Boy meets evil

«Кажется я плутал в этом лесу не один день и даже не один месяц. Он такой же бесконечный, как моя жизнь, и такой же несокрушимый, как я сам.» — рассуждал про себя Чонгук, переступая через сухую ветку и продолжая идти по земле, усыпанной пожелтевшими листьями. На улице уже давно похолодало, приближалась зима, но Чон этого совершенно не ощущал. Его кожа была практически белоснежной. Перепадов температур он не чувствовал, как и радости, печали, сострадания. Внутри была пустота. Он питался дичью, какую мог найти в лесу. Белки, кролики, иногда попадались олени, лисы и волки, надолго насыщая изголодавшийся организм хищника. Острые клыки Чонгука легко пронзали шкуру, высасывая кровь из ещё живого и беспомощного животного, что мог лишь жалостливо скулить, пока жизненные силы его покидали. Чон жадно слизывал оставшиеся капли, пока уголки его губ растягивались в звериной ухмылке. У него не было никакой цели в жизни, кроме выживания. Сотни лет Чонгук скитался по свету, наблюдая издалека за поселениями. Изучая, оценивая, представляют ли они опасность для него. Но люди были ещё слишком слабы, неопытны. Порой даже с природой не могли совладать, прокормить себя, в конечном итоге погибая от болезней или голода. В какой-то момент Чонгук осмелел и начал нападать на людей, истребляя их сотнями, всё меньше думая об осторожности или скрытности. Действовал агрессивно, грязно, оставляя в каждом поселении гору обескровленных тел. Столькие уже канули в Лету, пока Чон продолжал жить, и это лишний раз тешило его самолюбие, убеждало в превосходстве над всем живым. Однако люди приспосабливались к условиям, развивались, изучали новые ремёсла и учились создавать инструменты, оружие, что облегчали жизнь. Из крошечных групп они собирались в более крупные, строили себе дома, шили одежду, общались между собой, сообщая об имеющихся опасностях поблизости. Погодные условия стали не так страшны, а на кровожадных хищников в конце концов началась охота. Чонгук был вынужден вновь отойти во тьму и продолжить наблюдать оттуда, выискивая новые возможности вернуть свою власть над людьми. Однажды, когда Чонгук охотился, к убитому им оленю подошёл парень. Такой крохотный, что можно было его ненароком убить одним прикосновением, приложив немного усилий. Что-то в нём заворожило Чонгука, манило к себе. Он даже сделал шаг, но юнец мгновенно развернулся, выставив вперёд кинжал, повертелся из стороны в сторону, рассматривая тени среди деревьев, затем резко встал и побежал прочь. Капюшон слетел с головы незнакомца, и Чон увидел, что волосы его ярко красного, почти алого цвета. Месяцами после этой встречи Чонгук думал о незнакомце. Образ красноволосого то и дело всплывал в голове, не давая забыть о себе. Его не хотелось убивать. Это было что-то другое. Новое, ранее незнакомое чувство. Что-то внутри само каждый раз приводило его туда, где можно было увидеть того юношу. Поддавшись неизвестному, Чонгук начал учиться. Прятался среди деревьев, пока ни о чём не подозревающие путники блуждали по лесу и наблюдал, запоминал и пробовал повторять повадки людей. Речь казалась нелепым набором звуков, но и её Чон освоил, потратив в общем около пяти лет на подготовку к столь значимой для него встречи. Последнее, что он сделал, это украл у одного из охотников лук, стрелы, одежду и в очередной раз пошёл на поводу у чувства, приводившего к красноволосому. Натянув тетиву, Чонгук прицелился и выстрелом попал точно в сердце волка, жаждущего напасть, растерзать свою жертву. Тот рухнул камнем на землю перед лицом всё того же парня, пока Чонгук неторопливо приближался к нему под шелест листвы. Вынув стрелу, Чон поднёс её к лицу, ощущая пьянящий запах крови, и, сжав челюсти, убрал её к остальным в колчан, а после протянул руку. — Вы в порядке? — Д...да. В полном, — голос парня дрожал не меньше своего владельца. — Позвольте представиться, я Чонгук. Могу узнать ваше имя? — задал вопрос, помогая встать парню на ноги. Призадумавшись, юноша с недоверием осмотрел своего спасителя и с улыбкой кивнул. — Чимин. «Имя такое же нежное, как и сам парень.» — Чонгук снова ощутил эту необъяснимую тягу, но тут же вернулся к намеченному плану. — Ты далеко живешь, Чимин? Я ищу себе новое селение. Где много дичи, — нетерпеливость так и сочилась из Чонгука. К его же счастью, Пак был слишком наивен и добродушен, поэтому не заподозрил ничего. — Тогда тебе нужно к нам. Мы охотники, живности тут много. Но нужно быть осторожным. — Об этом не переживай. Меня не убить. Чимин издал смешок, обернувшись к Чонгуку. —Вот это я понимаю, вера в себя и свои силы, — Чимин восхищался, как ребёнок, впервые увидевший искры, феерично разлетающиеся после удара тлеющих поленьев друг об друга. — Ты можешь стать у нас поистине великим охотником. — Меня примут? В самом деле? — Я поговорю с отцом, он принимает решения в нашей деревне. Всё складывалось настолько идеально, даже в рассказах деревенских дурачков такое нечасто бывает. Но это нисколько не смущало Чимина, равно как и Чонгука. Они пересекали лес без приключений, по пути немного узнавая друг о друге. Чимин рассказал, что ему больше нравится ухаживать за животными, чем убивать их. Также он преуспел в изготовлении лекарств, помогая справляться с доброй половиной болезней, какие обычно были прямым билетом на тот свет. Чонгук же осторожничал в своих ответах, зачастую не говоря ничего конкретного. Приехал он издалека. Все в его поселении умерли от неизвестной болезни, а он в то время выслеживал медведя, так что хворь на него не распространилась. Так, спустя несколько недель блужданий и поисков он и наткнулся на Чимина. Извилистая тропа, протоптанная другими жителями, вела от одной лужайки к другой, огибая самые опасные и проходя через богатые на пищу и укрытия участки лесной чащи. На выходе из леса росло несколько рядов невысоких елей и кустарников, скрывающих своей кроной деревушку неподалёку. — Пришли. Чонгук увидел десятки огней из открытых окон и один большой костёр посреди поселения. Настолько яркий, что освещал почти все тёмные улочки, а на половине домов плясали завораживающие тени. В округе витал аромат жареного мяса, каких-то специй, диких ягод, отдающих кислинкой, и трав. Люди танцевали и пели песни, празднуя славную охоту и первый день зимы. — Отец! Все затихли при виде новоприбывших. Лишь треск брёвен и стрекотание сверчков не позволяли тишине окутать эти минуты. Пока Чимин уверенно шёл к центру, Чонгук следовал за ним, рассматривая вблизи людей, после стольких лет опасений и в мыслях усмехаясь над тем, что так легко проник к ним. Всего одна ночь, и реки крови полились бы по ныне ещё наполненным жизнью улицам. — Чимин, — затихающим от неверия голосом произнёс крупный светловолосый мужчина, вставая при виде парня, что привлёк к себе внимание. — Боги милостивы, ты нашёлся. Пока все молчаливо уставились на парней, Чимин и тот мужчина ускорились, делая шаги навстречу друг другу, крепко обнимаясь, а после ладони скользнули по плечам Чимина и мужчина начал внимательно его рассматривать, всё ещё не до конца веря в происходящее. — Зайдём внутрь, хорошо? — тихо проговорил Чимин, указав движением головы сперва на дом, а после в сторону Чонгука. Получив в ответ кивок, все трое удалились. — Где же ты был всё это время? Мы тебя так долго искали. Уже решили, что погиб, — последнее слово было сказано едва ли не одними губами. — Заплутал, отец, — Чимин положил свою руку на чужое плечо, плавно выставляя ладонь и указывая на Чона. — Мне повезло, что он вовремя подоспел и спас. — Это Чонгук, он охотник и хотел бы у нас поселиться, если ты позволишь, — Чимин неотрывно смотрел на своего спасителя, затем повернулся к отцу. — А это Сухёк, мой отец и глава деревни. Чонгук поклонился, молча ожидая решения. Он не хотел мешать или торопить. Сейчас на душе был покой и, кажется, мелкие всплески радости за то, что он спас Чимина от смерти и вернул его целым домой. Желание вкусить собственные чувства, распробовать и понять их было слишком велико, поэтому вампир сконцентрировался именно на этом. Недолго думая над словами сына, Сухёк бросился обнимать Чонгука, оставив пару отцовских поцелуев на его щеках. Слишком уж велика была радость за спасение Чимина. Чону потребовалось немало усилий, чтобы не оттолкнуть его брезгливо и не убить главу деревни. — Разумеется, он может остаться. Это меньшее, что я могу сделать в знак благодарности. — Спасибо, отец! — воскликнул Чимин, радостно хлопая в ладоши. — А теперь идём все на праздник. Я умираю, как хочу есть. Всю оставшуюся ночь в деревне праздновали возвращение Чимина. Две девушки подбежали к вышедшим из дома парням, надев им по венку на голову, сплетённому из луговых цветов тем же утром. Звонко посмеялись и потянули их за руки ближе к костру. От огня исходил такой жар, что даже в лёгких платьях танцевать было не холодно. Девушки кружились вокруг Чимина и Чонгука, приглашая присоединиться, что и сделал Чимин, а Чонгук лишь неловко повторял за парнем, едва не наступая партнёрше на ноги, пытаясь поспеть за ритмом. На улице светало. На тёмно-синем небе постепенно добавлялись розоватые оттенки, смешиваясь в более светлые и нежные тона. Люди медленной походкой, чуть пошатываясь из стороны в сторону, расходились по домам. Кто-то уснул на сене возле дома, кто-то смог добраться до кровати, а Чимин и Чонгук направились к реке за холмом. Слишком уж Чимину хотелось встретить рассвет, а вдвоём безопаснее, веселее. Расположившись на мокрой от росы траве, Чимин откинул голову, наполняя лёгкие утренним прохладным воздухом. Хмельной от выпивки, он не очень соображал, но явно наслаждался поднимающимся над горизонтом солнечным диском. Чонгук же молча наблюдал за ним, ощущая на душе лёгкость, спокойствие. Повернувшись к Чонгуку, Чимин расплылся в улыбке. — Чон...Гук, — секундная пауза, пока Чимин переместил свою ладошку, оперевшись на неё так, что можно было свободно развернуться к Чонгуку торсом. — Гук. Ты же знаешь, что ты мой спаситель, да? Чон не очень понимал, зачем Чимин начал этот разговор, поэтому просто молча кивнул, ожидая продолжения. Взгляд его изучающе блуждал по лицу Чимина, слишком долго рассматривая пухлые губы, облизнув при этом свои. — А знаешь, каким способом часто благодарят своих спасителей? — от смущения его щёки порозовели, а сам он хихикнул. — Конечно, я про девушек, но хочу попробовать так же. Недоумённо приподняв бровь, Чонгук пытался понять, к чему ведёт Чимин. На деле же он лишь молчал, наблюдая, слушая, не вмешиваясь и не останавливая. Чимин потянулся к Чонгуку, уверенно приближаясь к его губам. Чон напрягся, неожиданно для себя забыв, как дышать. Опасный хищник, вампир, сидел и покорно ждал, отдав власть над ситуацией обычному человеку. В паре сантиметров от манящих с первой встречи губ Чимин упал головой на чужое плечо, тихо засопев. Чонгук же ощутил досаду, будто не получил то, что долгое время желал. Подняв Чимина на руки, он аккуратно отнёс его в родительский дом и начал обсуждать с его отцом место, которое можно было бы занять под строительство своего дома. Дни сменялись неделями, недели - месяцами, а те, в свою очередь, годами. За три прошедших года Чонгук построил собственный дом на краю деревни, добавив под фундаментом склеп. В него он время от времени приводил заплутавших в лесу, а после пил их кровь, пока те не погибали от истощения. Тела он предпочитал оттаскивать в лес, поближе к логовам хищников. Чон действительно стал славным охотником, как и говорил Чимин. Одним из тех, чьё мнение в деревне имело большой вес. Многие девушки хотели украсть его сердце, пробовали даже приворожить, но Чонгук уже был без памяти влюблён в местного лекаря. Они с Чимином часто ходили к реке, вдоль которой растёт камыш, изучали лес, каждый раз заходя всё глубже. Вместе охотились на дичь, вместе лечили раненых животных, а некоторых из них парни отводили в деревню, чтобы приручить или начать разводить. В одну из таких вылазок Чимин нашёл волчонка с золотисто-рыжеватой шерстью. Он попал в капкан и сломал лапу. Глядя в кофейные глаза Чимина, он скулил, смотрел жалостливо, переставляя передние лапы и чуть наклоняясь, как бы прося о помощи. Пак не смог, да и не очень хотел оставлять его вот так. Волчонка он выходил за несколько месяцев, а тот в итоге остался с ним, чтобы защищать в случае опасности и помогать в поиске необходимых трав и ягод. Каждая их встреча Чонгуку казалась подарком. С Чимином ему было легко и уютно. Он согревал вампира изнутри своими взглядами, редкими прикосновениями и искренним смехом. Он не забыл, насколько близко однажды Чимин приблизился к нему, и с того дня росла его тяга к осуществлению когда-то неудавшегося поцелуя. Дул тёплый летний ветерок, принося с собой едва уловимым аромат цветов. Сегодня был очередной праздник, какой бывает в конце каждого сезона. Вновь люди будут вечером жарить мясо, вновь петь и танцевать, веселиться от души и благодарить природу за щедрые дары. А пока Чонгук пришёл на луг, где сидел Чимин в окружении цветов для будущего венка. Он потратил всё утро на блуждание в сосновом лесу, чтобы собрать необходимые цветы, а теперь старательно сплетает их стебли между собой, укрепляя свою работу листьями и травой. Чимин поднял голову к тому, кто создал на нём тень, и тепло улыбнулся. — Гу-ук, ты пришёл. — Никогда прежде не смотрел, как плетут венки. Твою работу уж никак не мог пропустить. Смущённо хихикнув, Чимин привычно спрятал свою улыбку ладошкой, а после похлопал возле себя. Чонгук сел, внимательно наблюдая за ловкими движениями чужих пальцев. — Что за цветы у тебя? — М? Это вереск. На языке цветов означает искреннюю и вечную любовь, — сразу же опустил взгляд, пытаясь сконцентрироваться на венке, что получалось плохо. Стебли то и дело расплетались, заставляя Чимина нервничать ещё сильнее. — Выглядит очень красиво, — внутри зажёгся огонёк надежды, разливаясь приятным теплом по венам. Чонгук ловко поймал бабочку с лазурными крыльями в ладони, затем раскрыл их и показал Чимину. А чтобы разбавить неловкое молчание, решил рассказать о том, каких ещё редких красивых насекомых тут можно отыскать. Он почти не отводил взгляд, рискуя быть замеченным, но Чону слишком не хватало тех мгновений, что у него имелись. День пролетел незаметно. Сперва Чонгук был с Чимином на лугу, пока тот не закончил плести венок. Затем первый отправился на охоту в лес, а второй вернулся в деревню, чтобы помочь с приготовлениями к празднику. К вечеру парни снова встретились у большого костра. На вертеле уже готовили баранов и оленей. Многие пили вино, кружились в танце. Чимин протянул Чонгук чашу, а сам отпил из своей, шумно выдыхая от наслаждения. — С можжевельником, — Чимин сделал ещё два глотка, откидывая голову. Чонгук был заинтригован. Алкоголь никак не влиял на его рассудок, однако слегка прогревал изнутри, так что во время праздников он всегда пробовал по немногу. Повторив за Чимином, он сперва ощутил на кончике языка терпкий сладковатый вкус винограда, а за ним последовало пряное, чуть горьковатое послевкусие. — Вау... — Потрясающе, да? — спросил Чимин, возвращаясь через минуту и протягивая новую чашу. — Хочешь ещё? Следующие пару часов они пили. Чимин постепенно пьянел. Чонгук же продолжал восхищаться вкусом вина и тем, насколько прекрасно выглядит Чимин при свете луны. Они давно ушли подальше от суеты и шума. На тот же берег реки, где сидели всегда. Кажется, это уже стало их местом. Не очень тайным, но по прежнему сокровенным, лишь для них двоих. Чонгук лег на траву и смотрел прямо в небо, рассматривая тьму, усыпанную яркими звёздами. Он такой же. Состоит целиком из тьмы и лишь ради Чимина, благодаря Чимину, его тьму украсили яркие огоньки, порождённые сперва непонятным притяжением, а после - любовью. То ли он давно это планировал, то ли алкоголь в крови так повлиял, но Чимин уселся на бёдра Чонгука, а ладошками упёрся в его грудь. Чон в свою очередь напрягся, но руки сами легли на бёдра парня. — Скажи, Гук, я тебе нравлюсь? — в ответ тишина. — Гу-ук, не молчи. Я ведь замечал, как часто и подолгу ты на меня смотришь, как учащается твой пульс, когда я прикасаюсь к тебе. Я мог бы до утра продолжать этот список. Если бы Чонгук мог, он бы ощутил, как его бросило в холод. Однако волнение он ощутить мог и сейчас это чувство было безумно сильным. Всё. Через секунду он услышит, что Чимина он не интересует, или, что ещё хуже, попросит больше никогда не приближаться к нему. В то время как мысли роем кружились у Чонгука в голове, Чимин наклонился и поцеловал его. Одно невинное прикосновение повлекло за собой страсть, накрывшую обоих. Чон без промедления прижал Чимина к себе и начал изучать желанные изгибы тела руками, забравшись под одежду кончиками пальцев. Языки сплетались, соединяя души парней. Пошлые причмокивания и полустоны Чимина заглушали журчание воды и стрекотание насекомых в траве. Их тела нагревались, плавились изнутри от новых ощущений, а желание слиться в одно целое застилало разум плотной пеленой. Детский смех раздался в высокой траве неподалёку, привлекая к себе внимание. Оба тяжело дышали, возвращая взгляды с травы друг на друга. Чонгук потянулся обратно к губам Чимина, но тот улыбнулся и подставил свою ладонь. Затем взял венок, который он носил весь праздник на руке, и надел его Чону на голову. Оставил нежный поцелуй на щеке вампира и убежал, напоследок прошептав на ухо: — Не здесь. Минут десять Чонгук просто лежал. Он то улыбался, как дурак, то посмеивался. Внутри он почти слышал собственный писк радости. Пока он обуздал свои эмоции, смех и песни вдалеке стали затихать. Чон медленно встал и побрёл домой, обходя деревню. Нужно было остыть, успокоиться и дождаться следующей встречи, чтобы всё обсудить, признаться. Задумавшись, он и не заметил, как пришел к своему дому. В тайном склепе он оставил засыхать венок Чимина. Хотелось сохранить его на память. А пока Чон наполнял лёгкие едва уловимым медовым ароматом и ноткой горечи, вспоминая их поцелуй. К утру Чонгук прокрутил в голове сотню вариантов, каким будет их сегодняшний диалог с Чимином. Неуверенно постучал в дверь его дома, а услышав приглашение войти, открыл с такой силой, что почти вынес её. Чимин его встретил привычной тёплой улыбкой. — Утречка, Гук. Чай будешь? — поставив на стол вторую чашку, Чимин сел напротив и приступил к завтраку. — Как прошёл праздник? Кажется, я перебрал. — Ничего не помнишь? Совсем? — волнение выдал дрогнувший голос. — Нет. И венок свой потерял, — опустил голову, откусывая кусок мяса. — Столько времени на него потратил. — Чим... — Чимин, — влетел Кихун в дом. — Твой отец заболел. Чимин тут же вскочил из-за стола и побежал к отцу. Сухёк лежал в постели, тяжело дышал, из-за жара бредил, говоря о том, что сын его был с красным цветом волос, а того, что пришёл сейчас, он не узнаёт, потому что цвет стал медным. Не только для Чимина это была тяжёлая новость. Вся деревня годами полагалась на Сухёка, а теперь он слёг и неизвестно, когда поправится и поправится ли вообще. Собрав все травы, какие только есть, Пак вернулся к отцу и каждый день давал ему что-то новое, если не видел никаких улучшений. Когда же варианты иссякли, он стал экспериментировать, но и это не давало никаких результатов. Иногда Сухёку становилось лучше, появлялась надежда на выздоровление, а затем ему становилось хуже, чем было. Спустя месяц он погиб. Все жители деревни тяжело переносили утрату. Чонгук старался поддержать Чимина, как мог, а до этого искал нужные травы, о каких просил Чимин. Однако сразу после Сухёка погибло ещё трое, и дюжина слегла с похожими симптомами. Стало ясно, что вспыхнула эпидемия. Но не были известны ни переносчики, ни причина, ни то, как с ней бороться. Чимин и Чонгук практически поселились в доме первого. Также они много времени проводили в лесах, у рек, на болотах и несколько раз посещали другие поселения, чтобы спросить у местных лекарей совет. Но никто ничего не знал. Всё, чем они могли, это поделиться рецептами своих лекарств, чтобы попытаться хотя бы замедлить развитие болезни. Чимин сидел у очередного трупа. Смотрел на него стеклянными глазами, просил прощения. Всё повторял не переставая, словно это может вернуть к жизни или что-то исправить. Словно мёртвому нужны эти слова больше всего на свете. — Столько времени и всё впустую. — Чимин, — Чонгук мягко поднял его за подбородок. — Ты не виноват. Всё хорошо. Холодные, но при этом согревающие объятия были глотком воздуха для обоих. Однако Чона стали мучить кошмары, да и днём он не мог избавиться от мыслей. Каждый житель деревни в своей предсмертной агонии и бреду неизменно говорили, что это не тот Чимин, какого они знали. Очень похожий, но не он. Чонгук пытался понять, почему они называют его другим. Почему его любимый во сне просит покинуть деревню, забыв всё, как страшный сон. Когда из всех остались только Чимин и Чонгук, отрицать реальность было невозможным. Все, абсолютно все, включая животных, погибли от болезни. Все, кроме Чимина. Чон поднял взгляд с маленькой девочки, держащей в ручках деревянную куклу, на Чимина. Его глаза больше не отражали печали или сочувствия. Там было полное безразличие. Уголки губ растянулись в недоброй ухмылке, а голова слегка наклонилась на бок. Чимин ждал очевидных вопросов. Однако Чонгук так же ждал очевидных ответов, не зная, что именно стоит спросить. Минут пять тишины, и Чимин недовольно выдохнул. — Так и будешь молчать? Я думал, прирождённые убийцы менее впечатлительны. — Я не убийца. — Правда? А те, кого ты отводил в свой подвал, тоже так считают? — Ты, — удивлённо начал Чонгук, поднимаясь с пола. — Кто ты? Чимин довольно усмехнулся. Было видно, что Чон наконец-то начинает осознавать реальность. Но Чимину захотелось поиграть напоследок, так что он посмотрел снизу вверх в тёмные глаза вампира невинным взглядом и чуть надул губки. — Гук, ты совсем не узнаешь меня? А как же наш поцелуй на празднике осени? Разве он не был незабываемым? — Так ты помнишь его. — Разумеется. Ты был таким горячим, страстным, даже если тело твоё холодное, как лёд. — Почему же тогда... — Почему сделал вид, что ничего не помню? Мне только нужно было проверить твои чувства. Неприятное давящее чувство расползлось по телу Чонгука, крепко хватая за шею, от чего стало трудно дышать. Мыслей стало ещё больше, как и вопросов. Но тот, что его волновал больше всего, это местоположение или судьба Чимина. — Мальчик умер, — безразлично бросил фразу Чимин в лицо Чонгука. — Помнишь нашу встречу? Так героически меня спас. К сожалению, за две недели до этого пареньку никто не помог. Бедняжка забрёл слишком далеко и не смог найти дорогу назад. Зато мои питомцы смогли найти его и полакомиться. — Химера, — единственное, что произнёс Чон, а Чимину и этого было достаточно. Он ему похлопал, как бы похвалил за правильный ответ. Чонгук не мог понять, он злится, желая убить человека после услышанного, или настолько разбит, что сам жаждет смерти. Чимин в момент приблизился к Чонгуку, вонзая ему в грудь тонкую иглу. Она легко, почти безболезненно вошла в кожу, едва ли не доставая до сердца и разрослась словно ветвь дерева, во все стороны, пронзая сердце и лёгкие, прирастая к ним. Чонгук тут же согнулся. Голова чертовски сильно заболела, будто в разных её частях что-то взрывалось. Чимин же крепко схватил его за запястье и повёл за собой. Сил сопротивляться не было. В голове всё смешалось, и даже способностей вампира не было достаточно, чтобы справиться с этим. Его толкнули, и он упал на что-то твёрдое, ощутив при этом запах хвои. Распахнув глаза на несколько секунд, Чон увидел размытый силуэт Чимина, стоявшего над ним. — Надеюсь, тебе понравится твоя вечность, Гук. Закрыв плотно вампира, Чимин повернулся к волчонку, что принёс ему несколько маленьких камней. Бросив их на крышку гроба, Пак прошептал что-то. Крохотные камушки стали огромными валунами, перекрывая Чону возможность сбежать спустя даже сотни лет, когда он хоть как-то справится с наложенным проклятием. Потратив время на закапывание, Чимин вернул подвалу первозданный вид. Словно под толщей камней, досок и земли не покоится хозяин этого дома. Через минуту его уже не было. Чимин исчез также внезапно, как когда-то появлялся на виду у Чонгука, стоило о нём только подумать. Сперва Чонгук кричал. От боли и беспомощности. Затем начал истерически смеяться. Столько лет он готовился, учился, притворялся человеком, уподоблялся слабым созданиям ради того, чтобы стать ближе с кем-то, кого уже нет в живых. Жертвовал собой. И ради чего? Чтобы быть поверженным химерой. Разум его снова помутился, пульсирующая боль вернулась, а перед глазами возник Чимин. Прежде чем отдаться своему безумию, Чонгук поклялся найти и убить ту, что лишила его Чимина. А после он отдался тьме, погружаясь в мир собственных фантазий, проживая короткие моменты встреч с возлюбленным.