Эти дьявольские глаза

Миссия по сопровождению Триш подошла к концу: они вышли из лифта и шагнули во тьму, из которой послышался таинственный голос. Впрочем, кому он принадлежал догадаться было несложно. Голос официально поблагодарил Буччеллати за проделанную работу, приказывая тому удалиться. Капо так и сделал, на последок бросив взгляд на девушку, подбадривая. Триш же голос приказал подойти ближе. Она делает неуверенные шаги в полумраке, что бы она не говорила Буччеллати, она ужасно взволнована. Примет ли её отец? Смогут ли они стать семьёй или хотя бы её подобием? Через пару шагов Уна ощутила сильное жжение ниже груди. Она попыталась сделать вдох или закричать, но не могла. Слова застряли где-то в горле и всё что она могла выдать был полухрип, полустон. Неужели это конец? Неужели всё это время ей было суждено умереть от рук своего отца? Страх накатил новой волной. Она одна — никто не поможет. Перед тем как навсегда покинуть этот мир, она увидела его, стоящего над ней. Ядовитый блеск этих зелены глаз видно даже в крамешной тьме, так велико их сияние. Триш умирает, однако тут же просыпается, вздрагивая. Чувствует влагу на своей щеке и понимает, что плакала во сне. А сколько она спала? Уна предполагает, что где-то день, может чуть меньше. Она понимает, что находится внутри черепахи, вокруг никого. Видимо банда вышла по каким-то делам, оставив кого-то в качестве охраны. Они сделали выбор в её пользу, не дали ей умереть… Новые вопросы продолжают возникать в её голове, когда она обращает внимание на слоб левую руку, что ужасно болела, словно от воспаления, в районе запястья. Триш осмотрела кисть, не понимая, почему вокруг той обернута молния. Странные вещи она стала замечать ещё тогда в поезде, и вот это снова происходит. С ней что-то происходит, и в этом точно замешаны…стенды? Кажется так команда Буччеллати называла свои способности. Осознав информацию, состоящую в основном из догадок, она решила подать хоть какие-то признаки своего пробуждения, сообщить, что с ней всё в порядке. А заодно предложить дальнейший план действий.

***

Триш закрывает за собой дверь уборной и выдыхает с облегчением. Ей удалось отпроситься. В черепахе она сидит всё время, под присмотром, и то в тишине, пока остальные заняты дорогой. А когда она вне черепахи, то ей сразу велят лезть обратно, ведь «снаружи опасно», агенты «Passion» могут напасть в любую минуту, да чего там — в любую секунду! Наконец-то за долгое время у неё есть свободная минута, которую она может посвятить себе. Можно посмотреть в зеркало, умыться и подправить макияж, которого на её лице не так много. Триш долго-долго всматривается в зеркало и испытывает неприязнь, смешанную со страхом и горечью. Она снова видит эти яркие зелёные глаза, совсем как у её отца. Мать говорила, что Триш на него похожа. Возможно, она таким образом вспоминала любимого человека, пыталаясь найти его черты в их дочери. Мама любила её, но было было видно, что сходство дочери с отцом причиняло ей боль. Она бы хотела ещё раз увидеться с ним, прогнать тоску. И она бы сразу поменяла своё мнение об этом человеке, если бы узнала, что он собирался сделать со своей «ошибкой прошлого». Сама Триш отца толком не видела. Прежде чем её сознание помутилось, она увидела лишь нависший над ней силуэт. С этими ядовитыми дьявольскими глазами. Она надолго запечатлела в памяти этот горящий взгляд, предвкушающий её смерть. Настолько, что этот взор снова и снова будет приходить к ней в самых страшных кошмарах. Эти же изумрудные глаза сейчас смотрят на неё из отражения. Она точно его дочь, без всяких сомнений. В этот момент в ней что-то сломалось. Всё могло бы быть намного проще для всех них, если бы Буччеллати исполнил приказ босса и не стал бы вмешиваться. Банде не пришлось бы сейчас скрываться, не пришлось бы весить на себя клеймо «предателей». Но Бруно не такой. Его заботит жизнь девушки, которая явно не заслужила того, что ей уготовила судьба. Всё могло бы быть по-другому, если бы босс не был таким. Узнав, что она дочь босса мафии, Триш нравилось чувствовать долю власти, исходящую от нового статуса. Все её прихоти исполнялись, лишь бы угодить ей одной и не гневать босса. Никто и не подозревал, что это всего лишь образ и неуверенность в себе. Она с самого начала понимала, что не нужна отцу, но всё это время ей хотелось верить, что они смогут стать семьёй. Нормальной семьёй. Какой же навиной и глупой она была! Все надежды на светлое будущее рухнули, разбились вдребезги, как зеркало, которое она разбила. Триш не ожидала, что у неё взаправду получится это сделать. Как будто что-то придало ей сил, ради этого движения, вызывая странное ощущение по коже. Её костяшки пальцев словно стали прочнее, как если бы они были алмазными.. Может дело в том, что зеркало просто было старым и хрупким? А ведь это из-за неё у банды вечные проблемы. Они наверняка все её ненавидят за высокомерное поведение! Триш чувствует нарастающее чувство вины. Из-за неё страдают эти люди, да ещё жизнями своими рискуют, а в ответ ни слова благодарности не получают. Это неправильно. Слёзы текут по щекам то ли от болезненного удара, то ли от отвращения к себе. Остаётся надеяться, что никто не услышит треск стекла и её всхлипы. Стены, кажется, не из картона сделаны. Пара осколков всё же задела её руку, на костяшках пальцев выступает кровь. Триш смывает следы своего преступления, холодная вода обжигает кожу, а рана неприятно щиплет. Зато больше нет пресловутого зеркала, в котором она увидит самого ненавистного ей человека. В реальность её возвращает деликатный стук в дверь: — Триш, мы скоро выдвигаемся. Что это был за шум? Что это было? А может он хотел спросить всё ли у неё хорошо? Триш неслышно объясняет ситуацию, шепчет, что у неё не всё в порядке. Она устала от дороги и всего этого, она хочет вернуться домой к матери, жить, как раньше. Ни дома, ни матери больше нет. Уна старается успокоиться, подавить в себе новую волну слёз. Она наспех умывается, прежде чем вылететь из ванной комнаты, пряча порезанные пальцы в складках юбки. Она успевает пройти совсем немного, когда её хватают за плечо. Всё-таки раскрыли. Наверняка Буччеллати негодует, как такая хрупкая девушка смогла разбить зеркало в одиночку. Она не хочет, тем более не собирается, оправдываться или объясняться, сама не знает, как ей удалось это сделать, да и настроения нет. Раз уж он заметил следы её маленького преступления, девушка решается спросить прямо: — Ответь мне, Буччеллати, — она поворачивается к нему и, кажется, смотрит в самую душу, — Насколько мы с ним похожи? Ты же должен был увидеть его хоть немного. Скажи, у нас с ним похожие глаза? А впрочем можешь не отвечать, — Бруно стоит, ничего не понимая, и тем более не зная, что на это ответить. Триш издает нервный смешок, освобождает своё плечо от его руки, — Ответь лучше вот на что: почему ты это сделал? У вас и так были одни проблемы из-за меня, — она подчеркивает последние слова, — а сейчас вы ополчили против себя весь «Passion»! Бруно думает и приходит к выводу, что Триш совсем не похожа на своего отца, а зелёный цвет глаз это ещё не приговор. Перед ним пятнадцатилетний подросток, чья жизнь перевернулась с ног на голову в мгновение ока. Он считает, что Триш не заслуживает всего этого. Растерянность и тревога — вот что он видит в её глазах. А ещё он видит в них проблеск надежды на лучшее будущее. И он даст ей это будущее — мирную счастливую жизнь. — У тебя красивые глаза, Триш, — кратко отвечает он, сжимая её пальцы, накрывает её ладонь своей. В его холодном взгляде видна не только строгость, но и еле уловимая забота, — И тем более ни я, ни ребята, не считаем тебя источником всех наших проблем. Ты не виновата во всём этом. И сходи лучше к Джорно, он поможет с порезом. Триш утвердительно кивает. Она чувствует поддержку, её приятно, что кому-то на неё не всё равно. Несмотря на холод, Бруно подарил ей надежду. А пока, их ждёт нелегкий путь до Сардинии.