Холодные воды, тёплое солнце

В прошлый раз, когда Конгфоб зашёл в океан, Артит его спас. Без раздумий прыгнул в воду, схватил холодными пальцами, вытащил на берег. Растрёпанный и встревоженный, он был первым, кого Конгфоб увидел, открыв глаза. С мокрых волос Артита стекали солёные капли. Конгфоб и не собирался делать ничего плохого. Просто хотел охладить голову. Это было ровно то, что приказал ему сделать Артит. Ревнующий ко всем и вся, Конгфоб в кои-то веки не оспорил приказ старшего. Пылающий от негодования, зависти и любви, он сам чувствовал, что ему не мешает уйти подальше от Артита. Конгфоб шагнул в воду, сделал шаг, ещё один. Намокшая одежда тянула на дно, идти становилось всё сложнее. Перед глазами стояло злое лицо Артита. Останавливаться не хотелось. Волнение наставника за новичка — максимум, который мог дать ему Артит. Холодный, как сам океан, он никогда не принял бы Конгфоба. Теперь Конгфоб приходит на пустынный берег думать о своей любви. Об обманчиво заботливом Артите, который просто исполняет свой долг. Редкой, тщательно скрываемой улыбке пи’Уна, тёплой как солнечный луч. О том, каким шкодливым может быть Артит, когда забывает о вечной ответственности главного в СОТУСе. О том, что он никогда не ответит Конгфобу взаимностью. Конгфобу опять нужно охладиться. Вновь прогуляться вглубь океана он не может — обещал Артиту. Он разувается, ставит обувь на мелкие камни. Пытается отделаться от мысли, что, увидь Артит его сейчас, опять решил бы что-то не то. Расстёгивает рубашку, аккуратно складывает её, свёрнутый галстук ложится рядом. Скидывает брюки. Над ним ослепительно ярко светит солнце. Тёплое, как пи’Ун, его Артит. Конгфоб заходит в воду как тогда — без сомнений и пауз, игнорируя острые камни, не давая себе времени привыкнуть к прохладе. Ему бы хотелось шагать и шагать, как будто впереди маячит спина Артита. Вместо этого он садится у самого берега, по пояс в воду. Волны набегают медленно и спокойно, разбиваются о его ноги и берег. Конгфоба обволакивает прохладой, которая почти сразу же начинает казаться тёплой и ласковой. Он упирается руками и чуть откидывается назад. Руки мгновенно погружаются в мелкие камни, уже не кажущиеся острыми. Конгфоб хотел бы остаться на этом берегу навсегда, но только если Артит будет приходить к нему. Он почти слился с берегом. Намокшая ткань трусов ощущается вторым, тяжёлым слоем кожи. Конгфоб замирает, не желая нарушать собственную безмятежность. Он смотрит на набегающие волны, почти безразлично провожает их взглядом, теряется в этом ощущении, не чувствуя времени. Вскоре подплывают крошечные любопытные рыбки, начинают играть в его тени. Они почти прозрачные и совсем беззаботные, они ничего не знают о проблемах Конгфоба. Больше нет Конгфоба. Только огромная неподвижная скала, вокруг которой резвятся маленькие рыбки. Когда скала почти перестаёт ощущать пальцы ног, возвращается Конгфоб. Ему пусто и легко, и все ещё немного горько. Он шевелит ступнями, разгоняя беззаботных рыбок. Пригоршнями сгребает камни ниже, в воду. Какое-то время развлекается, пересыпая камни из одной ладони в другую, а потом отбрасывает их вниз. Часть камней колючим градом рассыпается по ногам, но их тут же смывает и уносит водой. Эта лёгкая боль — ничто по сравнению с уколами от каждого недружелюбного взгляда Артита. Конгфоб ложится на спину, чуть выше, чтобы волны доходили максимум до груди. На лицо попадают капли, он невольно облизывает губы. Горьковато-солёная морская вода на вкус как капли, стекающий с волос Артита. Конгфоб прикрывает глаза, вновь представляя склонившегося над собой Артита. Не строгого наставника, а своего пи’Уна с тёплой улыбкой. Тот едва заметно гладит Конгфоба по лодыжкам, коленям, забирается прохладными пальцами под промокшую ткань. Пи’Ун плещет на Артита новой волной, рассыпается солёными брызгами. Открывать глаза не хочется. Конгфоб на ощупь набирает ещё пригоршню камней и осыпает себя ими под водой. Это и близко не похоже на прикосновения, но, если бы это был Артит, если бы он провёл острыми ногтями по потерявшей чувствительность от прохлады коже... Конечно, это всё не то. Но Артита нет рядом, его нет на берегу, а в его жизни нет Конгфоба. Конгфоб запускает руку в бельё, обхватывает твердеющий член. Он не чувствует тепла, которое навсегда связано для него с Артитом. Всё, что у него есть, — это море, жестокое как сам Артит. Прохладные волны продолжают набегать на Конгфоба одна за одной, рука скользит легко и практически неощутимо. Это самая грустная и бесполезная дрочка, которая была в его жизни. Но это всё, что у него есть. Он ещё долго лежит на берегу, пока вода окончательно не теряет дневное тепло. Солнце уходит за горизонт, и Конгфоб перестаёт ощущать всякую связь с Артитом. Ему пора в общежитие. Его солнце, пи’ Ун, живущий в комнате напротив, обязательно выйдет вечером на балкон, чтобы убрать сушилку с бельём. Ещё один луч тепла, который поддерживает Конгфоба. Он с неохотой выползает из воды. Обсыхает достаточно, чтобы сквозь ткань брюк не проступали мокрые пятна. Соль постепенно стягивает кожу, и Конгфоб чувствует, как возвращается в жёсткие рамки, в которые загнал сам себя. Вопреки представлениям Артита, он ведёт себя как хороший студент. Берег окончательно остывает. Конгфоб не чувствует тепла. Одевшись, он кидает прощальный взгляд на спокойную гладь воды. Тёмную, едва колышущуюся поверхность прорезает затерявшийся, опоздавший солнечный луч. Не яркий блеск, всего лишь эхо дневного света. Он гаснет быстрее, чем Конгфоб успевает сделать на память снимок. Но этого достаточно, чтобы он принял решение. Он продолжит попытки сблизиться с Артитом. Кто знает. Вдруг недостижимо далёкий Артит однажды сможет открыть Конгфобу сердце.