***
— Сюда? — Дань Хэн проходит очередную дверь, оглядывается. Келус только пожимает плечами. Нашёл у кого спрашивать. Самому бы кто сказал, где Отдел откровений. Сложная планировка станции иногда вызывала приступы недовольства. Да и некоторые помещения, в силу отсутствия пропусков, оставались закрытыми до сих пор. Например, тот же Отдел откровений, в который даже исследователей из других направлений пускали крайне неохотно. Они ведь занимаются изучением Эонов! Что тут скрывать! Не в меру таинственные. Келус не понимает, но старательно сверяется с полученным от Эстер маршрутом. В этих закоулках легко заблудиться. Всего один неверный шаг, а потом замучаешься искать выход. Кто делает такие длинные и унылые коридоры? Уже хочется отказаться от задания, а ведь они даже не начали. — Знаешь, у Герты странный вкус, — напряжённо говорит Келус, поглядывая на карту. — Думаешь? — Я бы не стал делать такие длинные коридоры. Зачем?! Чтобы отбить всю мотивацию ещё до начала работы? — Возможно… Дань Хэн действительно задумывается над этим нелепым полушуточным предположением. Такой серьёзный, пф. Келус отмахивается, ускоряется. Если в ближайшее время коридор не закончится, он просто развернётся. И пусть несут документы в доступные места! Но, как на зло, тут же за поворотом оказывается нужная дверь. — Издевательство! — Сам согласился, — Дань Хэн пожимает плечами. Может, и сам, но не на то, чтобы потратить полчаса на хождение по станции. Разве это нормальная ситуация? Да ни разу! В помещении слегка душновато, слабого света ламп кажется недостаточно для нормальной работы. В полумраке получается разглядеть знакомую фигуру. — Арлан? Ты тоже здесь? Он поднимает голову, трёт глаза. Явно читал не один час, наверняка его уже тошнит от количества текста. Выглядит крайне уставшим. Невольно становится жаль его. Столько работы ради тех, кто не умеет вовремя переносить данные на более надёждые носители, чем бумага. Впрочем, будто кто-то будет принимать советы. — Да, и вас прислали разгребать эти завалы? — Мы сами вызвались. — Тогда давайте разделимся. Здесь четыре комнаты с документами. Где-то те, которые легко можно оцифровать и забыть, а где-то требуют перепечатывания вручную. Их не так много, но голова уже пухнет. — Мы справимся! Арлан кивает, возвращается к работе. Видно, он совершенно не настроен на разговоры. Совсем устал от всего происходящего. Оно и понятно: неизвестно, сколько времени торчит в своеобразном архиве. Келус быстро подходит к двери, опасливо заглядывает. Просто стеллажи с бумагами, ничего лишнего. Входит, включает свет, обустраивает место для работы. Дань Хэн с плохо скрываемым интересом разглядывает книжные полки. Ну конечно! Тот, кто выдал им временное разрешение на тайны Эонов — крайне плохо их знает. Но сначала… — Превращайся, — Келус напоминает о главном условии, которое перед ними поставили. — И кому в голову пришло, что сюда можно соваться только следуя разрушению? — Дань Хэн закатывает глаза. — Не знаю, может, они думают, что жизнь Нанука может понять только тот, кто следует ему? Бред, но правило есть правило. О, этот поражённый взгляд оседает на подкорке лёгкой неловкостью. Келус даже внимательно обдумывает то, что сказал. От Дань Хэна ничего не скрыть, слишком уж он хорошо его знает. Не остаётся ничего, кроме как неловко улыбнуться. — Ну-ну, обычно ты говоришь прямо противоположное. Келус пожимает плечами, поспешно подходит к одному из стеллажей, делая вид, что крайне заинтересован в написанном. Непонятно, разгадал ли Дань Хэн его маленькое желание, но никакого ответа не последовало. Он только вздохнул, принял истинную форму и отправился прямиком к монитору, взваливая на себя самую неприятную часть работы… Ага, конечно, просто так будет проще одновременно и в базу данных информацию подгружать, и в местный архив. И кто из них больше правил нарушает?!***
От огромного количества информации болит голова, буквы перед глазами совсем разбегаются. Не получается толком сосредоточиться ни на чём. Келус устало трёт затекающую от неудобной позы шею, бросает короткие взгляды на Дань Хэна. Тот сидит совершенно спокойно, словно его не волнует совершенно ничего. Привык, наверное, подолгу быть в одной позе. Келус подпирает голову ладонью, уже не скрываясь рассматривает бледное лицо. Лазурные глаза кажутся такими яркими, притягательными. По длинным волосам причудливо расползается голубоватый свет монитора. На самом деле, маленькая просьба Эстер невольно сыграла на руку: Дань Хэн редко по собственной воле принимает истинный облик, а иногда желание посмотреть и пощупать всё же появляется. Пощупать… Кажется, комната стала такой узкой и душной, словно разом отключились все системы вентиляции, а вместе с ними и здравый смысл ушёл куда-то далеко за пределы реальности. Перед глазами только спокойный Дань Хэн, читающий очередной документ. Казалось бы, крайне привычная картина, но отчего-то она капает приятным осадком на кожу, заставляя мелко подрагивать. Келус приподнимается, неуверенно подходит к столу. В голове сплошной туман, от которого безумные мысли не кажутся неправильными. Вот совершенно. Будто так и должно быть. Где-то мелькает понимание, что потом будет крайне неловко смотреть ему в глаза, но сознание совершенно не цепляется за него, уносимое сладкой фантазией. Стол призывно стоит, так и подначивая сделать что-то странное. Келус сдаётся, опускается на четвереньки, осторожно пролазит. Душно. По щекам расползается жар смущения, страшно даже представить, как это выглядит со стороны. Хочется подползти поближе к ногам в высоких сапогах. Да, это крайне сомнительная идея, но он только предложит. Если Дань Хэн будет против, то ничего делать не будет. По крайней мере, Келус так себя успокаивает, чтобы хоть немного справиться с предательской дрожью в кончиках пальцев. Он ведь не делает ничего плохого… наверное. Во всяком случае, предложение, пусть и странное, местами дурацкое, — это просто предложение. Келус наклоняется ниже, стараясь уместиться, макушка так и норовит со всей силы стукнуться о столешницу. До чего же тесно! Не могла Аста столы повыше закупить?! Зачем такие низкие? Наконец-то находит относительно удобное положение, тут же цепляясь пальцами в чужую ширинку. Скрежет, с которым она открывается, кажется чрезмерно громким. И как же этот звук приятно давит на нервы! Неловко. Немного напряжно, но не сказать, что неприятно. Скорее уж… завораживающе опасно. Дань Хэн ощутимо вздрагивает, слегка отодвигается. Лазурные глаза с полным непониманием смотрят на него сверху, поблёскивая в слабом свете монитора слишком привлекательно. Келус кладёт руки ему на колени, невинно улыбается. — Что ты делаешь? — почти шёпотом. Боится, что кто-то услышит? Или возмущён тем, что отрывают от работы? Почему-то от этих мыслей становится невероятно смешно, и Келус едва сдерживает улыбку. Игриво кладёт голову на колени, вглядываясь в глаза. Интересно, о чём он думает? — Мешаю, чего непонятного? Ладонью осторожно надавливает на пах, поглаживает на пробу. Возмутится? Или смирится? Но Дань Хэн только открывает рот, а сказать так ничего и не может. Наконец-то перехватывает руку. — Нашёл место. Арлан в соседней комнате. Келус пропускает мимо ушей. Ну в соседней и что? Не в этой же. К тому же, так ведь интереснее. Подумать только: экстрим, всплеск адреналина. Ну ведь круто, такого ещё не было! Он кладёт другую руку, поглаживая член через плотную ткань. — Я работаю, — как-то неуверенно тянет Дань Хэн, бросая беглый взгляд на монитор. — Пф, так в этом и суть! Ты должен работать! Дань Хэн закатывает глаза, шумно выдыхает. Старательно делает вид, что он вообще не при делах и крайне занят для такого. Хотя получается откровенно плохо. И это забавляет ещё больше. Келус придвигается ближе, просовывает пальцы в открытую ширинку, поглаживая бельё. На бледных щеках хорошо виден румянец. — Ты читай, не отвлекайся, — советует, слегка наклоняясь. Дань Хэн напряжённо сжимает собственную штанину. Ему явно не до чтения, а лицо держит. Хах, ну, Келусу даже интересно, что получится, если попробовать вот так. Неужели его совсем не трогает ситуация? Да не может быть! — Что? — спрашивает, поглаживая активнее. — Неужели совсем не заводит? О, да пусть только попробует сказать, что нет! Уж что-что, а возбуждённый член отвечает на вопрос куда лучше. Но услышать всё же хочется. Келус поднимает голову, разглядывает покрытые лёгким румянцем щеки и длинные волосы, причудливо подсвечивающиеся голубоватым светом монитора. Какой он красивый! Здесь так душно… от блока питания? Келусу хочется верить, что причина в этом, а не в том, что он и сам раскраснелся. — Заводит, — едва слышно отвечает Дань Хэн, отводя взгляд. — Тогда читай! Мучительный стон в ответ. Собственные пальцы подрагивают, расстёгивая пояс. Келус ловит себя на том, что его колко возбуждает происходящие. Будто давящий на голову стол, монотонный шум системного блока, жар монитора… или его собственного желания — предел мечтаний. А ещё такая опасная закрытая дверь, из-за которой доносится приглушённый стук клавиш. О, да! Как же это всё впечатляет! Оседает сладковатым предвкушением в напряжённых нервах. Пуговица выскальзывает легко, наконец-то открывая доступ к такому желанному телу. Келус проводит ладонью по прессу, игриво пробегает пальцами по нижней части живота и ловко оттягивает бельё. Дань Хэн, не отрываясь, следит за его движениями. Какая там работа?! Он вообще в монитор не смотрит. Ах, а должен был. Келус улыбается своим мыслям, ласково проводит пальцами вдоль набухшей венки, слегка надавливая на неё. Кажется, сердце колотится где-то в ушах, предательски заглушая стук клавиатуры за дверью. Подушечкой касается головки, поглаживая нежную кожу. Сверху доносится судорожный вздох. Дань Хэн сжимает штанину сильнее. Душно. Келус едва хватает спёртый воздух ртом. Слишком горячо. Даже чужое тело кажется таким горячим. Он поднимает голову в попытках хоть немного успокоиться, но видит нечто невообразимое. Короткие прядки, обрамляющие лицо, выглядят такими растрёпанными, что хочется зарыться в них пальцами. Дань Хэн прикрывает рот кулаком, прикусывает сгиб пальцев. Длинные клыки поблёскивают в свете монитора, приковывают взгляд. Келус невольно сглатывает: уже представляет эти зубы на своём плече. Тело отвечает мучительной тягой. Нужно отвлечься. Хоть на что-нибудь! Из-за волос виднеются длинные уши… красные уши. У него даже лицо не такое смущённое: всего лишь тень румянца, едва заметная в голубоватом свете. Келус не может сдержаться, шёпотом говорит, специально растягивая слова. — У тебя уши кра-а-асные. Дань Хэн несколько мгновений непонимающе смотрит в глаза, внезапно вздрагивает, закрывает уши руками, отводит взгляд. На пальцах алые лунки от зубов. Как же он прелестно смущается в этой форме! Келуса так и подначивает смутить ещё больше, и он обхватывает член, медленно водя по нему ладонью. — Подожди. Дай я… обратно… Келус наклоняет голову, надавливает большим пальцем на головку, легонько массируя. С губ Дань Хэна всё же срывается короткий стон. Он неуверенно сжимает уши. Наверняка думает, что страшнее: показать румянец или стонать в комнате с не лучшей звукоизоляцией. Уши всё же важнее. Однако, какие приоритеты. — Не надо. Мне хочется в этой форме. Внезапно во взгляде что-то меняется, Дань Хэн откидывается на спинку стула, устраивается удобнее. Келус игриво убирает прядь за ухо, во всю намекая, что будет дальше. Пристраивается между широко разведённых ног, подаётся вперёд. Легонько дует на головку, с удовольствием отмечая, как чужие пальцы сильнее сжимают штанину. Накрывает кожу влажными губами. Дань Хэн шумно выдыхает, хватает за волосы. Его рука так ярко ощущается на голове, что Келуса ведёт. Ведёт бесповоротно. Шум в ушах застилает всё, отделяет их от остального мира, а осознание, где он такое творит, заставляет возбуждённо подгибать пальцы на ногах. Дань Хэн задаёт свой ритм, подталкивает так, что Келус не может думать ни о чём другом. Ему хочется. Прямо здесь и сейчас. На столе. Нет, прямо на документах! Хочется тереться спиной о бумагу от сильных толчков и ловить несдержанные затыкающие поцелуи губами. Зарываться в длинные волосы пальцами, кусать кончики ушей, прижимать сильно-сильно. — Ш-ш-ш, — Дань Хэн поглаживает волосы, — тише. Келус вздрагивает, придвигается ещё ближе, осторожно вынимает изо рта. Взгляд совсем затуманенный, возбуждённый. Ну нет, раз уж такое дело, то нужно использовать ситуацию по максимуму. Улыбается, указывает на мерцающий монитор. — Работай, не отвлекайся. — Работать? Вот так? — Именно так! Келус вновь убирает выбившуюся прядь за ухо, проводит языком по тёплой головке. Дань Хэн подрагивает. Чувствуется, что его заводит невероятно, что он едва соображает, мыслями уже наверняка представляет продолжение. Но он должен работать! А то какая же это тогда игра? Дань Хэн мучительно стонет, но всё же выводит на экран ещё одну пустую страницу. Он взял записи, которые можно только перепечатать вручную, настолько там кривой почерк и странные рисунки по углам. Келус довольно поглаживает член, снова вбирает его в рот. Над головой огромный стол. Кажется, что его тяжесть давит на макушку, заставляя пригибаться всё ниже. Но, признаться, теснота пространства даже заводит. Как и виднеющаяся за стулом входная дверь. Келус прикрывает глаза, помогает себе рукой. Сверху доносятся тяжёлые вздохи и крайне редкий стук клавиш. Дань Хэн если и работает, то крайне плохо. И как же это восхитительно! Кто скажет, что он не прекрасен, когда разрывается между одним и другим! Когда в итоге выбирает любовь, а не работу. Хах, Келус уверен, что иного варианта и быть не может! Влажный хлюпающий звук предательски громкий. И непонятно: это кажется или в реальности так? Но в глубине души слышать его всё же приятно, как и приглушённый любимый голос. Келус мягко ласкает языком нежную кожу, с удовольствием отмечая, какой Дань Хэн податливый. Он действительно ловит удовольствие от происходящего. И понимание этого удовлетворением мажет по сердцу. Невероятно приятно чувствовать такую честную и яркую реакцию на свои действия, принятие и невысказанную любовь. Да растаять можно только от того, как член ощутимо напрягается под ласками! Келус совершенно отбрасывает лишние мысли, полностью сосредотачиваясь только на восхитительном возбуждении. Не важна ни дверь, ни звуки. Он ощущает лишь направляющую руку в волосах и безудержное желание доставить больше удовольствия. Как же хочется увидеть Дань Хэна, полностью увлечённого происходящим. Подрагивающего, с горящими желанием глазами, едва сдерживающего порывы. В голове вспыхивают воспоминания, когда привычная холодность даёт трещину и превращается в пылкую страсть. Кожа тёплая и влажная, касаться её приятно. Келус прижимает головку к щеке, медленно трётся о неё, ласково придерживая. Нет никакого желания проявлять грубость, тело требует вести себя подчёркнуто ласково, заботливо. Дань Хэн сильно сжимает волосы, хрипло шепчет: — Хватит. — Тебе не нравится? — Я… Он недоговаривает, дышит так тяжело, что даже снизу слышно. Неловко смотрит по сторонам, не в силах подобрать слов. Келус пожимает плечами, снова накрывает головку губами, вслушиваясь в приглушённый стон. Дань Хэн дрожит, цепляется в волосы, ощутимо тянет назад. Уже?! А возбудился он куда сильнее, чем показывал. Внезапно возникает странная мысль. Она резко вспыхивает, оседая сильным желанием. Келус осторожно тянется к руке в волосах, мягко намекает, чтобы его отпустили. Переплетает пальцы. Доверительно смотрит в глаза, на что получает поражённый вопрос: — Да ну?.. Келус накрывает губами головку, помогает себе рукой. Хватка становится сильнее, пока по языку не разливается вязкая сперма. Это… странно. Он осторожно отстраняется, прикрывает губы тыльной стороной ладони. И правда, необычно. Сам не может разобраться в своих ощущениях. Дань Хэн шумно выдыхает, поглаживает большим пальцем кожу, словно улавливая стук бешено скачущего сердца, пытаясь успокоить. Он наклоняет голову, шёпотом говорит: — Выплёвывай. Келус виновато отводит взгляд. Ну… уже поздно. Понять бы ещё, какие эмоции от произошедшего испытывает. Пока что просто пустоту, усталость и капельку удовлетворения. Дань Хэн закрывает лицо руками мученически восклицая: — Серьёзно? Что же ты творишь? Через небольшие просветы между пальцами хорошо видно, насколько он краснеет. Келус неловко оглядывается, ищет, чем занять руки. Странное желание делать хоть что-то захлёстывает с головой. Да что за неловкость? — Сейчас вернусь. Выскальзывает из комнаты до того, как Дань Хэн успевает что-то ответить. Игнорирует вопрос Арлана, поспешно отмахиваясь, спешит в уборную. Только оказавшись перед зеркалом шумно выдыхает, упираясь руками в раковину. Едва ли не сползает на пол, прикладывая невероятные усилия, чтобы держаться прямо. О, Эоны! Что он вообще творит? С чего такие странные идеи? Это очень неловко. И почему-то, когда делал такие мысли не возникали, а теперь даже в зеркало посмотреть страшно. Включает холодную воду, подставляет ладони. Но даже так тело кажется слишком горячим. И ничто не может его остудить. В зеркале прекрасно видно покрасневшие до невозможного щёки. Он вообще когда-нибудь так сильно смущался? Что подумал Арлан? Келус отчаянно старается не представлять то, что осталось в голове Дань Хэна. Потому что неловко всё это. Несколько раз умывается, полоскает рот. Только после этого получается выдохнуть, успокоить колотящееся сердце. Это было не так уж и страшно, просто до ужаса смущающе, как оказалось. Дверь тихо скрипит, но нет сил повернуться, посмотреть, что там. На плечи опускаются тёплые руки. Даже не глядя понятно, чьи. Келус вздыхает. — Ты в порядке? — голос Дань Хэн звучит взволнованно, хоть он явно пытался скрыть это. — Да. — Я сказал что-то не то? — А? Нет, просто… мне так стыдно. Едва выговорив заветное, закрывает лицо руками. Потому что до ужаса неловко смотреть ему в глаза. И вроде бы ничего сверхъестественного не произошло, но что-то оседает неприятным осадком и сомнениями под сердцем. Дань Хэн внезапно обнимает, притягивая к себе, утыкается носом в макушку. Его равномерное дыхание и поглаживания по руке неожиданно успокаивают. В груди стушевывается странное беспокойство, оставляя после себя только расслабленность. — Я люблю тебя, — говорит Дань Хэн, прижимая крепче. Келус с трудом поворачивается в тесных объятиях, смотрит в глаза. Обычные голубые глаза, короткие взъерошенные волосы. Всё же вернулся в прежнюю форму. Отчего-то на губах сама собой расползается улыбка. Он обнимает в ответ. — Я тоже тебя люблю. Странно, но от его голоса по телу расползается приятное умиротворение. Келус совершенно не думает ни о чём, кроме притягивающего тепла чужих рук. Дань Хэн медленно поглаживает по спине, пробегая пальцами по позвоночнику, успокаивая. — Пойдём работать? — Да. Келус внезапно оживает, ловит себя на приступе работоспособности. Так и хочется поскорее разобраться с заданием и вернуться на экспресс. Поворачивается, хватает за руку, тащит из уборной. Неожиданно даже для себя интересуется: — Нашёл что-то интересное? — Вполне. Думаю, Базу данных мы неплохо пополним... Тебе полегчало? — Да, всё в порядке. — Я люблю тебя, — повторяет Дань Хэн, крепче сжимая руку. Келус останавливается. Внутри расплывается приятное тепло, такое комфортное и спокойное, что хочется бросить всё и растаять в нём. Как же приятно! Целует в щеку, пытаясь вложить в этот маленький жест все бурлящие в груди чувства. На мгновение прикрывает глаза, позволяя себе остановиться, отвернуться от внушительной скорости собственной жизни, и погрузиться в трогательную и чувственную тишину. — Я тоже…