Я видел один фильм, который начинался также...

Чу Ваньнин никогда не отличался особой страстью к одежде, но, надо признать, у него за определённое время образовался некоторый гардероб… который он, разумеется, никому бы в жизни не показал под страхом смерти! Дело в том, что он, наконец, нашёл в себе силы признаться (самому себе хотя бы), что ему понравилось. Себе — и немного Тасянь-цзюню. Да, можно сказать, что это был их маленький секрет, потому что только император проявлял бурный энтузиазм и рвение, позволяющие расслабиться и не чувствовать себя глупо. Без затаённого ощущения на глубине понимающих и любящих глаз, что Ваньнина заставляют. Никто его не заставлял. Он сам. Но это утро начиналось как обычно. Ваньнин в самых обычных домашних штанах и футболке готовил завтрак, и все окружающие их домик с небольшим садом белочки, синички и прочие чижики с пыжиками, едва учуяв прекрасный аромат готовящейся пищи, резко выбирали себе путь по самой широкой дуге. Он об этом, конечно, не знал. Как полагал и то, что молочную сладкую кашу для любителя острого только дополнят несколько давленых головок чеснока. В конце концов, он учёл вкусы любимого, как и советовала симпатичная девушка в видео, объясняющая, как правильно жить, если у вас все вкусы разные. И приготовил отдельную тарелку очень острой молочной каши. Правда, слив раковины после всех его кулинарных изысканий издал бульк умирающего кита и отказался спускать воду, в которой печально кружились и покачивались недоваренные рисинки. Все попытки исправить эту ситуацию ни к чему не привели, наоборот — стало только хуже. От воды рис начал разбухать, заполняя собой всю раковину, и, кажется, ситуация грозила совершенно выйти из-под контроля, потому что вытягивание его палочками только ухудшало прогнозы. И в этот момент раздался звонок в дверь. На пороге возник высокий широкоплечий мужчина, одетый в ярко-синий рабочий комбинезон прямо на голое тело. В одной руке у него был небольшой ящичек с инструментами, а из кармана выглядывал разводной ключ… ну, наверное, это был все же именно он. — На вас поступают жалобы от соседей, - безапелляционно объявил пришедший. — Я обязан проверить систему водоснабжения. С этими словами Тасянь-цзюнь (а кто бы еще это мог быть) уверенно шагнул внутрь, отодвигая Ваньнина в сторону и нависая над раковиной с самым грозным видом. Раковина от гневного взгляда императора почему-то не скукожилась. Рис продолжал распухать во все стороны и активно наполнять кухню ароматами чеснока. — Да у вас тут трубы забились! — с непередаваемой совершенно радостью сообщил Тасянь-цзюнь и перевел на Ваньнина невероятно плотоядный взгляд. Кажется, голоден он был вовсе не до риса. — Сейчас я тут всё прочищу… Звучало угрожающе. Ситуация грозила обернуться катастрофой, поэтому Ваньнин только согласно кивнул. И… сделал несколько шагов в сторону от раковины. — Да, пожалуйста, — он несколько озадаченно нахмурил брови, — кажется, мне нужна помощь… По плану, это должно было прозвучать игриво и завлекающе. Ну, комбинезон, ключ, внезапный вызов водопроводчика… Классика не могла быть пошлой! Правда, раковина об их маленьких договорённостях не знала и бессовестно засорилась на самом деле. Не то чтобы это было так сложно, и чтобы такой мастер как Чу Ваньнин не справился сам… Но он же должен был смиренно ожидать помощи. Что он и делал. К тому же… он не мог не согласиться с тем, что комбинезон Тасянь-цзюню идёт. Да, прямо на голое тело. Прекрасно подчёркивает размах широких плеч и косые мышцы спины… Засмотревшись на склонившегося над раковиной “водопроводчика”, он не сразу сообразил, что тот чинит раковину как-то не так… Планы планами, но надо признаться, что сантехнику этот достопочтенный не чинил в своей жизни примерно никогда. Он вообще ничего не чинил, только ломал. Для всего остального была сутулая собака, но Тасянь-цзюнь скорее надел бы себе на голову вантуз, чем сказал, что им нужно позвать Мо Жаня на помощь. Да чего там чинить-то в этой трубе, господи… можно подумать. Достав из кармана (другого) разводной ключ, этот достопочтенный, не мудрствуя лукаво, врезал им по крану со всей дури. — Чинись, именем императора! Кран простонал что-то на ржавом и печально отвалился. «Переусердствовал», — подумал Тасянь-цзюнь и снова посмотрел на раковину. И снова ничего не произошло, разве что воды начало становиться больше. Разбухший рис понемногу стекал с краев, капая на белоснежный кафель и, кажется, намеревался там в дальнейшем прорастать… Это вообще не входило в их планы на утро. Но, покосившись на Ваньнина, который уже так характерно покусывал нижнюю губу, этот достопочтенный с полнейшей обреченностью понял: пока он не починит чертову раковину, ему на этой кухне не дадут. — Мо Жань… — дипломатично изрёк Ваньнин, когда пришёл в себя от инновационных методик починки водопроводного крана. Хотелось как-то успокоить и сказать, что всё хорошо, даже если этого не требовалось, а в раковине медленно, но верно начинал подниматься уровень воды, но ведь не в воде же счастье, в конце-то концов, счастье — оно в том, что они могут жить вместе, любить друг друга и… — Ложись! Учитель Чу возопил практически сиреной в крайне не свойственной для себя манере и, в один прыжок оказавшись рядом с Тасянь-цзюнем, ухватил того за плечи и повалил на пол, закрывая собой. А затем в них выстрелило фонтаном воды! Труба, не выдержав такого надругательства над краном, который был ей как брат, утробно заворчала, загудела, пошла течью по всем возможным стыкам и, в конце концов, взорвалась, окатывая их брызгами воды с разбухшими комками риса, шкурками чеснока из давилки и небо знает, чем ещё. Тасянь-цзюнь крик «ложись!» воспринял как команду к действиям, причем, совершенно не к тем. «Разводной ключ» немедленно уперся в бедро Ваньнина, всем своим видом намекая на то, что легли они не просто так и он уже совершенно готов приняться за то, ради чего они тут собрались. Прижав золотце к себе покрепче, этот достопочтенный потянул с него штаны, но в этот самый момент на макушку ему приземлились все шкурки от чеснока вместе взятые. А еще секундой позже их обоих чуть не смыло поднявшейся волной вовсе не кристально-чистой воды. «Мы вообще хоть раз прочищали эту трубу?» — запоздало промелькнуло в голове, но вопрос этот был уже риторическим, потому что разверзлись буквально глубины подземных вод всего мира. Потоки из прорванной трубы хлестали Ниагарой, ведь ни один из них, прежде чем начать чинить, даже не додумался перекрыть вентили, и теперь река устремилась сквозь кухню, на улицу через окна и двери, щедро орошая рисовыми зернами дворик перед домом и прилегающую дорожку, по которой по утрам любил бегать соседский доктор. — Мо Жань! — тон Ваньнина утратил всю дипломатичность, и он был полон решимости отстоять честь своих штанов до устранения внезапной катастрофы! Теперь им ещё придётся не только вызывать настоящего мастера, но и, очевидно, платить штраф, потому что вода, распахнув дверь, как Тасянь-цзюнь двадцатью минутами раньше, бодро вынесла её же во двор. На дверь тут же сбежались по паре все белки, синички и прочие чижики с пыжиками, которые имели несчастье проживать в их дворе. Конечно, разводным ключом течь не заткнуть. Ни тем, ни… “тем”. Тем не менее, у некоторых жителей их района утро всё ещё оставалось хорошим. Наслаждаясь тишиной, доктор Цзян Си совершал неспешную пробежку, намереваясь сбежать от первых признаков будущего инфаркта и старости. И если с последним можно было поспорить, то вероятность первого возрастала с каждым днём, стоило через двор поселиться той самой парочке. И если учитель Чу вызывал уважение и не вызывал сомнений в благоразумии (до недавних пор), то его, кхм, сожитель… Подбегая к дому, доктор осознал ещё одну вещь. Сложно сказать, когда именно — когда подошвы крайне дорогих ортопедических кроссовок зашлёпали по весёлым речкам, или когда мимо него по этим самым речкам уныло проплыла дверь, унося на себе эвакуирующихся белочек и синичек. Спокойствие и дзен с Цзян Си как рукой сняло. Нанесенный улице ущерб уже исчислялся суммой с несколькими нулями, а вода и не думала стихать! Такое впечатление, что этот белый домик был построен прямо на артезианской скважине. Дверь с белками унесло течением, уровень воды продолжал подниматься. Сперва под водой скрылись дорогие кроссовки, затем спортивные брюки и вот уже темно-зеленая толстовка намокла практически до груди. — Убью, — прошипел Цзян Си, и было не очень понятно, кому конкретно адресовано это сообщение, потому что по улице уже разливалось бурное море. В следующее мгновение доктора ухватили за шкирку и втащили в надувную лодку, всучив ему в руки термос с горячим чаем. — Не надо нервничать, друг! — Провозгласил сосед-любитель рыбалки, проживающий через два домика от белого и сейчас довольно усмехающийся в бороду, что тот Дед Мороз в канун праздника. — Ты только посмотри, сколько тут теперь карпов развести можно будет! — Чжэнъюн, этот твой племянничек… — Да он хороший парень! Просто безответственный. Этот безответственный высунул, наконец, голову из окна, осматривая колышащееся на ветру море и утлую лодчонку с двумя пенсионерами. — Плывите, ихтиандры хуевы, — проворчал Тасянь-цзюнь, возвращаясь обратно на кухню вплавь. Ваньнин как раз говорил, что у них в доме все люстры не мыты. Ну вот, кто сможет обвинить его в том, что он не вымыл весь дом?