Страшный сон?

В кругах Фатуи вновь объявилось собрание, на котором без отлагательств должны присутствовать все. И вот за столом собрались все Фатуи, на двух разных концах стола переглядываются Пьеро и Дотторе по причине того, что на коленях у второго сидел шестой, будто без эмоций, не как обычно бывало. —удостоишься ли объясниться, Зандик?—спрашивает Шут, кладя руки на стол. —ну-ну, первый, не серчай на меня. Я просто немного поигрался с куколкой перед началом, чтобы он мог спокойно следить за языком во время собрания.—бесстыжим голосом чуть ли не мурлычет Доктор, незаметно для остальных оглаживая ягодицы Скарамуччи.—ты же знаешь какой он острый на язык предвестник, а собрание без отлагательств всегда считается самым важным, поэтому я решил прибегнуть к своим слащавым способам как успокоить пёсика от лая. —хорошо, довольно, я услышал достаточно.—Пьеро встал из-за стола и оглянул всех предвестников, которые сегодня собрались здесь.—объявляю собрание открытым, мои дорогие. Пока собрание шло и все были увлечены речью правой руки Царицы, Дотторе и Скарамуччу это никак не волновало. Им было весело и без этого, поскольку сейчас член Доктора находился в упругой кукольной заднице, пока шестой послушно двигал бёдрами в такт поглаживаниям второго. Никто из этих двоих не издавал стонов вопреки тому, что Зандик чувствовал удовольствие, а Сказитель боль. Мысли о публичном сексе заводили лишь Дотторе, Скарамучча ощущал себя лишь секс-куклой, что должно быть очень иронично, посмейтесь. Шестой ощущал лишь то, как по его крови и сознанию гуляет недавно вколотый наркотик, а стенки ануса раз за разом касаются плоти, мать вашу, клона Доктора, даже не настоящего его. Но в данный момент это будто никого не волновало, собрание шло, а удовольствие Дотторе продолжало тянуться, поскольку увеличивать темп нельзя было. Перчатки аккуратно оглаживают прикрытые плащом булочки, порой чуть сжимая чтобы подать сигнал бедному мальчику о том, что стоит чуть напрячься, чтобы анал чуть сузился и точно также сжал половой орган внутри. И Сказитель послушно выполняет сигнал, бесчувственно смотря перед собой пока продолжает так двигаться. На это послушание второй предвестник лишь улыбается и дарит шестому поцелуй в лоб, как бы поощряя за такое поведение. По мере того как толчки продолжаются, а сигналы подаются то о том, чтобы парень расслабился, то о том, чтобы наоборот напрягся, удовольствия для него больше не становится, только боль со временем тупится и сознание всё больше мутнеет. Пока все остальные предвестники увлечённо обсуждают новую информацию, Дотторе и Скарамучча продолжают свои игры с огнём. До тех пор, пока Пьеро наконец не переводит своё внимание на этих двоих. Доктор невесомо прикрывает тело Муччи своим плащом, чуть приобнямая с ниспадающей с лица улыбкой. —Дотторе, что ты скажешь насчёт того, чтобы взять это дело на себя? Из всех вариантов которые я могу видеть в предвестниках, ты больше всего расположен в поиске информации из чего-то нового.—ничего не заподозривший Шут с полным доверием посмотрел на Доктора, не предавая особого значения его маниакальной улыбке. —конечно, господин Пьеро, я полагаю моя куколка тоже будет не против если я слегка отложу работу с ним и буду параллельно выполнять новую.—второй сказал это прям над ухом шестого, поэтому тот мог слышать всё в лучших деталях и понимал, что сопротивляться смысла попросту нет. Но, не выдержав такой нагрузки в крови, Скарамучча, не смотря на слабость повернул голову в сторону и хватило несколько секунд ожидания прежде, чем на полу оказалась его кровь. Да, его стошнило кровью прямо на пол на собрании. Предвестники были удивлены, даже Дотторе не ожидал такого, но это лишь сильнее его забавляло. Лужа искусственной крови, красной вперемешку с фиолетовым, которую так часто видел Доктор во время исследований, а теперь узрели и остальные. Пьеро долго столбом не стоял и сразу прервал собрание, вызвав фатуйских приспешников и приказав им убрать кровь. А второго и шестого предвестников он отпустил, попросив Дотторе присмотреть за Скарамуччей как следует и оказать помощь. Даже не смотря на то, что Доктор это лишь титул безумного учёного и Зандик не имеет медицинского образования. Второй предвестник покрепче обнял куклу и встал со стула, всё ещё прикрывая всю картину плащом, пока от ходьбы член продолжал двигаться в Скарамучче. Понадобилось некоторое время для того, чтобы добраться до лаборатории и придать нормальный вид рабочему месту. Затем Дотторе наконец взял ненужные части одежды и положил голого Сказителя на холодную железную больничную койку, которую обычно использовал для экспериментов. Конечно, никто не собирался помогать шестому или лечить его. Доктор поджал чужие ноги и наконец дал свободу своим действиям, сразу начиная беспощадно вбиваться в хрупкое тельце, начиная держа за колени раздвигать ноги шире. Он продолжал, и продолжал.. На шарниры уже шла нагрузка, но мужчина не останавливался. В этот раз и Скар не сдерживался, порой болезненно постанывая или покрикивая от происходящего. Он чувствовал как анус начинал рваться и кровоточить, что с одной стороны облегчало всё более поступающие толчки, а с другой делало их лишь больнее. А тут и хруст послышался следом, а нога стала неприятно пульсировать и ощущаться будто чужая. Сломал. И продолжает давить, ломать, слыша характерные звуки хруста и вскрики, от чего кровь стыла в жилах и безумный Доктор заводился сильнее. Он продолжал ломать кукольные ноги в коленях и где-то в районе щиколоток. С безумной улыбкой наблюдая за болью Сказителя, Дотторе потянулся за турникетом для остановки крови. Зандик взял в свою руку запястья Скарамуччи и поднял кукольные руки над темноволосой головушкой, после чего начал надевать турникет. Но на этом всё не ограничилось, Доктор продолжал затягивать, с безумием на лице. Не прекращая вбиваться в узкую дырку. Второй предвестник использовал свою физическую силу чтобы продолжить затягивать турникет и делал это до того момента, пока не перешёл границу. Скар уже был готов к агонии, но казалось, что это лишь начало.. Сломанные ноги и вылетевшие из шарниров от давления кисти рук. Турникет теперь был тоже ни к чему, ведь он быстро слетел вместе с буквально фарфоровыми ладошками. На лице Доктора виднелось нескончаемое удовольствие, но казалось, что ему было всё ещё мало. Поэтому он взял нож и начал наносить глубокие удары по кукле, протыкая чуть ли не насквозь. Скарамучча проклинал Дотторе, проклинал Райдэн, себя, за то, что он кукла, за то, что всё ещё в сознании и за то, что продолжает чувствовать эту боль. Сказитель содрогался всем телом неосознанно, находясь уже в реальной агонии. Он кричал от боли, пока из ударов ножом начала брызгать кровь. Много крови. А потом удары прекратились, а Дотторе лишь некоторое время осматривал эту картину прежде, чем взять скальпель и не жалея, даже не пытаясь сделать всё по принципам, разрезал живот Скарамуччи начиная от середины груди. И вновь плеснула кровь, её стало в два раза больше на изуродованной кукле. Сказитель был буквально парализован, даже не мог биться в конвульсиях, пытался материть Доктора, но всё тщетно. Он сорвал голос от криков боли в той агонии в которой был недавно. Перед глазами плывёт и темноволосый может лишь размыто видеть как Дотторе раздвигает в сторону кожу вместе с мясом от места разреза и любуется органами. Зандик продолжает некоторое время вдалбливаться в тело божьего создания, а затем выходит из анального отверстия и, додрачивая себе, кончает прямо на недавно открытые взору органы с блаженным стоном. А последнее что помнит Скарамучча из этого–это боль от иглы шприца и сплошную темноту, а затем он просыпается в кровати, в холодном поту и быстро расстегнув пуговицы на ночной рубашке замечает шрам вдоль тела...