреляет взглядом в сторону студентов и не сдерживает тяжёлого вздоха, наполненного ничуть и ни от кого не скрываемой усталостью. Ставит картонную подставку для кофе на стол, а кожаную сумку — на стул, и наконец удосуживается снять верхнюю одежду, оставаясь в рыжем свитере, поверх старой полосатой рубашки. Студентки перешёптываются да в кулаки похихикивают, разглядывая преподавателя и его стариковские начищенные туфли, и высокие белые носки, уходящие вверх по ноге под старенькие же чёрные брюки. Юнги откровенно чихать хотел на сегодняшнюю моду, ибо убежден, что никто ещё не придумал ничего лучше классики, и эта уверенность определённо точно сойдёт вместе с ним в могилу. — Мы продолжаем говорить о разделе «Психология индивидуальных различий». Записываем тему сегодняшней лекции: «Факторы развития индивидуальности». Тишина в аудитории давит на виски, и только стук мела о доску даёт хоть какой-то приглушённый звук, смешанный с шуршанием тетрадных листов и гулом ветра за высокими окнами. — Вы должны запомнить три ключевые группы факторов, под влиянием которых и происходит формирование индивидуальности. — Юнги делает паузу и облизывает пересохшие губы. — Кто-нибудь знает, какие факторы входят в первую группу? От этой звонкой тишины профессору Мину хочется ударить по лбу каждого сидящего в аудитории тяжёлым томом по психологии для внешкольных факультативов. Учебником по наиэлементарнейшей психологии… — Первую группу, — он берёт пальцами мел, выписывая на доске наименования, — составляют наследственность и… — Извините! — тяжёлые двери аудитории распахиваются, являя четверых студентов, что, собственно, могло бы удивить в первую неделю учёбы, но никак не в середине октября. — Извините за опоздание! — хором произносят второкурсники, залетая в аудиторию. — Чон Чонгук, Шин Рюджин, Ким Тэхён и Лим Ёнсук… — качает головой Юнги, отряхивая руки от мела. — Всё те же… я, конечно, очень рад, что вы живёте активной студенческой жизнью, но опаздывать на первую-то пару… что на этот раз? — Утреннее собрание-обсуждение подготовки к осенним праздникам, — четко, как юнармеец, рапортует Лим Ёнсук — глава студенческого совета и староста группы двести десять. — Вот записка от декана. Юнги с нескрываемой брезгливостью берёт в руки листок бумаги. Пробегается по тексту и морщит нос, подавляя желание высказаться по поводу этих «Весёлых осенних праздников», на организацию которых кто-то готов тратить и своё драгоценное время, и бюджет университета. Одна сплошная трата на ненужную дребедень… — Всё ясно, присаживайся. Ёнсук широко улыбается профессору и проходит вглубь аудитории, ища глазами уже разместившихся друзей. Огромный клетчатый шарф девушки свисает до худых коленок, спрятанных под мягкой тканью высоких серых гольфов. Широкие рукава свитера цвета тыквы вечно цепляются за дешёвые браслеты на запястьях и серебряные колечки. Вообще-то Ёнсук не особо любит свои украшения, но, несмотря на это, каждое утро натягивает металлические цепочки на руки. То ли по сложившейся традиции, то ли по въевшейся привычке. — Охренеть! — шепчет Чонгук, как только рядом с ним приземляется девушка. — Я думал, этот злыдень наорёт на нас! — Ты когда-нибудь видел, чтобы эта амёба в рыжей кофте хоть на кого-нибудь повышала голос? — подключается Рюджин, скучающе глядя на то, как Юнги продолжает как ни в чём не бывало объяснять тему сегодняшнего занятия. — Он не умеет кричать, серьёзно вам говорю. — «Амёба»! — тихо посмеивается на слова подруги Тэхён, пряча голову в капюшон бордовой толстовки. — Вот это ты точно подметила! — А ну, тихо вы! — шипит Ёнсук, быстро переписывая информацию с доски, и так опоздали. — Защитница одноклеточных… — в голос шепчут приятели, утыкаясь в лекционные тетрадки. Девушка пытается сосредоточиться на словах преподавателя, но в голове, как нарочно, крутится и крутится назойливая мысль: «Но ведь котики не одноклеточные… пускай и такие — вечно хмурые коты-заучки».***
Ко всеобщему удивлению, ближе к обеду погода наладилась, став более чем привлекательной. Небо прояснилось до пронзительно синего и даже выглянуло солнце, залив территорию кампуса яркими лучами. Огненно-красные листья клёнов теперь казались ещё более броскими, нежели когда на улице было серо и пасмурно. Невзирая на то, что во время обеденного перерыва преподаватели обычно собирались в столовой, Юнги решил пообедать на свежем воздухе, на одной из скамеек кампуса. Студенты разбрелись по всей территории, усаживаясь кто на лавочки, кто на мягкие пледы, постеленные на подсохшую подстриженную траву. Просморкавшись в носовой платок, мужчина выудил из сумки контейнер с куском любимого маминого пирога, термос с вишнёвым чаем и очередной хоррор Стивена Кинга — корешок книжки, кажется, пережил ядерную войну. — Отдыхаете, профессор? — откуда-то из-за спины нарисовалась активистка Лим. В одной руке блокнот и книжка, в другой — стаканчик с горячим какао. — Я искренне не хотела бы вас тревожить, но тут просто больше некуда примоститься. Не против, если я присяду здесь, с вами? Губы Юнги вытягиваются в тонкую прямую полоску, а нос, кажется, морщится сам по себе. Мужчина оглядывается вокруг и действительно замечает, что все скамьи заняты, да что там: пожухлой травы, и той, почти не видно из-под квадратиков цветастых пледов. — А где твои друзья? — поднимает он голову, глядя на студентку снизу вверх. — Ушли в кафетерий, а мне захотелось просто посидеть на улице, но тут… — Садись, — двигаясь к краю, выдыхает Юнги, убирая со скамьи термос и пустой контейнер, — не прогонять же тебя… Лицо Ёнсук озаряет радостная улыбка. Девушка низко кланяется, прежде чем присесть рядом и поставить между ними какао — как своеобразный заборчик. Из кармана короткой дублёнки Ёнсук достаёт обгрызенный карандаш и пристраивает на колени книжку и блокнот, что прежде прижимала рукой к груди. Убирает шоколадную прядку за ухо и начинает что-то старательно писать, изредка отвлекаясь на книгу и пару глотков сладкого напитка. — Подготовка к Хэллоуину в этом году затянулась сильно, — зачем-то объясняет девушка, не отвлекаясь от своих неразборчивых каракуль в блокноте. — Осталось всего ничего до дня икс, а мы ещё не украсили университетские стены… Кажется, я плохой руководитель, — пытается отшутиться, поднимая на преподавателя взгляд. — А как вы относитесь к осенним праздникам? Юнги откладывает книгу в сторону, переводя усталый взгляд на улыбающуюся Ёнсук. Брови хмурит, ибо причина её радости ему совершенно не ясна. — Никак не отношусь, — слишком холодно отвечает мужчина, в надежде поставить точку своей интонацией в этом разговоре. — Ненавижу осень… Юнги возвращается к обеду и чтению книги, а Ёнсук лёгкая дрожь охватывает, — словно электрический разряд пробивает конечности. Девушка задумчиво опускает взгляд на свои ботинки с квадратным мысом и замолкает, позабыв даже о списке, который, в идеале, должен быть готов уже к завтрашнему дню. — Вы меня извините, профессор, но я не понимаю… — сжимая пальцами карандаш, вновь разрушает тишину Ёнсук, полностью поворачиваясь в сторону мужчины, — как можно не любить осень? Раздражённый выдох Юнги выходит ну уж слишком шумным. Преподаватель психологии делает медленный глоток чая и прикрывает глаза, стараясь успокоиться, мысленно считая до десяти. — Ты, Лим, вроде бы будущий психолог, а значит, обязана понимать, что каждый человек индивидуален. — Я понимаю это! — спешит она возразить, откладывая блокнот и книгу в сторону. — Но… но… это так странно… мне казалось, что осень любят все, ведь это же осень! — девушка делает акцент на последнем слове, пожимая плечами, дескать, это и так всем понятно. — К тому же мы живём в Сеуле, а как известно, наша осень признана одной из самых красивых в мире! Можно закупиться пушистыми свитерами на любой вкус и цвет, вместе с родными испечь какой-нибудь пирог, погулять по лесу, почитать любимую книжку, — она дотягивается до своей верной «подружки», чтобы покрутить чуть ли не перед носом профессора романом «Сумерки», который Лим успевала читать в перерывах между заметками в блокноте. — Одним словом, осень — это круто! А ещё круче — празднование Хэллоуина в кругу любимых друзей! «В кругу любимых друзей всё что угодно покажется крутым», — мелькает в голове у Юнги, а Ёнсук, кажется, и сама начинает понимать суть проблемы. — Профессор Мин, — сделав глоток какао, негромко произносит девушка, шмыгая порозовевшим носом, — а как бы вы отнеслись к тому, если бы я предложила вам… — она замолкает, поднимая взгляд и наблюдая за тем, как с растущего рядом клёна медленно, словно пёрышко, падает золотой листочек, аккуратно приземляясь на мужские колени. — Смотрите-ка! Это знак! — Знак чего? — Того, что этой осенью вы обязательно влюбитесь в это время года!***
Ёнсук совершенно не спала ночью — всё вырезала из цветного картона кривых, но при этом очень милых приведений. Пока она делала заготовки декора к празднику в университете, сломала всю голову, перебирая все возможные варианты того, как можно влюбить профессора Мина в такую ненавистную для него пору. Основной причиной столь огромной нелюбви, как решила девушка, являлась банальная нехватка общения (странный вывод, но всё же). Может быть, Юнги и кажется привлекательным это время года (а по-другому и быть не может, активистка в этом точно уверена), но разделить-то эту симпатию ему не с кем, по крайней мере, в стенах университета. …Ну не может котик в рыжем свитере, поедающий мамины пироги на лавочке кампуса, не любить что-то настолько атмосферное, как САМА ОСЕНЬ! Кое-как дождавшись большого перерыва между парами длиной в целый час, Ёнсук сразу же выхватывает из толпы Чонгука, Тэхёна и Рюджин и ведёт их в ближайший к университету торговый центр, желая хотя бы начать закупать всё необходимое для предстоящего праздника. — Так, хотелось бы повторить наш план, — сквозь зевоту и тихие переругивания бубнит Рюджин, с недовольной миной катя перед собой пустую тележку. — Мы сейчас накупим всякой хэллоуиновской дряни и с огромными пакетами пойдём на лекции, верно? — Что-то в этом роде! — воодушевлённо отвечает Ёнсук, размахивая руками, в одной из которых обгрызенный карандаш, а в другой — небольшой блокнотик со списком покупок. — Ясное дело, что мы не найдём здесь всего нужного, да и времени у нас не так много. Как минимум просто приглядимся. Ребята проходят мимо высоких стеллажей, забитых разным жутковатым декором и округлыми ярко-оранжевыми тыквами. На весь торговый зал гремит хэллоуиновская музыка из старых фильмов ужасов, погружая покупателей в особенную атмосферу. Ёнсук не может сдержать широченной улыбки, ибо ощущение, что она является главной героиней фильма с какой-нибудь осенней эстетикой, не покидает её с самого прихода этого волшебного времени года. Иногда лучше просто научиться романтизировать свою жизнь. — Так, братцы-акробаты! — девушка резко останавливается около одной из многочисленных полок с тыквами. — Достаньте-ка мне вон ту пухляшку! Ответа нет. Рюджин и Ёнсук разворачиваются, но парней рядом нет — эти двое застряли в дальнем отделе: крутятся около страшных масок и громко смеются на весь магазин. — Смотрите! — хохочет Чонгук, натягивая на себя жуткую маску. — Я зо-омби… — и хрипит как старый-старый дед, вытягивая руки перед собой, пародируя походку восставшего мертвеца. — Ты, скорее, наш вечный злюка профессор Мин, — вторит ему Тэхён, снимая приятеля на телефон, — по его физиономии тоже можно подумать, что он уже давно мёртвый! Ёнсук дотягивается до рук Тэхёна и выхватывает у него телефон, отключая видео. Староста прожигает недовольным взглядом дыры в лицах друзей, всеми силами стараясь показать, насколько же она сейчас ими недовольна. — Может, уже хватит шутить над ним? Серьёзно, это изжило себя. Тэхён, Чонгук и Рюджин обмениваются говорящими взглядами. Парни пытаются подавить смешки, а Шин и не старается скрыть ухмылки на всё лицо. В последний раз переглянувшись, они переводят глаза на Ёнсук и, широко улыбнувшись, хором заключают: — Ты влюби-и-илась! — тянут «и», расставляя руки в стороны, словно подбрасывают невидимое конфетти в честь такого знаменательного события. — Идите в ба-а-аню! — вторит тону друзей Лим, точно так же улыбаясь, как сошедшая с ума дурочка, подбрасывающая кверху невидимые блёстки. — Всё, — меняется в момент в лице, натягивая на себя серьёзную маску, — хватит игр. Пойдёмте, достанете мне тыкву для декора. Парни неспешно идут впереди, тихонько перешёптываясь и пиная друг друга по ногам, точно как два маленьких несмышлёных ребёнка. Рюджин катит тележку чуть позади, еле-еле передвигая ногами. Ёнсук же внимательно рассматривает каждую полочку и мысленно хвалит себя за такую предусмотрительность, натыкаясь взглядом на хэллоуиновский «Набор настоящего котика», состоящий из ободка с пушистыми ушками, маленькой бабочки и хвоста, непонятно к чему крепящегося. Не раздумывая, Лим хватает его и бросает в тележку, не скрывая улыбки. — Это для кого? — поднимает бровь Рюджин, скептически осматривая недокостюм. — Хотя, погоди-погоди! Я, кажись, знаю! Это для… — Не имею ни малейшего понятия как, но я обязана нацепить это на профессора Мина, — честно признаётся Ёнсук, поправляя конец сползшего шарфа, — и да, я хочу затащить его к нам на праздник. — Идея — дрянь, — тяжело вздыхает Рюджин, глядя в никуда. — Эта амёб… прости, этот профессор Мин… Он кажется мне первым социофобом в универе. Зашуганный, ни с кем не общается, да и в целом боится этого дела: в смысле, разговоров и любых контактов. — Это ли не повод социализировать его в нашей компании и затащить на самое крутое мероприятие месяца?! — восторженно восклицает девушка, уже вовсю предвкушая подготовку к празднику и общение с профессором. — Лим, ты безнадёжна…***
Круг розоватого солнца, освещавший улицу ещё буквально пару минут назад, ушёл на ночной покой, слишком быстро сменившись всеохватывающей тьмой. Однако небольшая аудитория, больше походящая на подсобку, отведенная под нужды студенческого совета, как всегда не пустует, даже невзирая на столь позднее время. Рюджин и Тэхён разматывают купленные гирлянды, попивая один стаканчик дешёвого кофе на двоих. Чонгук, Чимин и Юна (первокурсники) рисуют большой плакат-приглашение на празднование Хэллоуина, болтая о недавно вышедших фильмах. Хосок и Намджун во главе с Джином — самым старшим из заядлой компашки активных ребят, — вырезают из разложенных коробок фигуры героев популярных фильмов ужасов, намереваясь расставить получившихся персонажей по всему университету. Ёнсук же проходится в очередной раз по списку дел, проверяя, всё ли они успевают сделать до дня икс. — Кстати, Ёнсук, — вырезая заготовке Франкенштейна глаза, спрашивает Хосок, не отвлекаясь от занятия: — украшения — это, конечно, классная часть праздника, но что насчёт алкоголя? Мы же только украсим университет, а тусить поедем в съёмный коттедж, верно? — Кто тебе сказал такую чушь, оппа? — отвлекается от списка девушка, ошарашенно глядя на то, как Хосок даже отбросил ножницы в сторону от возмущения. — Я надеюсь, вы не все так думаете?.. Вся компания в момент прекращает работать, прожигая главу студсовета недовольными взглядами диких животных, готовых наброситься в любую секунду на своего беззащитного сородича. — Нет, ну… Мы, — чисто теоретически конечно, — могли бы устроить всё подобным образом, — начинает оправдываться Ёнсук, теребя рукав оранжевого свитера, — но ведь тогда все деньги уйдут на коттедж, а университету ничего не достанется… — А нам не плевать? — смеётся Чонгук, раскрашивая платье ведьмы на плакате в тёмно-синий цвет. — Хэллоуин же придуман не для посиделок в университете, так ведь? Все начинают активно поддерживать Чона громкими положительными возгласами. Все, кроме Рюджин. — А я за, чтобы спустить все деньги на празднование в унике, — уголок её губ ползет вверх, а Шин продолжает разматывать проводки спутанной гирлянды. — Это ж раз в год бывает, когда деканы разрешают отрываться здесь всю ночь. Можно с громкой музыкой, а можно и с проектором и каким-нибудь дерьмовым ужастиком времён моей прабабки. Атмосферно, считаю. В аудитории повисает гробовая тишина. Ёнсук, пока никто не видит, беззвучно шепчет Рюджин слова благодарности, получая в ответ озорную ухмылку. — Думаю, это, и вправду, неплохая идея… — неуверенно тянет Юна, карябая ногтем большого пальца засохшую гуашь в банке, — можно устроить что-нибудь интересное… — Я тоже за! — даже громче, чем следовало, произносит Джин, вскакивая с места. — Мне надоело караулить этих двоих, целующихся с унитазом после каждого студенческого Хэллоуина! — указывает пальцем на Хосока и Намджуна, как ни в чём не бывало продолжающих вырезать фигуры героев страшных фильмов. — Даёшь трезвый Хэллоуин! Пусть и нехотя, но вскоре с этой мыслью согласились все ребята. Ёнсук хоть и радостно осознавать то, что они смогли прийти к компромиссу, но самая «весёлая» новость ещё не озвучена… — Ребят, Ёнсук ещё хочет позвать одноклеточного к нам на вечеринку, — высунув язык, и даже не подумав о том, что говорит, ляпает Рюджин, не переставая аккуратно сматывать гирлянду. — Вот эта веселуха будет, ага? Попадос… Неодобрительные переглядывания Намджун, — вставший на дыбы, словно самец, собравшийся защитить честь своей самки, — прекращает единственным ударом по столу. — А вот тут уж я вступлюсь! Юнги — мужик классный. Когда я не понял тему, он объяснил всё заново, не попросив денег. В наше время это — редкость. А ещё поставил зачёт, когда всё выходило немного не в мою пользу. Одним словом, я не против, чтобы он тоже отдохнул. А если не против я, то и все не против, да? И все соглашаются, отчего Намджун громко смеётся, а Ёнсук — сияет ярче летнего солнышка. — Всё пройдёт более чем круто! Обещаю вам!***
Пекарня, расположенная в паре метров от университета, прячется под высокими деревьями, кроны которых окрашены в оранжевые, янтарные и ярко-красные цвета. Ёнсук делает несколько снимков на старенькую мыльницу, прежде чем зайти в это небольшое заведеньице, чтобы перекусить перед началом следующий пары. Зайдя внутрь, девушка останавливается у порога, не веря в такие чёткие совпадения. Неужели судьба действительно существует, раз подкидывает главе студенческого совета все возможности, чтобы воплотить план в жизнь? Иначе почему практически никогда не переступающий порога своей аудитории в рабочее время профессор Мин Юнги сейчас тоже обедает здесь? — Профессор Мин, — кланяется девушка, подходя к самому дальнему и уединённому столику, за которым и расположился мужчина, — добрый день и приятного аппетита! — она широко улыбается и уходит к буфетной стойке. Юнги провожает удаляющуюся фигуру привычным безжизненным взглядом. Поправляет длинными пальцами ворот рубашки, спрятанной под рыжим свитером, и вновь утыкается в книгу, отламывая вилкой кусочек яблочного штруделя. Не проходит и пяти минут, как мужчина давится чаем, замечая, что Ёнсук, расплатившись за заказ и продолжая широко улыбаться, идёт в его сторону, хлопая густыми ресничками. — Не будете против, если я… — Но тут ведь есть места?.. — не понимает Юнги так же, как и в тот день, глядя на студентку снизу вверх. — Тебе есть куда сесть, Лим. — И что? — хихикает девушка и присаживается напротив Юнги, стараясь игнорировать участившиеся дыхание мужчины и его же откровенно недовольный взгляд. — Общение очень важно в нашей жизни. Вы — признанный эксперт в сфере психологии, вам ли этого не знать? Хоть и изрядно скрипя зубами, но Юнги молчит, стараясь сконцентрироваться на книге и своём десерте. Ёнсук же, придвинув к панорамному окну блюдце с булочкой и стаканчик с какао, достаёт из шоппера старый фотоаппарат и делает пару снимков своего обеда на фоне осеннего пейзажа. — На мой взгляд, разумнее просто съесть это… — не отрываясь от страницы, бубнит профессор, старательно делая вид, что и не наблюдал за действиями девушки, да и вообще ему на всё плевать. — Пожалуй, так и сделаю, — пытаясь подавить смешок, произносит Ёнсук, убирая мыльницу и пододвигая заказанные вкусности к себе. Девушка аккуратно берёт тёплую булочку в руку, поднося ближе к носу, желая насладиться запахом свежей выпечки. Из-под приоткрытой крышки стаканчика с любимым какао тоже веет сладковатым ароматом, заставляя желудок звонко урчать, требуя уже наконец начать поедать свой обед, что, собственно, Ёнсук и делает, откусывая добрую половину от слойки с печёной морковью и сразу же запивая горячим напитком, прожигая все внутренности. — Знаете, профессор, — пережёвывая пищу, неразборчиво мямлит девушка, глядя на то, как мужчина, уже неизвестно в какой раз, закатывает глаза, откладывая книгу в сторону, — а ведь я надоедаю вам не просто так. У меня миссия. — Я так и понял, спецагент… — теребя заусеницу на среднем пальце, чуть ли не шепчет Юнги. — Выкладывай уже, какой у вас план? Заставить меня сделать что-то постыдное, заснять на камеру, выложить в интернет и выставить из университета? Расскажи всё, чтобы облегчить задачу и провернуть ваш план быстрее, не тратя времени. — Так вот какого вы мнения о студентах, — прикрыв рот ладошкой, заливается тихим хохотом Ёнсук. — Не знала — не знала, — она тянется за салфеткой, чтобы вытереть губы. — Не имею понятия, что там за план готовят другие, но лично я просто хочу с вами подружиться, — Лим пожимает плечами, мило улыбаясь. — На данный момент — это моё самое большое желание. — А почему? — удивлённо хлопает чёрными глазами-бусинами мужчина, разинув рот и демонстрируя меленькие белые зубы. — Почему я хочу с вами подружиться? — переспрашивает девушка, уже в открытую смеясь, не то от комичности ситуации, не то от неописуемой мимишности сидящего напротив взрослого мужчины. — Даже не знаю… Вы кажетесь добрым… а ещё очень милым! Словно маленький беззащитный котик! Реакция Юнги на эту фразу заставляет усомниться в том, правильно ли Ёнсук поступила, сказав это… После уже привычно сморщенного носа, на лице мужчины — впервые на памяти Лим — проскакивает лёгкая улыбка, отчего рёбра девушки наверняка чуть-чуть треснули, такими темпами норовя в скором будущем и вовсе раскрошиться на атомы. — Говоришь так же, как моя мама, Лим, — ей явно удалось его смутить. — Честно? Неловко такое слышать от своей студентки… — Так услышьте как от подруги! — спешит она его заверить и убедить, от волнения сминая пальцами подол клетчатой юбки-шорт. — С вами хочу подружиться не только я, но и многие ребята из университета! Думаю, вы заметили, как мы вчера украсили всё к Хэллоуину? — Лим выгибает бровь, в надежде увидеть утвердительный кивок, но получает лишь взгляд, наполненный пустотой и вопросами. — Хотя, да, чего я ожидала? — она хихикает в кулак, отпивая глоток какао. — В двух словах: мы бы все очень хотели увидеть вас на завтрашнем празднике. Программа ещё продумывается, поэтому важно знать, чего бы лично вы хотели, профессор? — искреннее интересуется Ёнсук, откусывая добрую половину от булки с печёной морковью. — Ради вас, поверьте мне, не жалко сделать любую шалость! — Чтобы взамен получить сладость? — на автомате вылетает у Юнги, но, заметив округлившиеся глаза студентки, сразу начинает оправдываться: — Прости, углубился в перевод и традиции Америки… — Это, наоборот, круто! — радостно растягивает она измазанные губы. — Значит, не всё потеряно. — Ну… — Юнги отводит взгляд, похрустывает длинными пальцами. Ему хочется ответить честно и без утайки, подробно расписав, как же ему хочется чего-то уютного: к примеру, посмотреть фильм в большой компании, объевшись карамельным попкорном и сладкими пирогами. Желание поделиться своими тайными хотелками, которые известны только ему и Холли, действительно разъедает всё внутри, но статус профессора по дифференциальной психологии в частном исследовательском университете Корё сам по себе никуда не испарится, что порой до невозможности печалит… — Я, наверное, пойду… — он подрывается с места, собирая разложенные на столике вещи, складывая их в большую кожаную сумку. — Я была готова к этому, — вздыхает Ёнсук, тоже поднимаясь, — разумеется, вас никто не заставляет, но нам с ребятами будет приятно, если вы придёте. — Она вкладывает в руки Юнги цветастую брошюру с приглашением на празднование Хэллоуина и дружески напоминает не забыть про костюм. — Закуски, музыка и классная атмосфера включены в программу!***
День Икс… К семи вечера университет заполняется студентами и гостями. За окнами только-только начинает темнеть, а внутри постепенно начинают загораться маленькие лампочки жёлтых гирлянд, светильники необычных форм и яркие огоньки светомузыки. — Кажется, мы постарались на славу! — лыбится Намджун во все тридцать два, разглядывая стены актового зала, украшенные бумажными гирляндами в виде улыбающихся тыкв, а с потолка свисает искусственная паутина с толстыми чёрными пауками из пенопласта. — Уютно и круто! Мне нравится! Со сдвинутых столов, застеленных чёрно-оранжевой скатертью, будто подмигивают всевозможные закуски, начиная от тыквенного печенья-«черепов» или лимонных кексов с шоколадной посыпкой в виде маленьких летучих мышек и заканчивая яблоками в карамели и банальными коробками с горячей пиццей. Рядом с бутылками апельсиновой газировки стоит пузатый тыквенный «Джек-фонарь», внутрь которого помещена ароматическая свечка. По сути, эта огромная тыква — королева вечера, потому как Чонгук и Джин промаялись над жутковатым оскалом-улыбкой добрых пять часов, не меньше. Радует и то, что на праздник все пришли в «страшных» маскарадных костюмах, ведь говорят, что человека в обычной одежде в этот день злые духи запоминают в лицо и утаскивают в какое-нибудь жуткое место. Без этой легенды Хэллоуин не был бы Хэллоуином. Было бы ужасно скучно, да и фотографии выходили бы не такими зрелищными. — Не знаю, как вам, а мне нравится наша фотозона! — с гордо поднятой головой заявляет Тэхён, откусывая у печеньки-«черепа» полголовы, — это же мы с Хобой нашли этот чёртов серебристо-чёрный дождик! А как мы надували эти оранжевые шары… Всё складывается более чем успешно. Из больших колонок звучит жуткая танцевальная музыка, пока любительская университетская группа устанавливает аппаратуру на сцене для того, чтобы выступить с несколькими песнями. Ребята болтают, делают памятные снимки, едят пиццу, танцуют и просто веселятся, наслаждаясь прекрасным вечером. Что ещё, несомненно, радует, так это то, что никому и не требуется алкоголь, чтобы приятно провести время. — Подруга, — к стене, где стоит стол с закусками, подлетает Рюджин в огромной ведьминской шляпе и чёрном плаще, — мне не нравится отсутствие улыбки на твоём милом лице. Что случилось? Ёнсук лишь тяжело вздыхает, опуская глаза на бумажный стаканчик с газировкой в руке. А другой тянется к голове, чтобы поправить ободок с фигурками тыкв из ткани и вновь страдальчески вздыхает, кусая губы, накрашенные вишнёвым тинтом. — Ты знаешь, что случилось… Он не пришёл… Услышав ответ, Рюджин забавно фыркает, корча рожицу. — Это ли обстоятельство должно портить твоё лучезарное настроение? — гнёт бровь, дотягиваясь до тарелки с карамелизированными яблоками. — Плюнь на всё и идём веселиться! Там Чимин принёс желе в виде мозга, а Чонгук всё-таки нарядился в костюм зомби. Будем снимать трейлер к какому-нибудь хоррору! — Я догоню, — натянуто улыбается девушка, отходя к подносу с газировкой и делая вид, что хочет налить ещё, хотя стаканчик и так до краёв полон. Шин растворяется в толпе, а Ёнсук вновь к стене подходит и опять взгляд на стаканчик опускает, стуча по нему длинным ногтем. Чувствует, как слёзы предательски к горлу подступают, отчего приходится щёки кусать изнутри, лишь бы не разреветься. Слишком много надежд она возлагала на этот вечер, из которых пока ни одна не оправдалась. Обидно и грустно (особенно за набор «котика», который, кажется, так и останется лежать нетронутым в рюкзаке). — Кто-то мне усердно твердил, что этим вечером тут будет весело, а на деле этот «кто-то» своей кофтой стены же и протирает… — От этого хриплого голоса, доносящегося откуда-то сбоку, у активистки Лим волосы дыбом повставали. — Врать нехорошо, Ёнсук… Покрасневшая девушка еле-еле заставляет себя повернуться на звук. Застывает, раскрыв рот, глядя на профессора Мина в привычном рыжем свитере и… Кошачьи ушки? Серьёзно? — Это что на вас такое?.. — она не верит своим глазам, разглядывая голову мужчины. — Мне казалось, что как раз ты это оценишь, — усмехается Юнги, шмыгая носом. — «Набор настоящего котика», вроде так называется. Купил в торговом центре неподалёку от университета, когда ходил за яблоками для маминого пирога. Вот, кстати, — кивает, указывая на алюминиевую форму в своих руках, накрытую полотенцем, — когда сказал ей, что иду на университетский праздник, она не отпустила меня без шарлотки для студентов. Еле отвязался от её фирменного чая. — Ваша мама — милая женщина. — Конечно. А ты думала, в кого я таким уродился? Впервые за вечер девушка искренне смеётся, не отрывая взгляда от профессора. Сердце начинает совершать кульбиты, а щёки — предательски краснеть, но Ёнсук надеется, что в темноте этого не видно. Радует и то, что на лице мужчины впервые за долгое время нет маски «восставшего мертвеца», а красуется очень милая улыбка, на которую активистка Лим готова смотреть, не отрываясь, днями и ночами. — Возможно, вы будете смеяться, — начинает бормотать Ёнсук, стараясь перекричать музыку, — но я купила то же самое, что и вы, профессор! — Девушка тянется к рюкзаку и выуживает оттуда «Набор настоящего котика». Раскрывает одним движением упаковку и сбрасывает с себя свой нелепый головной убор, прежде чем натянуть ободок с ушками. — Как-то так! — открыто улыбается, кружась на месте. — Правда, я не поняла, куда крепится хвост… — Я его просто выбросил, вместе с бабочкой, — пожимает плечами Юнги, ставя пирог на уставленный закусками стол, — пускай у нас будет обычная бесхвостая кошачья семья. От улыбки Юнги у Ёнсук начинает кружиться голова, а дыхание перехватывает, перекрывая проход в лёгкие. Она отсмеяться пытается, а нехилая дрожь всё равно по всему телу проходит. Что-то внутри переворачивается с ног на голову… Не привыкла она видеть ЕГО настолько неописуемо неземным… — Ну рассказывай, — потирает ладошки Юнги, словно маленький ребёнок, собирающийся натворить пакостей, — что обычно делают на таких мероприятиях? — Сейчас у нас по плану танцы, газировка и сладости, а затем, — только, ш-ш-ш, это секрет, — мы идём смотреть фильм всем студенческим советом в вашу аудиторию. Так что, да, у вас, разумеется, место в первом ряду! — По-другому просто и быть не могло, — Мин поправляет длинными пальцами рыжий свитер. — И да, только по секрету! — он подпускает в голос загадочности и нарочито оглядывается по сторонам, — Пока что мне здесь нравится. — По-другому просто и быть не могло! — повторяет слова профессора Ёнсук, растягивая губы в широченной улыбке.***
Наверное, было очевидно с самого начала, что заставить Юнги танцевать с другими ребятами Ёнсук ну уж точно не удастся. Девушка и не думала грустить и переживать по этому поводу, ибо даже и без дрыганья под известные треки они классно провели время вместе, наблюдая за недотанцами Джина, Намджуна и Рюджин издалека, объедаясь шарлоткой и лимонными кексами. Сейчас, когда основное мероприятие закончилось и большая часть студентов и гостей разошлась по домам, группа активистов во главе с Юнги направляется в заранее подготовленную аудиторию, неся остатки газировки и закусок для совместного просмотра старого ужастика. Когда они заходят в кабинет, Юнги широко раскрывает рот от удивления, ибо его старая привычная аудитория больше не выглядит, как его старая привычная аудитория. Напротив проектора лежат десять цветастых кресел-мешков, на каждом из которых аккуратно сложенный мягкий плед. Справа от двери стоит огромный картонный Фредди Крюгер, а слева — кривой Франкенштейн. Во все розетки воткнуты жёлтые гирлянды, развешанные по всему помещению. Серебристый дождик и чёрно-оранжевые шары, разбросанные по полу и приклеенные на скотч, — вообще отдельная история. — Как вы?.. — Успели? — опережает его Юна, подключая принесённый ноутбук к проектору. — Потребовалось каких-то полтора часа. Пока Юнги приходил в чувство, разглядывая своё некогда унылое рабочее место, а ребята располагались на пуфах и раскладывали принесённую еду и напитки, Ёнсук, подключив Чонгука, успела сбегать за спрятанными в подсобке пакетами для одной задуманной проделки. Точнее, последнего важного дела, запланированного на этот грандиозный вечер. — Так, ребята! — выкладывая содержимое пакетов на свободный стол, начинает тараторить девушка, привлекая тем самым к себе внимание: — Перед просмотром фильма, предлагаю сделать памятное фото, да такое, которое будет только у нас! Когда-нибудь видели хэллоуиновские фотки людей-привидений? — не обращая внимание на гробовую тишину, Ёнсук продолжает: — Тогда, как сделаем, так и увидите! А ну, быстренько разбираем белые покрывала и забавные очки! Набрасывайте на себя ткань, а затем, прямо поверх, оправу и вуаля! Привидения готовы! — Откуда ты взяла столько белых тряпок и украшений для маскарада? — Имеет ли это значение, котёнок-заучка? — щурится девушка, глядя в лицо профессору Мину, — Вы тоже не стойте! Бегом за покрывалом и очками с кошачьими ушками! Юнги всеми силами старается принять серьёзный вид, но улыбка сама собой выплывает на довольное лицо. Он смешивается со студентами, копошащимися в куче украшений для общего фото, и с трудом выуживает кусок белоснежной ткани и детские очки с «тигровой» оправой и маленькими ушками по бокам. Негромко смеётся от осознания всей нелепости ситуации, а в глубине души нарадоваться не может, что согласился на эту авантюру и сейчас находится в этом месте. С этими людьми. С конкретным человеком… — Всё, я устанавливаю таймер на камере! — кричит Ёнсук на всю аудиторию, устанавливая фотоаппарат на стопку заранее уложенных книг. Девушка подбегает к оставшимся вещам и выхватывает оттуда покрывало и первые попавшиеся детские очки с чёрными стёклами-«сердечками». Выстраивает всех перед объективом, а сама становится рядом с профессором Мином. Услышав финальные щелчки таймера, все в момент «превращаются» в привидений, накидывая на себя белую ткань и не забыв надеть поверх смешные детские очки, тем самым обеспечив своим «монстрикам» глазки. — Все хором: «Сладость или гадость!» Заключительное жужжание таймера, щелчок фотоаппарата, и по аудитории дифференциальной психологии разносится громкое «Trick or treat!» и звонкий хохот профессора Мина, попросту запутавшегося в огромной белой простыне и чуть не завалившегося на бедную Ёнсук, решившую незаметно ущипнуть вечно хмурого «котика»-заучку за бочок. — Ох и смазанная, наверное, фотка вышла…